Клан - Юлия Белова

Чем больше Кеннеди наблюдал за президентом Картером, тем больше он убеждался, что Америка нуждается в новом лидере, тем более что сам Эдвард наконец-то почувствовал себя готовым к президентскому посту.

Вопреки собственным советам одинадцатилетней давности и в полном соответствии с поступком Роберта в 1968 году, он решился бросить вызов президенту-демократу.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. В битве за Белый дом

И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым — победа, не мудрым — хлеб, и не у разумных — богатство, и не искусным — благорасположение, но время и случай для всех их.

Экклезиаст, гл. 9:11

Президент Джимми Картер не мог похвастать симпатией демократической партии и в силу этого никогда ей не доверял. Правда, во многом он сам был виновен в антипатиях демократов. Его помощники, будучи выходцами из южной глубинки, не обладали необходимой культурой и элементарным чувством такта, рассматривая всех обитателей Вашингтона как личных врагов. Да и сам президент мог очень много рассуждать о грехе, морали и человеколюбии, но прибыв в Вашингтон потрясал окружающих своей мизантропией.

Еще в 1977 году Картер удивил вашингтонских политиков, громогласно заявив, как он рад, что ему не надо лизать зад Теда Кеннеди. Несколько озадаченный этим «изящным» выражением, Эдвард только пожал плечами. Но в преддверии президентских выборов Картер и вовсе разошелся. Многочисленные опросы общественного мнения показывали, что президент серьезно уступает в популярности Кеннеди. Озабоченные помощники посоветовали Картеру спровоцировать Эдварда объявить о вступлении в борьбу на самом раннем этапе кампании. Что Картер и постарался сделать. В июне 1979 года на встрече с большой группой конгрессменов президент неожиданно заявил потрясенным законодателям:

— Если Кеннеди решит баллотировать, я надеру ему задницу!

Как и рассчитывали помощники президента, многие из присутствующих поспешили передать слова Картера Эдварду, но тот не стал втягиваться в полемику с президентом. Как справедливо полагал сенатор, Картер и сам прекрасно справлялся с подрывом собственной репутации. По всем опросам его популярность упала до 25 %, ниже, чем в последние дни Никсона, раздавленного Уотергейтом. Обеспокоенный Картер поспешил запереться в Белом Доме, где спешно вырабатывалась предвыборная стратегия. Наконец 15 июля 1979 года президент выступил по телевидению с обращением к нации, полным пафоса и угрозы. Следуя советам помощников, Картер изо всех сил старался изобразить себя человеком решительным и сильным. Коль скоро американцы чувствовали разочарование в нем, он постарался обвинить в кризисе доверия их самих. А еще через несколько дней Картер потребовал подать в отставку членов своего кабинета, причем у трети из них он и впрямь отставку принял. Конечно, для управления государством никакой нужды в данной отставке не было, но как еще президент мог продемонстрировать решимость? К тому же среди отправленных на отдых было немало сторонников Кеннеди. Двойная выгода.

Но и этот финт повысил популярность президента лишь ненадолго. Шансы Эдварда по прежнему были высокими и 7 ноября он планировал объявить о выдвижении своей кандидатуры на пост президента США, тем более, что Роуз Кеннеди и даже Джоан, бросившая наконец-то пить, обещали ему поддержку.

В начале осени 1979 года к Эдварду от лица телекомпании Си-Би-Эс обратился один из известнейших американских журналистов Роджер Мадд с предложением снять о нем специальный телефильм под названием «Портрет Эдварда Кеннеди». При этом предполагалось, что фильм будет сдержанно восхвалять Кеннеди и покажет его деятельность, как законодателя. Согласию Эдварда и его сотрудников в немалой степени способствовало то обстоятельство, что Мадд доброжелательно относился к клану Кеннеди и даже был другом Роберта. При этом было оговорено, что фильм будет показан лишь после официального вступления Кеннеди в борьбу. До этого момента времени оставалось еще много, но Мадд уговорил Эдварда разрешить сопровождать его со съемочной группой в Хайаннис-Порт. Он пообещал сенатору, что никаких сложных вопросов задавать не будет, мол, основная беседа пройдет в Вашингтоне, а встреча на Кейп-Коде будет ни чем иным, как разминкой.

Когда Мадд с операторами приехал к дому Кеннеди, Эдвард встретил их один, без помощников и пресс-секретаря. Собственно Мадд мог быть почти уверен, что сенатор поступит именно так. Многие репортеры отмечали, что Эдвард гораздо более открыт, чем все остальные политики, которые ни за что не позволят включить камеры, пока жестко не заявят, на какие темы они не будут говорить ни при каких обстоятельствах. И на этот раз сенатор поступил по своему обыкновению. Камеры были включены, и Мадд задал первый вопрос:

— Не думаете ли вы, что из-за вашего чрезмерного увлечения политикой ваш племянник Дэвид остался без должного надзора и увлекся наркотиками?

От подобного начала интервью Эдвард просто опешил, а когда пришел в себя, то отвечал с раздражением и злостью. Но Мадд продолжал задавать и другие подобные вопросы: об алкоголизме Джоан, семейных проблемах Кеннеди и, конечно, опять о Чаппакуидикке.

Как ни странно, но даже после такого многообещающего начала, ни Эдвард, ни его помощники не встревожились. Через несколько дней Кеннеди дал интервью Роджеру Мадду в Вашингтоне, которое прошло благополучно. Само собой лишь малая часть записанного должна была попасть на экран, все куски, где сенатор выглядел не самым лучшем образом, предполагалось вырезать. Но 2 ноября Си-Би-Эс организовала утечку части интервью в печать. При чем далеко не лучшей части. А 4 ноября, вопреки всем договоренностям, телекомпания представила зрителям и сам фильм, который был переименован в «Тедди». Уже само это название способно было создать образ человека несерьезного и легкомысленного, но в добавлении ко всем неприятностям за час до демонстрации фильма потрясенные американцы узнали, что в Иране захвачено американское посольство и его сотрудники стали заложниками.

В подобных условиях Эдварду вряд ли помог бы телефильм, будь он сделан даже в самых лучших тонах. Но во всяком случае он не смог бы повредить ему. К несчастью, фильм был так мастерски отредактирован, что из него было убрано все, что показывало бы Кеннеди уверенным и способным политиком, смелым и решительным законодателем. Зато те кадры, которые Мадд обещал убрать, заняли основное время фильма. Избирателям не было никакой возможности узнать сенатора, которого даже лидер республиканцев в верхней палате Конгресса Ховард Бейкер называл одним из самых эффективных законодателей. В целом, фильм нанес Эдварду такой ущерб, что журналисты вспоминали об этом еще несколько лет спустя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});