Наркобизнес в России - Мумин Шариков

Во-вторых, именно в этой компании она встретила свою любовь. Алексей был старше ее на два с половиной года, "ненамного", как говорит Катя. Она с головой ушла в эту любовь.

На вопрос, чем занимался ее любимый человек, Катя ответила откровенно:

- Крал. Был домушником, и щипачом, и грабителем. Вор - это как бы коронованный жулик, что ли. А у них есть такое слово - "крадун". Так вот, он был - крадун, то есть стремящийся пацан, который пошел по этой жизни.

Понимаете, - взволнованно продолжала Катя, - это такая лажа, хотя я и поверила во все сначала. Понимаете, вот была та мораль, но она оказалась ложной. И появилась мораль новая, мне сказали: вот настоящий классный мир, вот настоящие законы, смотри, как это здорово, как здесь интересно, живи так, это интересно, живи по этим законам, это справедливо. Те люди - плохие и созданы для того, чтобы все у них забирать, а мы, мол, элитное общество. Это бред, конечно. Но... мне стало интересно.

Чтобы покупать наркотик, Катя с подругами снимали с девочек, и постарше и помладше, золотые украшения. К тому времени Катя уже не только курила анашу, но и принимала таблетки, так называемые "колеса": до того дня, когда она по-настоящему укололась, оставалось совсем немного.

В конце одиннадцатого класса она попала в КПЗ - камеру предварительного заключения. Инкриминировалась ей статья 48 - вымогательство...

В день выпускного сочинения Катя в камере по радио услышала темы и думала о том, что в эту минуту ее одноклассники сидят и пишут, а она - здесь, на нарах.

Говорить об этом она может только сейчас. А когда-то Катя не только говорить не могла - ей было "безумно тяжело знать об этом". Так она говорит сейчас.

В колонию их не отправили. В конце концов они во всем признались, до суда их отпустили, а вскоре состоялся и он, то есть суд.

Катя получила два года лишения свободы с отсрочкой действия приговора сроком на год. То есть если за этот год она совершила бы другое правонарушение, то к сроку за новое преступление ей приплюсовался бы срок старый - два года.

Так или примерно так закончилась для Кати ее юность.

ПОЛЕТ В БЕЗДНУ

Для Катиной мамы, Любови Николаевны, все случившееся оказалось тяжелым ударом. Как вспоминает теперь Катя, мама ее была "в совершеннейшем раздрызге".

Дочь ушла в школу на выпускной бал и вернулась только через трое суток. Все это время, после вечера в школе, Катя была с Алексеем. Она только позвонила домой и категорично заявила, что некоторое время ее не будет. А когда она все-таки вернулась домой, у нее состоялся разговор с матерью, во время которого та сказала:

- Ты хоть дома будь. Я не знаю, где ты ходишь.

Не такая уж и обидная, по существу, фраза. Но Катя, к этому времени уже плотно сидевшая на наркотиках, самым настоящим образом психанула.

- Я психанула, - вспоминает она, - собрала свой чемодан огромный и сказала, что ухожу от нее. Цель моя была не в том, чтобы действительно уйти от нее, потому что я зависела от мамы финансово, вот такая отвратительная потребительская позиция у меня тогда была. Хотелось перетусоваться где-нибудь пару-тройку дней, чтобы она успокоилась, не трогала меня в ту минуту. А потом она сама бы нашла меня, и я знала, что она найдет, заберет меня и будет кормить, поить, одевать и вообще заботиться и, как это было всегда, вытаскивать из всяких трудностей.

Но все оказалось не так, как думала Катя. Все случилось по-другому.

Когда она вышла из подъезда, первый человек, кого она увидела, был... Алексей. Узнав, что подруга поругалась с матерью, тот раздумывал не долго. И... пригласил жить к себе. Катя думала, что поживет у него дня три, не больше, и вернется.

И задержалась на долгие четыре года. Это были действительно долгие, долгие годы, и хотя пролетели они в наркотическом угаре незаметно, но ничего нельзя забыть и выбросить из памяти...

Когда Катя решила впервые уколоться, попробовать наконец этот самый винт, с помощью которого получали свой кайф окружавшие ее люди, она не знала, что ее первая попытка успехом не увенчается. Она даже потом обрадовалась тому, что так получилось - было страшно, противно.

Ее подруга Светлана в то время жила с самым настоящим вором в законе сейчас его уже нет в живых. Они приехали тогда к нему, а там знакомые лица, "рожи", как называет их сейчас Катя. Светлана укололась, а Катя, "обкуренная в хлам", подумала, что ей вроде бы тоже можно. И Светлана сделала это. Точнее - попробовала сделать. Но у нее не получилось. И хотя на руке остались лишь синяки, Катя испугалась. И три дня носила рубашку с длинными рукавами, чтобы мама не увидела эти синяки, не пристала с расспросами - дело было еще в школе.

