В поисках правосудия: Арест активов - Браудер Билл

Николай подал ходатайство в суд на ознакомление с делом, которое, естественно, было сразу же отклонено. Он подал еще одно. Отказ. Снова подал. Опять отказ.

Николай осознавал масштабы коррупции в правовой системе — они колоссальные; но и эта система иногда дает сбой. Поэтому он продолжал упорствовать, и наконец, на двенадцатой попытке, ему попался судья, который механически следовал закону и удовлетворил его ходатайство.

Будучи человеком сдержанным, Николай, не показывая радости, поблагодарил судью и прямиком отправился в секретариат за делом. Это было, наверное, самое объемное дело, которое он видел: 94 тома по 300 листов в каждом.

По мере пролистывания томов он обнаружил еще одну ошибку, допущенную властями в попытке скрыть преступление. Пытаясь придать делу правдоподобный вид, они включили в него все банковские переводы украденных денег российских банков. Эта информация со временем поможет наказать настоящих преступников и снять лживые обвинения с Сергея (не говоря уже о том, чтоб будет полностью раскрыта внутренняя схема отмывания денег в России).

Всё, что было нужно, — это скопировать каждую страничку дела!

Масштаб задачи грандиозный. Николай приобрел цифровую камеру «Пентакс» со специальным переносным штативом, позволяющим закрепить фотоаппарат прямо на столе, сфокусировав объектив на документе.

К сожалению, у камеры не было пульта дистанционного управления, но для Николая — мастера на все руки — это не было проблемой, и он соорудил его сам. Испытав конструкцию дома, он начал ходить в суд каждый день и по восемь часов фотографировал листы дела, работая так быстро, как только мог, постоянно ожидая, что кто-нибудь явится и запретит съемку. Через три недели у него была копия всего дела в прекрасном качестве — около 27 000 изображений, поместившиеся на семь SD-карт.

В деле были все банковские переводы, которые власти обязаны были предоставить американской прокуратуре согласно договору о ВПП. Пол Монтелеони попросил Николая о помощи в предоставлении материалов дела.

Борьба Николая за Сергея и его семью в России длилась долгие годы, встречая необоснованные отказы и ожесточенное сопротивление власти, но дело, открытое в Америке, могло оказаться единственным шансом на реальное правосудие. Он это хорошо понимал и без промедления согласился помочь.

Но просто отправить файлы Полу по электронной почте и на этом закончить было невозможно. Для суда необходимо было показать неразрывную цепочку получения и владения этими документами, и для этого Николай должен был пройти через строгий юридический процесс. Пол попросил Николая приехать в Лондон, где он встретился в посольстве США с сотрудниками Министерства внутренней безопасности. Следуя специфической процедуре, у него взяли официальные показания под присягой, подтверждающие легальное происхождение документов, и приняли их копии с SD-карт.

Затем Пол попросил Николая приехать в Нью-Йорк для дачи устных показаний, а это означало, что ему также придется отвечать на вопросы стороны защиты «Превезона», которую в то время всё еще возглавляли Джон Москоу, Марк Цимрот и их фирма «Бейкер-Хостетлер».

Если человеку в России предложить выступить свидетелем на стороне прокуратуры США против предполагаемых российских граждан, замешанных в отмывании преступных денег, то вряд ли он согласится. Но Николай был сделан из другого теста: он согласился.

Для защиты Николая американская прокуратура засекретила его имя в документах, закрыла к ним публичный доступ в судебном реестре и указывала его как «Свидетеля №1». Через суд прокуратура также потребовала подписания жесткого договора о неразглашении с «Бейкер-Хостетлер», Денисом Кацывом и Натальей Весельницкой. На бумаге всё выглядело здорово, но, учитывая поведение наших врагов в прошлом, рассчитывать на соблюдение договора было наивно. Можно было только догадываться о возможных последствиях его нарушения.

