Лагорийский гамбит - Александр Сухов

Несколько раз пойманную рыбу пеньки отправляли обратно в реку. Все это время я внимательно следил за их манипуляциями и старался запомнить, что годится в пищу, а что не годится.

Кстати, по поводу физиологического строения моих новых знакомых, рот и глаза мне удалось все-таки обнаружить на их корявых телах. Глаза в количестве нескольких десятков равномерно располагались по периметру «среза» у верхнего его основания и позволяли пенькам обозревать пространство вокруг себя на все триста шестьдесят градусов. Рот — приличных размеров щель, необходим им лишь для приема пищи. Что же касается вербального общения, я не уверен, что издаваемые аборигенами булькающие звуки являются речью. Вполне вероятно, они пользуются совершенно иными коммуникативными каналами.

Несколько раз вместе со здешними охотниками я ходил в лес. Собственно, охота сводилась к рутинной проверке ловчих ям, замаскированных ветками и дерном, извлечению оттуда мертвого тела, насаженного на вбитый в землю кол, и последующее восстановление и маскировка ловушки. В качестве охотничьих трофеев пеньки брали все, не брезгали даже такими отвратительными тварями, один вид которых вызывал спазматическое сокращения желудка и желание хорошенько проблеваться. В такие моменты я напоминал себе, что не очень уж далекие предки человека уминали за обе щеки падаль и фекалии животных, а от жирных личинок, червей и насекомых буквально впадали в экстаз.

После памятного побоища, я не поленился, прихватил корзину и, сбегав на поле битвы, запасся изрядным количеством клыков, зубов и когтей. Часть добра пустил на изготовления ожерелья. Дырочки прожигал с помощью встроенного в часы лазера, а в качестве несущей основы использовал позаимствованный у одного из аборигенов кусок «лески». Вещица получилась что надо. После того как я показался в ней на глаза изумленной публики, меня тут же взяли в тесный кружок и принялись рассматривать, будто я Джоконда работы Леонардо да Винчи. Долго и оживленно булькали, а на следующий день большинство пеньков щеголяло в подобных, с позволения сказать, украшениях. Таким образом, я стал неким прообразом местного аналога Птаха — древнеегипетского бога искусств и ремесел. Вполне вероятно, когда-нибудь продвинутые потомки аборигенов изваяют Листопада Федора Александровича в камне, бронзе, на худой конец, в чугуне.

Еще один самый длинный и очень острый клык я использовал для того, чтобы изготовить копье. С помощью вибростилета и врожденной смекалки это было несложно. Срезал подходящее деревце, ошкурил, расщепил конец, вставил клык и с помощью жил зафиксировал его в древке. Не бог весть какое оружие, но отмахнуться от какой-нибудь мелочевки вполне подойдет. От крупного зверя придется спасаться на дереве. Аккумуляторные батареи излучателя практически опустошены, заправиться негде, а без весомого аргумента не фиг рыпаться супротив серьезного противника.

Для транспортировки продуктов питания и воды, а также для сбора разного рода образцов приспособил одну из корзин, слегка модернизировав ее. С помощью кожаных ремней, изготовил лямки и прикрепил к корзине, получилось нечто похожее на заплечный короб для сбора грибов и прочих лесных даров.

Как говаривали во времена моей далекой юности: «с чувством глубокого удовлетворения» я осмотрел изделия рук своих. Теперь я полностью готов к автономному многодневному походу. Стараниями заботливых хозяев, каждый день у меня оставались излишки продуктов питания, которые я рачительно заворачивал в широкие листья и складывал в корзину.

Через три недели после первого знакомства с аборигенами я был готов покинуть насиженные места и отправиться, как говорится, куда глаза глядят. Все-таки я очень надеялся добраться до мест, населенных более цивилизованными созданиями и получить от них реальную помощь. А может быть, мне удастся попасть туда, откуда я смогу перебраться в Лагор. Короче говоря, оседлая жизнь в компании (пускай и ненавязчивой) примитивных пеньков мне изрядно наскучила. Моя энергичная натура требовала действия и хоть какого-нибудь разнообразия.

Пеньки, вне всякого сомнения, сообразили, что я собрался сделать ноги, но никаких препятствий не чинили.

В одно прекрасное солнечное утро я был готов покинуть обжитую пещеру, но тут примчался один из аборигенов, а именно тот, кого я спас от зубов звероящера на берегу реки во время нашего первого знакомства. Престранно, но явился он один и без традиционного продовольственного подношения. Громко булькая, будто чайник, забытый на плите нерадивой хозяйкой, он принялся энергично манипулировать перед моим носом своими корешками-конечностями. Парнишка определенно хотел что-то показать. Ну что же, не отказывать же уважаемому представителю уважаемого мной племени в столь малой услуге.

— Пойдем, прогуляемся брат… по разуму.

Поскольку я не рассчитывал на долгое путешествие, корзину с продовольствием оставил в пещере, но копье на всякий случай все-таки прихватил.

Выйдя из пещеры, мой проводник живенько так потопал к реке. Мне ничего не оставалось, как проследовать за ним.

Встреченные нами пеньки вели себя немного странно, на мой взгляд. Завидев нашу парочку, обычно спокойные создания начинали активно булькать и размахивать конечностями. Вполне вероятно, они желали удачи в какой-то пока неведомой мне авантюре, затеянной их соплеменником. Однако, что-то мне подсказывало, что пеньки, мягко говоря, недовольны его поведением. Так или иначе, задержать нас не пытались и не чинили каких иных препятствий.

Через полчаса мы добрались до реки. Протопав вверх по течению еще пару километров, я увидел несколько лежащих на берегу утлых лодчонок. Да, да, именно означенных плавсредств, о существовании которых до сих пор даже не подозревал.

Лодки представляли собой деревянный каркас, обшитый цельным куском корья, похожего на кору пробкового дерева. Стыки прошиты прочными жилами и пропитаны смолой или чем-то, похожим на оную. Короче, индейская пирога, только американские аборигены, кажется, изготавливали подобные суда из шкур животных.

Ничего себе! Я и не подозревал о существовании у пеньков целой речной флотилии. А впрочем, ничего удивительного, индейцы, во время завоевания европейцами Американского континента находились примерно на столь же примитивной стадии технологического развития.

Тем временем мой приятель подошел к одной из лодчонок и, перевернув ее, легко потащил к воде. Под лодкой обнаружилась парочка деревянных весел-лопат. Примерился. Нет, не по моей руке, хотя при необходимости можно грести любыми подручными средствами и даже собственными руками.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});