Горький берег солёного моря (СИ) - Крылова Татьяна Петровна

Умывшись и переодевшись во все чистое, молодой человек спустился во двор. Ему вновь повстречался конюх.

— На прогулку отправляетесь, господин?

— Да. Хочу поглядеть, как тут все изменилось за прошедшее время.

— Не так уж и много времени прошло, чтобы было чему меняться.

Убедившись, что конюх не наблюдает за ним и не видит, куда конкретно направился Василий Лаврентьевич, молодой человек пошел в сторону трактира, намереваясь разыскать там Тараса и сообщить о том, что все завершится уже сегодня.

Впрочем Григорьева в трактире Василий не нашел. Хозяин — веселый крепкий малый — сообщил, что офицер еще днем ушел куда-то:

— Комнату только посмотрел, вещи оставил и тут же умчался.

— Верхом?

— Нет. Лошадь его в стойле отдыхает.

Василий прикусил губу. Он пока еще не был уверен, что стоило волноваться относительно дневной прогулки Тараса. Но и без внимания ее оставлять не следовало.

— И куда он мог направиться по такой жаре? — вслух спросил молодой человек.

Трактирщик в ответ пожал плечами.

Василий оглядел полутемный зал, полный уже изрядно выпивших людей. Дожидаться возвращения Тараса здесь ему не очень хотелось. Тем более что Григорьев мог и не вернуться сюда: ценных вещей у него с собой не было, а лошадь и вовсе числилась за гарнизоном Южной заставы. Ничто не мешало офицеру бросить все и…

Внезапная догадка настолько поразила Василия, что он в сердцах стукнул себя по лбу к немалому удивлению наблюдавшего за ним трактирщика.

"Бежать, бежать… Только и могу, что думать о побеге! — выругался Василий, поражаясь тому, насколько сжился он с этой тактикой за последнее время. — А он не убежать решил…"

Поблагодарив владельца трактира за помощь, молодой человек поспешил покинуть питейное заведение. Ему предстоял неблизкий путь на другой конец города. Но Василий ничуть не сомневался, что время будет потрачено не зря: он найдет Тараса на кладбище.

* filezakod kniga.html sed.txt *

На кладбище Василий пришел, когда ночь уже вступила в свои права. Возле входа не было ни экипажей, ни лошадей. Вероятно, все посетители уже разошлись по домам. К счастью, вдоль ограды все еще горели факелы, освещая проезжую дорогу. Одним из факелов Василий воспользовался, чтобы осветить себе путь до могилы Тамары Ивановны.

Возле могилы, в полной темноте стоял человек. Мужчина, насколько мог разглядеть кузнец.

— Тарас! — позвал Василий друга, ничуть не сомневаясь, что видит именно его.

Но мужчина не откликнулся и даже не счел нужным повернуть голову. Во всяком случае, никакого движения с его стороны Василий не заподозрил.

— Тарас? — уже с меньшей уверенностью в голосе позвал кузнец.

Ответа вновь не последовало, но он уже приблизился достаточно, чтобы свет факела осветил позднего гостя. К удивлению молодого человека, перед ним стоял Иван Константинович.

— Значит, это твоих рук дело? — прокаркал старик. Было нетрудно понять, что он едва сдерживается, чтобы не обрушить на Василия весь гнев и всю злость, что невольно придавали ему сейчас сил.

Отпираться не было смысла. По всей видимости, бывший губернатор пришел на могилу дочери и встретился здесь с ее любовником, от которого узнал об истинной причине его возвращения. Про Василия Тарас, скорее всего, умолчал, иначе Иван Константинович не стал бы спрашивать о том зятя.

— Да. Это я предложил ему вернуться, — проговорил молодой человек, подходя ближе. — Потому что его место в этом городе! Потому что…

— Ия его дочь? — Иван Константинович медленно повернул голову и взглянул исподлобья на собеседника.

Василию стало не по себе от этого взгляда.

— А мне плевать, кто настоящий отец этой малышки, — продолжил меж тем Иван Константинович. — Важно лишь то, что она дочь Тамары. Что же до второго родителя… Его, к счастью, удалось выбрать по моему усмотрению.

По спине пробежал холодок:

— Так вы знали? Все это время вы знали, что Тамара родила ребенка от Тараса Григорьева?