Это была первая попытка. Вторая оказалась более удачной. На этот раз укол делал... Алексей.

Можно, конечно, сейчас сказать, что Алексей заставил ее, уговорил, расписал все красочно и уговорил. Но... не совсем так. Катя сама попросила его об этом.

К тому времени она была уже достаточно "насмотренной". Она часто бывала на наркоманских тусовках, на ее глазах варилась эта отрава, и потому Катя была вполне созревшей для начала. Алексею не нужно было ее уговаривать. Он просто принес наркоту, сделал все, что нужно, и уколол.

На этот раз получилось все. Катя нашла то, что, может быть, неосознанно искала все это время.

- Человек находит возможность спрятаться от реального мира, - говорит Катя, - найти дверцу, за которой можно укрыться от сегодняшней жизни, а иногда она бывает не очень приятной. В этом мире потери, обида, мы как бы ощущаем себя чужими, а там-там человек видит возможность хотя бы временного забвения - и находит его. Тот мир совершенно не похож на этот, и он как бы тоже реален...

Помните, мы говорили с вами об иллюзиях и реальности?

Так вот, иллюзии на самом деле ничем не отличаются от реальности. Любая реальность может оказаться иллюзией, точно так же, как любая иллюзия может оказаться реальностью. Например, если мы возвратимся к обманутым старикам, то должны признаться, что всю жизнь эти несчастные люди жили иллюзиями. Но ведь для них-то, для них самих они казались самой настоящей реальностью. Мы полагали, что живем, счастливые, в самой сильной державе, в самом справедливом обществе, но произошло что-то, и выяснилось, что это не так. Совсем не так. Выяснилось, что все это - жестокая иллюзия.

И в какой-то момент Катя приняла иллюзию за реальность. Она ее устроила. Она ее удовлетворила. Правда, время от времени приходилось менять одну реальность на другую, и, пока она не вкатывала себе очередную дозу, реальность этого, трезвого, мира, казалась иллюзией - и так до следующего раза.

И поначалу, вспоминает Катя, она не была "в системе". "Система" - это когда очередная доза нужна постоянно, потому что без нее "кумарит", выворачивает суставы, тело болит нещадно, и избавить от этих невыносимых мук может только очередная доза.

Два года длился этот процесс. Два года Катя не признавалась себе, что она-наркоманка. Она все это время думала, что может соскочить в любую минуту. Но бесконечно это продолжаться не могло, и наконец настал день, когда она отдала себе ясный отчет в том, что они - она и Алексей - самые настоящие наркоманы.

- Наркоманы, - говорит она сейчас, когда все уже позади, - это не те, кто не может соскочить с иглы, это уже те, кто просто укололся. Нужно с самого первого раза прекращать это дело. Хотя, конечно, лучше всего вообще не начинать.

Она поняла, что ее любимый человек погибает, - и тогда-то и пришло прозрение. И она решила во что бы то ни стало... спасти любимого. Это очень на нее похоже: спасать человека от того, чем страдает она сама, и при этом не думать как раз о том, что та же самая участь ожидает и ее.

Она решила спасти Алексея - и сама продолжала колоться. Конечно, у нее не могло это получиться, нельзя спасать от наркомании человека и при этом оставаться наркоманкой.

Но она уже была "в системе".

И все-таки...

Это было время открытий, каких-то озарений, и она вдруг понимала то, что в общем-то и так ясно отстраненному холодному уму, но что обретает великий смысл, когда это прочувствовано каждой клеточкой тела. И она остановилась.

Вот что она говорит, вспоминая то время:

- Я очень много выпивала. Все подряд было. Не было ни одного дня, чтобы я не была пьяной, обкуренной. Это была такая жизнь... без движения вверх. И потом... Потом я однажды просто пришла и поняла, что все, все, это - предел и я так больше жить не могу. Я не могу так больше жить, я не могу больше так жить в этом мире. Кончилась эта ложь для меня. Я сказала ему: или ты бросаешь наркоту и мы начинаем жить по-новому, или я просто ухожу. Он боялся меня потерять, все-таки я была светлая по сравнению с ними и более-менее честная. Он сказал - да, о'кей. Мы не стали пробовать больницы, это было бесполезно. У нас был опыт наших знакомых, которые ложились в такие больницы на лечение как бы, а потом выходили из Них и все начинали сначала. Мы просто накупили всяких лекарств, таблетки там типа трамала и закрылись от всех. Мы не знали другого пути. Я сидела с ним два месяца, я выключила телефон, все остальное, я изолировала его от остального мира, я переносила его бесконечное нытье, его ломку, его бессонницу, его обвинения, его замкнутость, при этом сама претерпевая то же, что и он. Я верила, что что-то с этим изменится. И мы вышли. У него прекратилась ломка, он более-менее поправился, ожил, мы прошли этап физического восстановления, дальше началось самое трудное - восстановление психологическое. Все вроде бы шло нормально, он что-то начал делать, но однажды...