Пол прекрасно осознавал этот риск и предложил до завершения юридических процедур перевезти Николая с семьей в Нью-Йорк, где они находились бы под защитой правительства США. Сама процедура дачи показаний занимает семь часов, но юридическая волокита, предшествующая этому, может занять недели или даже месяцы (как это было, например, со мной), в течение которых Пол не хотел подвергать опасности Николая и его семью, останься они в Москве.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В августе 2015 года в Нью-Йорк приехала супруга Николая Юлия с их 13-летней дочкой Дианой. Их встретила Светлана Ангерт, русскоговорящая сотрудница Министерства национальной безопасности. Она поселила их в квартире с видом на реку Гудзон в Хобокене, штат Нью-Джерси. Через пару недель приехал Николай, и они переехали в дом побольше, находящийся под государственной охраной, в Верхнем Вест-Сайде на Манхэттене.

Вместе в Нью-Йорке Гороховы чувствовали себя в безопасности. Пока Николай работал с прокуратурой, Диана пошла в местную среднюю школу MS-256, где впитывала английский язык как губка. У одного охранявшего их сотрудника — Александра Шварцмана — был черный пояс по айкидо, и он записал Диану в додзё по соседству. Юля была в Америке впервые и изучала город с широко раскрытыми глазами и фотоаппаратом, воспринимая все это как длинный отпуск.

Но в сентябре идиллию прервал звонок Юлиной мамы. В очередной раз придя в их пустующую квартиру в Москве, она обнаружила, что там кто-то побывал. Ничего не украли, но «гости» оставили следы. За время отсутствия хозяев мебель покрылась пылью, но на столе, где стоял компьютер Николая, никакой пыли не было. Не было ее и на экране, и рядом с клавиатурой. «Гости» также заварили себе чай и оставили на столе в гостиной две полупустые чашки. Это была стандартная визитная карточка ФСБ.

Николай и Юлия Гороховы, Нью-Йорк, 2015 год (© NIKOLAI GOROKHOV)

Всё это сильно напрягло супругов, но Николай твердо решил идти до конца.

1 октября, через два месяца после приезда в Нью-Йорк, Николай должен был ответить на вопросы защиты «Превезона». Допрашивал его Джон Москоу, а Весельницкая наблюдала за трансляцией из Москвы. Первым требованием Джона Москоу было сообщить ему, где в Нью-Йорке проживает Николай с семьей.

Николай отказался отвечать этот вопрос.

Следующий вопрос Джона: кто живет с Николаем и есть ли у него постоянная охрана?

Николай отказался отвечать и на этот вопрос.

Джон Москоу продолжил в том же духе и спросил, когда он планирует вернуться в Россию.

Отказ.

Так продолжалось несколько часов кряду, на протяжении которых Николай не уставал отшивать Джона Москоу. Возможно, Джон достиг бы результата нахрапом, будь на месте Николая более слабохарактерный человек, но Николай ежедневно сталкивался с еще более неприятными людьми в России, поэтому не обращал на Джона особого внимания.

Допрос занял практически весь день. На следующий день задавать вопросы была очередь американской прокуратуры. Вопросы Пола касались только цепочки передачи материалов дела Хлебникова: эти данные были нужны, чтобы гарантировать принятие материалов судом. В конечном итоге Пол получил то, что ему было нужно для суда, а «Бейкер-Хостетлер» допросила свидетеля по делу, и состязательность процесса была соблюдена.

Уровень угрозы для Николая немного понизился, и теперь, что бы ни случилось, доказательства из дела Хлебникова уже были в суде.

Конечно, Николай понимал, что из-за помощи правительству США у него могут возникнуть серьезные неприятности на родине, но судебный процесс уже было не остановить.

И всё же Америка была чужой для Гороховых страной, и несмотря на риски они хотели домой. В конце октября они вернулись в Москву с благодарностью от правительства США.

Николай занялся накопившимися делами, Юля вернулась на работу, а Диана — в школу. Постепенно их жизнь вернулась в нормальное русло, и со временем поездка в Нью-Йорк всё больше напоминала сон.