Опираясь на палку, старик медленно подошел к Василию. Встал напротив и несколько секунд молча смотрел на бледное лицо молодого человека. Кузнец нервно сглотнул, пытаясь отделаться от ощущения, что впалые глаза принадлежат вовсе не живому человеку, а покойнику, поднявшемуся из ближайшей могилы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А я думал, что ты умнее. Что не позволишь Григорьеву отнять у тебя такое уютное место, — наконец проговорил бывший губернатор.

— Это его место, — уверенно ответил Василий.

Иван Константинович усмехнулся, сделал еще шаг вперед, словно намереваясь уйти. Но вдруг снова остановился и прошептал на самое ухо Василию:

— Пока я жив, это место будет принадлежать тебе. В ином случае я изменю завещание, и бедняжка Ия лишится достойного будущего.

Василий отпрянул, всматриваясь в покрытое морщинами, костлявое лицо. Ни жалости, ни сожаления не испытывал бывший губернатор произнося эти слова. Молодому человеку стало жутко. В самом деле, ведь не мог живой человек совсем ничего не чувствовать?

— Но ведь она же ваша внучка, — прошептал кузнец, опасаясь говорить громко и тревожить покой других обитателей кладбища.

— Верно. Ия — часть семьи, честью которой я дорожу. И пока я жив, я не желаю слышать дурных слов о себе, своей дочери, своем зяте или внучке.

Старик одарил Василия холодным взглядом и, сочтя разговор законченным, побрел дальше к выходу. Однако молодой человек не собирался оставлять за ним последнее слово. Сдаться сейчас Василий не мог себе позволить, и он попытался донести до Ивана Константиновича такую очевидную и такую чудовищную, по мнению кузнеца, мысль:

— Я буду ждать вашей смерти. И Григорьев будет. Вы не можете не понимать этого!

Иван Константинович вновь остановился, медленно обернулся. Бледное лицо украшала кривая ухмылка.

— Можете ждать.

— И вас это не пугает, — совершенно растерялся от подобного ответа Василий.

— Ни капельки, — прокаркал старик.

Через несколько минут трехногое существо слилось с окружающей темнотой, и молодой человек остался возвышаться в одиночестве среди низких песчаных холмиков. Наверное, ему стало бы легче, если бы он расплакался. Но слез не было. Потому что не было боли. И отчаяния он тоже не испытывал. Только усталость. Безграничную, смертельную усталость.

Глава 33 (Анна)

Этой ночью ей снова не спалось. В голову лезли дурные мысли, то и дело мерещились странные тени, и не хватало воздуха. Опять не хватало воздуха.

Анна встала с кровати. Босиком, не накинув халата, подошла к окну и распахнула его. В тот же миг с улицы в спальню хлынул поток свежего воздуха. Холодного ровно настолько, чтобы девушка поежилась от его первого прикосновения, но не поспешила спрятаться под одеялом. С наслаждением сделав глубокий вдох, графиня облокотилась на подоконник.

Была самая середина лета. Погода стояла теплая, но не жаркая. Изредка шел дождь, давая растениям необходимую для роста влагу, но не утомляя людей своим присутствием. Управляющий обещал в этом году хороший урожай. Марфа Ивановна вторила ему, добавляя, что подобный исход года позволит графине и ее сыну провести будущую зиму в меньшем стеснении.

Анна кивала, поддакивала слугам, но в глубине души ей было совершенно все равно, сколько средств она сможет потратить на увеселения предстоящей зимой. Она бы вовсе не тратилась на приемы. Ей было достаточно библиотеки старого графа, да ежедневных прогулок с сыном, чтобы полностью занять себя в редкие свободные минуты. Ведь после смерти Мелентия и, спустя чуть больше года, Лаврентия Анатольевича забота о делах поместья легла на ее хрупкие плечи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Девушка выпрямилась, чтобы лучше видеть, как солнечный диск медленно выкатывается на небосвод из-за горизонта. Оставшись одна — без мужа и без старшего родственника, могущего принимать важные решения — Анна больше всего стала ценить минуты вот такого безмятежного спокойствия. Когда можно было расслабиться и просто наблюдать за творящейся вокруг красотой. Когда не нужно было казаться строгой, сильной и уверенной в себе.