Оккупация. Правда и мифы - Борис Соколов

Особыми отделами овладела какая-то мания — в каждом еврее-перебежчике видеть немецкого шпиона. А если это был польский еврей, да еще служивший у немцев, его положение становилось почти безнадежным.

18 марта 1943 года к партизанам бригады Алексея Донукалова, действовавшей в районе Минска, перешел Генрих Максимилианович Чаплинский, 1890 года рождения. Польский еврей, профессор Краковской и Львовской консерваторий, Чаплинский много гастролировал по миру, жил в Лондоне, Париже, Антверпене, посещал Бразилию, Канаду и США В 1940 году НКВД арестовало его «за нелегальный переход границы в районе Малкина». Чаплинский семь месяцев провел в тюрьме города Белостока. С началом советско-германской войны во время бомбардировки бежал из колонны эвакуируемых заключенных. Сам он на допросе в партизанском отряде утверждал, что в районе Червень его отпустил конвой. В дальнейшем

Чаплинский служил переводчиком в немецких авиационных частях и штабах в Минске, Витебске, Могилеве и других белорусских городах. Выручило знание языков — Чаплинский владел польским, русским, немецким, английским, французским, испанским и чешским. Но с точки зрения советских органов безопасности, «безродный космополит» Чаплинский, объездивший чуть ли не весь мир, выглядел матерым шпионом. Пономаренко и нарком госбезопасности Белоруссии Лаврентий Фомич Цанава 15 мая 1943 года сообщили Сталину основные этапы биографии профессора консерватории и сделали неутешительный для него вывод: «Предварительный опрос Чаплинского дает полное основание полагать, что он является агентом немецкой разведки, специально подосланным в партизанский отряд Донукалова для проникновения в советский тыл. Причем есть основания полагать, что он является старым агентом немецкой разведки, работавшим в ряде стран по ее заданию. Чаплинский передан в Главное управление «СМЕРШ» т. Абакумову». До этого Пономаренко утверждал также, без каких-либо доказательств, что Чаплинский «немцами использовался в качестве переводчика по серьезным делам». Что это были за серьезные дела, Пантелеймон Кондратьевич не уточнил. Может быть, намекал на какие-то допросы советских агентов? Но люфтваффе ведь никакими полицейскими функциями не обладали, и вряд ли Генрих Максимилианович занимался чем-либо иным, кроме переговоров с местными властями насчет расквартирования и снабжения авиационных частей всем необходимым.

А вот еще одно, по всей видимости, сфабрикованное дело — о немецких агентах, будто бы засланных в партизанскую бригаду «дяди Васи» в Белоруссии для проведения диверсионной и террористической деятельности. Начальник состоявшей при бригаде спецгруппы НКВД Бэр и начальник Особого отдела бригады Иванов в докладной записке в Центральный штаб партизанского движения утверждали:

«14 марта 1943 года партизан отряда им. Суворова Лисогор Иван Максимович (прибыл в партизанский отряд 6.3.43 из 46 украинского батальона), будучи в деревне Янушковичи Логойского района Минской области в доме крестьянина Богушевича, в присутствии партизанки Левиной и семьи Богушевича в пьяном виде проболтался о своей враждебности к советской власти, высказывая контрреволюционную клевету по адресу вождей партии и избил партизанку из соединения «дяди Димы» за то, что она пыталась прекратить его контрреволюционные выпады.

29 марта 1943 года Особым отделом Лисогор был арестован, признался в своих контрреволюционных выпадах и клевете по адресу вождей партии и советской власти в силу своей враждебности к ним. Следствие было направлено на то, чтобы выяснить, не является ли Лисогор агентом гестапо, засланным со специальным заданием германской разведкой в партизанский отряд. Следствием это было установлено».

Интересно, а каким образом следователи установили, что Иван Лисогор был германским шпионом? Только на основе его собственных признательных показаний. Несомненно, беднягу сильно били, и ему пришлось не только на себя возвести напраслину, но и оговорить своих товарищей по 46-му украинскому полицейскому батальону — Брейтмана-Петренко, Климова, Токмана и некоторых других, вместе с ним бежавших к партизанам.

