Благословение небес - Джудит Макнот

– Прекрасно, – вслух сказала Элизабет, с недовольной гримасой глядя на вырез. Она попыталась подтянуть его вверх, но как только отпустила руки, он опять опустился, и Элизабет смирилась. – Ладно, в этом сезоне носили декольте еще ниже, – оправдалась она перед зеркалом и взяла с кровати ленту. Когда она в последний раз надевала это платье в Лондоне, Берта соорудила ей какую-то затейливую прическу, пропустив эту ленту сквозь локоны. Но в Хэвенхёрсте она отвыкла от элегантных причесок и носила волосы распущенными или завязывала их лентой в простой хвост.

Пожав плечами, Элизабет взяла гребень, сделала пробор и перевязала волосы вышитой лентой, выпустив по одному локону вдоль щек, чтобы вид был не таким строгим.

Потом отступила на шаг от зеркала и снова всмотрелась в свое отражение. Яркие зеленые глаза и атласная кожа не произвели на нее никакого впечатления, она искала в своем лице какие-нибудь явные недостатки и, не видя в своей внешности никаких изменений, утратила к ней всякий интерес. Элизабет села на кровать и снова припомнила события вчерашнего вечера. Больше всего ее волновал вопрос относительно незначительный, а именно: заявление Яна, что это он получил от нее записку с предложением встретиться в оранжерее. Конечно, вполне возможно, что он солгал, постеснявшись мистера Уайли. Но, насколько она знала Яна Торнтона, он был слишком груб и безразличен к чужому мнению, чтобы приукрашивать свои поступки перед кем бы то ни было. Закрыв глаза, она попыталась в точности припомнить, что он сказал, придя той ночью в оранжерею. Что-то вроде: «А кого вы ожидали увидеть после той записки — принца Уэльского?»

Тогда она подумала, что он говорит о своей записке. Но вчера он сказал, что не посылал, а наоборот, сам получил записку. И высмеял ее за плохой почерк, о котором ее учителя говорили, что это «образцовый почерк, который мог бы сделать честь оксфордскому ученому мужу!» И как Ян Торнтон мог знать, какой у нее почерк, если в самом деле не получал от нее записку? Может, он и в самом деле сумасшедший, но Элизабет так не думала. Да и вообще, когда дело касалось Яна Торнтона, она была не в состоянии разобраться, где правда, а где ложь. И неудивительно! Даже сейчас, когда она стала старше и мудрее, ей было трудно сосредоточиться под насмешливым взглядом его золотистых глаз. По-видимому, он все еще сердит на нее за то, что Роберт нарушил правила и стрелял в него. «Наверное, в этом причина его отношения ко мне», - решила она и переключилась на другую, более серьезную проблему: как им с Люсиндой пробыть здесь положенное время, не подвергая себя унизительному объяснению с Яном. Нужно было найти способ остаться здесь на неделю и постараться прожить это время в относительной гармонии с хозяином. Чтобы пройти через это испытание, ей нужно научиться просто не замечать его отрицательного отношения к себе и принимать все как есть, не оглядываясь назад и не заглядывая вперед. Так неделя пролетит незаметно, и они с Люсиндой смогут уехать. Элизабет поклялась, что больше ни при каких обстоятельствах она не позволит ему вывести себя из равновесия, как это было вчера.

С этой минуты, решительно сказала себе Элизабет, все будет по-другому. Она будет сдержанна, вежлива и абсолютно непробиваема, каким бы грубым и невыносимым ни было бы его поведение. Она уже не та ранимая молоденькая девушка, которую он с легкостью мог обольстить, обидеть или рассердить в зависимости от своего настроения. Она докажет ему это и одновременно продемонстрирует, как ведут себя по-настоящему воспитанные люди.

С этим твердым намерением Элизабет встала и направилась в комнату Люсинды.

Та была уже полностью готова к выходу — на черном платье не осталось и следа вчерашней пыли, седые волосы собраны в аккуратный пучок. Она сидела у окна на деревянном стуле, опереться на спинку которого ее спине не позволяла гордость. Лицо ее выражало глубокую задумчивость.

— Доброе утро, — сказала Элизабет, тихонько прикрыв за собой дверь.

— Хм-м? А-а, доброе утро, Элизабет.

— Я хотела сказать тебе, — быстро начала Элизабет, — как сильно я сожалею о том, что затащила тебя сюда и обрекла на такое унижение. Поведению мистера Торшона нет оправданий, оно совершенно непростительно.

— Полагаю, он был... просто удивлен нашим неожиданным прибытием.

— Удивлен? — переспросила Элизабет, пораженно глядя на нее. — Да он вел себя как безумный! Я знаю, что ты думаешь, — ты, наверное, удивляешься, как я вообще могла иметь с ним дело раньше, - начала она объяснять, - и, честно говоря, я сама этого не понимаю.

- О-о, ну я-то не вижу в этом никакой загадки, - сказала Люсинда. – Он чрезвычайно красив.

Элизабет была бы менее шокирована, если бы Люсинда назвала Торнтона «душкой».

– Красив! – воскликнула девушка, потом тряхнула головой в надежде, что она прояснится. – Ну, в таком случае должна тебе сказать, что ты необыкновенно добра и терпима к этому человеку.

Люсинда встала и окинула Элизабет одобрительным взглядом.

– Я бы не стала характеризовать свое отношение к нему как доброе, – задумчиво ответила она. – Скорее его можно назвать практичным. Лиф тебе, по – моему, немного тесноват, но от этого ты смотришься еще привлекательнее. Ну что, спустимся вниз и позавтракаем?

Глава 13

– Доброе утро, – приветствовал Люсинду и Элизабет сияющий Джейк, когда они сошли вниз.

– Доброе утро, мистер Уайли, – сказала Элизабет с милой улыбкой. Потом, не придумав ничего лучшего для поддержания разговора, спросила: – Пахнет чем-то замечательным. Что это?

– Кофе, – грубовато ответил Ян, скользнув по ней взглядом. Собранные в хвост волосы делали ее особенно хорошенькой и очень юной.

– Садитесь, садитесь! – радостно пригласил их Джейк. За ночь кто-то протер мебель от пыли, но он все-таки достал носовой платок и провел им по стулу Элизабет, прежде чем дать ей сесть.

– Спасибо, – девушка благодарно улыбнулась, – но стул и так достаточно чистый. – Она с опаской взглянула на неулыбчивого человека напротив и приветливо поздоровалась: – Доброе утро.

В ответ он приподнял одну бровь, словно спрашивая, чем обязан такой перемене.

– Полагаю, вы хорошо поспали?

– Очень хорошо, – ответила Элизабет.

– Как насчет кофе? – сказал Джейк и, схватив с плиты чайник, налил в кружку остатки кофе. Вернувшись с ней к столу, он в нерешительности остановился, очевидно, не зная, кому из женщин полагается подать кофе первой.

– Кофе, – глухим голосом проинформировала его Люсинда, когда он сделал шаг в ее сторону, – дикарский напиток, не для цивилизованных людей. Я предпочитаю чай.

– А я выпью кофе, – поспешно сказала Элизабет. Джейк послал девушке благодарную улыбку и поставил перед ней кружку с кофе. Затем вернулся к плите. Элизабет, боясь встретиться взглядом с Яном, как зачарованная, смотрела на спину Джейка Уайли.