Костяной Дом - Стивен Рэй Лоухед

class="p1">— Что угодно ради дела, — сказал Кит, отряхиваясь. Он еще не совсем пришел в себя. — Я промок до нитки.

— Высохнешь. — Вильгельмина встала. — Карту не потерял?

Кит похлопал себя по животу, где под рубашкой находился сверток.

— Вот и славно. — Она явно готова была идти дальше. — После следующего прыжка вам будет получше. И хорошо бы с ним не тянуть. Готовы?

— Где мы? — Кит растерянно озирался. Они стояли в какой-то сельской местности; воздух был прохладен и сильно пах опавшими листьями. В кустах жужжали насекомые.

— Примерно в трех милях к северу от Праги, — сказала Мина, сходя с тропы. — Там дальше есть еще дорога. Он идет рядом с рекой. По ней мы попадем в город. Если нам повезет, нас кто-нибудь подбросит.

— А что здесь за время? — спросил Кит.

— Осень 1607 года. Времена правления императора Рудольфа. Если мы все делали правильно, здесь начало сентября. — Она подошла к кусту черники рядом с тропой. — Или, может быть, август.

— И зачем мы сюда пришли? — удивился Кит.

— Живу я здесь, — откликнулась она. — Нам нужно безопасное место, чтобы переночевать, изучить карту и решить, что делать дальше. Стой здесь, — сказала она, отступая за куст. — Мне надо переодеться.

— У тебя что, здесь одежда припрятана? — спросил Кит. — Здорово!

— Нельзя же появляться в городе в таком виде. Меня тут слишком многие знают.

Кит посмотрел на себя.

— А насчет нас с Джайлзом как?

— Джайлзу и так хорошо, — донесся ответ из-за куста. — А ты сними свой дурацкий тюрбан и оберни его вокруг пояса. Завяжи как кушак; заодно это прикроет рубашку. Здесь таких не носят.

— А что не так с моей рубашкой? Да и не рубашка это никакая. Это джалабия, чтобы ты знала.

— Ты прав, конечно. С кушаком люди примут твое облачение за рабочий халат. А этого добра здесь хватает.

Кит сделал, как ему велено, не обращая внимания на иронический взгляд Джайлза.

— Слушай, а куда вы с Джайлзом отправились из Египта, ну, когда ты отправила меня к Юнгу?

— В Эдинбург, — донесся ответ из кустов. — Доктор Юнг в то время жил там. Я убедила его воспользоваться твоей помощью для раскопок гробницы.

— Но как же… Ведь он же был со мной в Египте… разве нет?

— Тогда еще нет, — сказала Вильгельмина. — Я думала, это очевидно.

— Только не для меня. Объясни, пожалуйста.

— Да все просто! Время, как мы знаем, зависит от системы отсчета.

— Знаем, — важно согласился Кит, хотя до сих пор эта мысль ему в голову не приходила.

— Ну вот. Мне нужно было связаться с ним до того, как он отправится в Египет с экспедицией.

— Выходит, мы с ним уже раскопали гробницу еще до того, как ты с ним говорила, — помотал головой Кит.

— Именно, — сказала Вильгельмина, появляясь из-за кустов. — Ну, как я выгляжу? — Девушка в камуфляжном комбинезоне, небесно-голубом шарфе и ботинках для пустыни исчезла без следа; на ее месте стояло симпатичное создание в длинной юбке, белой кофточке с пышными рукавами и цветастой шали. В руках она держала небольшой полотняный мешок, который, впрочем, тут же сунула Киту.

— За мной, ребята, — распорядилась она, и вскоре они уже шли по высокой траве, спускаясь со склона холма.

Кит увидел у подножия склона большую реку и, конечно же, дорогу.

— Если не будем медлить, сможем поужинать сегодня вечером в одном из лучших ресторанов города.

Кит остановился и уставился на нее, как будто видел впервые.

— Боже, Мина, ты великолепна. Откуда ты так много знаешь обо всем этом?

— Практика, — небрежно ответила она. — Много-много практики. И много ошибок.

ГЛАВА 24, в которой решается судьба

Конец, как это часто бывает, наступил быстро и неожиданно. Вечером лорд Гауэр пожаловался на плохое самочувствие. Он выпил чай, съел пару подсушенных тостов и удалился к себе. К утру ему не стало лучше. Вызвали врача. В тот же день, в лихорадочном поту и с жалобами на головную боль, он впал в прерывистое забытье, и в себя уже не приходил. Арчи был с ним, когда он умер два дня спустя; стоя у кровати графа, он услышал девятичасовой колокол с башни Святой Марии на Серебряной площади. Именно в этот момент дух его благодетеля покинул смертные пределы. Арчи склонил голову и пролил слезу над человеком, который был его учителем, другом и, как считал Арчи, единственным настоящим отцом.

Следующий день прошел в конторе Бичкрофта и Лехварда, поверенных лорда Гауэра; они занимались организацией похорон в соответствии с завещанием графа и особыми инструкциями. Сами похороны состоялись спустя семь дней в церкви Святой Марии, на них присутствовало около двухсот человек. После заупокойной службы скорбящих угостили чаем с пирожными в лондонском доме лорда Гауэра. Арчи с достоинством, которое граф наверняка одобрил бы, принимал соболезнования. Следующие две недели ушли на инвентаризацию собственности перед неизбежным грядущим вторжением.

Календарь сменил месяц, и однажды утром Джордж Гауэр, двоюродный брат графа, постучал в двери дома в сопровождении своей жены Бранки, судебного пристава Пекхэма и поверенного в цилиндре и черном сюртуке. Арчи принял их в гостиной.

— Передача имущества произойдет безотлагательно, — заявил адвокат. — Мы намерены вступить во владение немедленно. Рекомендую вам собрать личные вещи и освободить помещение как можно скорее.

Арчи, в общем-то готовившийся к этому моменту, тем не менее был ошеломлен резкостью и холодностью демонстративной жадности. Когда к нему вернулся голос, он сказал:

— Если вы не против, я подготовил опись…

— Спасибо, мы проведем собственную инвентаризацию, — фыркнул адвокат. — В любом случае, вам надлежит освободить помещение к трем часам пополудни. Судебный пристав поможет вам собраться. Он будет при вас, чтобы убедиться, что вы случайно не захватите какие-либо предметы, не принадлежащие вам и на которые вы не имеете права.

— Ваша предусмотрительность достойна восхищения. — Арчи мрачно улыбнулся новым жильцам. — Должно быть, вы долго ждали этого дня и молились о его наступлении.

— Silencee a sua lingua! {Прикусил бы язык! (порт.)} — не сдержавшись, рыкнула женщина. Португальский нрав давал себя