Вся пикантность ситуации заключалась в том, что Михаил Иосифович Брейтман, в батальоне служивший под фамилией Петренко, был самым настоящим евреем. Чекистам пришлось придумать, что, разоблаченный во время медосмотра как еврей, Брейтман под угрозой расстрела был завербован в качестве агента командиром батальона. Затем он будто бы был направлен в концлагерь для евреев в местечке Малый Тростянец под видом рабочего, но фактически являлся курсантом специальной «школы гестапо» для агентов-евреев. Михаил Иосифович подробно рассказал (или подписал то, что ему продиктовали следователи) о многочисленных ядах, которые ему демонстрировали инструкторы-немцы, упомянул, в частности, какую-то розовую жидкость, но вот беда: при аресте у Брейтмана никаких ядов, взрывчатки или иных орудий «диверсионно-террористической деятельности» не обнаружили. Да и товарищи, которых он оговорил, в качестве вербовщика указали на командира батальона, но больше никого из сотрудников немецкой разведки назвать не смогли. Когда же речь зашла об их сослуживце Балакине, «засланном со шпионским заданием в другой партизанский отряд», то арестованные заговорили о вещах и вовсе фантастических. Будто бы начальник штаба батальона офицер-эстонец Мельдерс неоднократно собирал их вместе и, вопреки всем правилам конспирации, ставил в пример Балакина, якобы добывающего ценную информацию.

Несчастному Брейтману вместе с другими бойцами украинского батальона пришлось охранять лагерь смерти Тростянец под Минском, где уничтожали евреев. Написав 13 апреля 1943 года под диктовку осо-биста Иванова вымышленные признания о своей вербовке и обучении в школе гестапо, он оставил нам также собственноручное показание о тех ужасах, которые ему довелось видеть в Тростянце. В искренности этого свидетельства Брейтмана-Петренко трудно усомниться:

«Я хочу в этих строках рассказать всю правду о «немецкой справедливости», о тех, кто во всеуслышанье кричит о цивилизации и культуре на словах, а на деле совсем противоположно. Я хочу рассказать всю правду как очевидец о так называемых «строителях Новой Европы». Если меня кто-либо спрашивает, что такое цивилизация, я всегда переспрашиваю, какую цивилизацию думаете — немецкую или человеческую, ибо разница между ними очень большая…

Это было при первом массовом расстреле евреев в ноябре 1941 года, 7-го числа, когда выводили евреев за город, где было вырыто 14 ям. Загоняли людей в ямы и стреляли их, а на трупы этих людей заставляли других становиться и которым последовала участь первых. При таком массовом расстреле, когда раздаются предсмертные крики, когда кровь льется рекой, эти кровожадные убийцы преспокойно объявляют перерыв и около ямы кушают и пьют, мучения недобитых представляют им удовольствие.

Одна женщина подошла со своим ребенком к одному украинцу, который стоял на посту, и обратилась со следующими словами: «Слушайте, я вас прошу, спасите моего ребенка, он у меня русский». Ребенок же уцепился за шею матери и говорит сквозь слезы: «Нет, мама, никуда я не пойду, я хочу быть с тобой вместе». Ребенку этому не больше 4–5 лет. Стоявший поблизости немец из СС спросил — о чем она говорит. Ему перевели, что говорил ребенок и что говорила она.

Тогда он велел этой женщине рыть яму, потом положил туда ребенка и велел матери засыпать его. Мать не могла этого делать, тогда он облил ребенка бензином и живым запалил его. Мать там же сошла с ума, голой она бегала по всему полю, и немцы смеялись и стреляли из винтовок и автоматов — кто первый попадет.

Надо отметить, что эти кровожадные звери перед расстрелом раздевали всех и увозили себе. Это отдавали им в подарок от вождя, от обер-убийцы Адольфа Гитлера…

Каждый четверг строили всех евреев и отбирали людей, которые уже приустали в работе. Из них уже выжали все, что можно, это освобождает место для тех, кто должен был прибыть завтра. После такого отбора в бараке, где жили евреи, можно было слышать стоны, прощальные стоны и возгласы, песни, полные слез. Открытые проклятия на голову поработителей тех, кто с ума сошел, а таких случаев было очень много. Эти отобранные люди служили для такой цели, о которой никто не подумает.

Часто приезжали из г. Минска гестаповцы для тренировки в стрельбе и вот брали этих людей, выводили в тир их и по ним, по живым мишеням, тренировались в стрельбе. Привозили своих жен, и они принимали равную участь в этом кровавом деле. При каждом таком кровавом развлечении в промежутке между стонами раненых, выстрелами убийц можно было слышать смех данных зверей в образе женщин…

Недалеко от лагеря в лесу находится кладбище для немцев. Однажды привезли несколько убитых немцев хоронить, гробы стояли. Проходя мимо их, один из заключенных, который рыл ямы, не снял шапку. Об этом от стражи узнал комендант и после похорон на первом дереве около дороги он был повешен крюком за ребра. Целую ночь по всему лагерю раздавались душераздирающие крики. Жизнь не хотела так быстро покинуть молодое здоровое тело. К утру эта страшная жертва скончалась. А подлые псы-рыцари, вы, гитлеровские собаки, будете прокляты всем миром. Ваши гнусные кровожадные поступки не пройдут даром. Отомстим. Красная Армия громила, громит и будет громить. Запомните, что русский народ никогда не был под игом иноземцев и никогда не будет. Запомните еще вот что: