Упал, отдался! - Тата Кит

ладони Рената и тронулась с места на теперь уже зеленый сигнал светофора.

– А почему ты с мамой до сих пор живешь? – спросил Ренат. – Я это спрашиваю не потому, что считаю это стремным или чем-то ненормальным. Мне просто любопытно.

– Я живу с мамой последние лет пять. Раньше мы жили раздельно. Я и Саша в этом городе в небольшой квартире на окраине, потому что меня перевели на повышение в местный отдел, а родители в другом городе. Когда Сашке было четыре, мой папа умер. Через год я поняла, что мама начала чахнуть и забрала ее себе. Мы продали обе квартиры, купили одну большую и еще осталось на эту машинку. Так и живем.

– Понятно, – протянул Ренат. – Она… интересная.

– Ты долго думал, – хохотнула я, поворачивая во двор его дома.

– Мама у тебя тоже непростая.

– С ней иногда бывает сложно, но обычно я успокаиваю себя тем, что она просто хочет, чтобы у всех всё было хорошо.

– И у меня тоже? – спохватился шутливо.

– И у тебя. Ты же приворотное заклинание перед ней сегодня произнес.

– Клёво, – улыбнулся довольный собой. – Подкинешь меня до универа? А то у меня до сих пор выхлоп.

– Как тебе мама за него ничего не предъявила?

– Волшебная нейтрализующую сила моего обаяния и барбариски.

– Ясно, иди.

– Не поднимешься со мной?

– Нет. давай шустрее.

Через десять минут из подъезда выскочил бодрый Ренат, одетый в свежие джинсы, джемпер и куртку. Сел рядом со мной в машину и даже пристегнулся.

– Хороший мальчик, – съёрничала я и зачесала га бок его влажную после душа челку.

– Не делай так, а то мне давать перестанут.

– Не ты ли мне меньше часа назад говорил о том, что ни под одну юбку не заглядываешь?

– Так ты мне и не будешь давать. Кто даст такому задроту? – причесал он сам челку и повернулся ко мне.

– Ну, да, – взлохматила его, придав привычную небрежность. – Так лучше. Хоть сейчас давай.

– Давай, – навалился он резко на меня и припал губами к шее, когда я рассмеялась, запрокинув голову.

– Дурачок, – все же, запустила пальцы в его волосы и притянула к себе, чтобы тягуче медленно и сладко поцеловать. – Вернись на место. Отвезу тебя в универ.

– Не трахамшись? – глазки котика из «Шрека».

– Не трахамшись.

Завела машину и выехала со двора.

В этот раз притормозила у крыльца универа, у которого и высадила своего, прости, Господи, парня.

– Кстати, – сказал Ренат, уже схватившись за ручку открывания двери. – У бати послезавтра юбилей. Составишь мне компанию? Там будет светская туса. Посветим мордахами полчаса и свалим, чтобы мне родаки мозг не клевали.

– Хочешь, чтобы у твоего бати выпали последние седые волосины, когда он увидит, что ты пришел со мной?

– Только не говори, что тебе не нравится такая перспектива, – ехидно улыбнулся Ренат.

– Хорошо. Я пойду с тобой, – мне определенно пришлась по вкусу эта авантюра.

– Я за тобой заеду в семь, – оставил напоследок на моих губах долгий поцелуй и покинул салон машины.

Проследила за тем, как он исчез в стенах универа и, наконец, выдохнула.

Что ж, Вика, раскидала своих пацанов по учагам, теперь можно и поохреневать над происходящим, да?

Глава 27. Виктория

– Это ночнушка.

– Это платье, Вика, – стояла на своём Света.

– Это ночнушка для дома терпимости, – повернулась спиной к зеркалу и увидела, что у этого, с позволения сказать, платья спина настолько открыта, что еще немного и можно будет разглядеть копчик или сделать колоноскопию. – Мне его еще и без лифчика придется надеть?

– А ты как хотела? – встала подруга рядом со мной и тоже всмотрелась в отражение. – Сексуальных бушлатов в этом магазине нет. Мы попросили самое секси-платье, нам его и принесли. Так что набрей к вечера все заветные места, чтобы не оставить на этом шелке затяжки.

– Иди в задницу, – оттолкнула ее рассмеявшись.

Снова посмотрела на свое отражение.

В целом, если отбросить тонну предрассудков и комплексов, то платье очень даже сносное. Длина до щиколотки – идеально, если, конечно, не брать во внимание разрез на бедре, из которого при каждом шаге будет виднеться нога. Черная, гладкая, струящаяся ткань создает просто идеальный союз с цветом моих волос. А эти тонкие серебряные цепочки, служащие бретельками, заставляют мои глаза, буквально, искриться.

– Ладно, я его возьму, – решилась я, наконец.

– Отлично! – хлопнула подруга в ладоши и покопалась в своей сумке в поисках телефона. – Если Ренат не кончит сразу, как тебя увидит, я записываю его в импотенты до конца жизни.

– Он, конечно, моложе нас, но не настолько, чтобы мазать трусы от одной только картинки.

– Какая там картинка? К нему богиня в шелках сегодня вечером спустится, у него нет шанса не измазать трусы.

– Это бесконечный и совершенно бесполезный разговор, – качнула я головой. – На платье я уже согласилась. Босоножки у меня есть…

– Но, – подтолкнула подруга, понимая, что я посыпалась.

– Но нет понимания того, зачем мне нужно идти на этот праздник, – опустилась рядом со Светкой в кресло и уставилась в пол. – Согласиться на всё это – было детским садом каким-то. Мне на мгновение показалось, что будет забавным показать Вяземскому-старшему фигу, а потом я подумала, что это будет выглядеть как демонстрация с моей стороны, типа: «Смотри, Вяземский-старший, я не смогла поиметь тебя юридически, но зато поимела твоего сына физически»… Бред какой-то.

– Точно – бред. Тебе вредно оставаться без работы надолго. Твой острый ум стирается об сериалы, а потом ты выдаешь подобного рода хрень. Просто прими это как знакомство с родителями. В конце концов, тебе не с ними затем жизнь строить и постель заправлять, так что всё это мероприятие можно считать проходным.

– Ты же знаешь, как я отношусь ко всему. Перенервничаю, что-нибудь ляпну в свое       сучьей манере и всё пойдёт по одному лохматому месту.