Мнимая смерть - Томас Энгер

— Ингвиль…

— О, заткни свое хайло! Вполне справедливо и заслуженно ты попробуешь то же лекарство, тот же камушек, причем здесь, в том же самом месте, и ты умрешь так же, как и твоя любовница, та блядь…

— Это не…

— Даже не пытайся.

Ингвиль поднимает еще один камень, изо рта у нее выступает пена, глаза горят ненавистью, Хеннинг не знает, что сделать, чтобы остановить ее, она яростно машет мобильником в его сторону, может, мне попробовать позвать на помощь, думает он, нет, не могу, я могу опоздать, потому что камни настолько тяжелые, что один меткий удар может покончить с Ингве. Хеннинг пытается придумать, что бы такого умного сказать, но не может подобрать слов, они путаются у него в голове, он топчется на месте, на влажной и холодной траве, и видит, как Ингвиль поднимает над головой камень и прицеливается.

— Это потому, что ты трахался с ней, козел! Я знаю, я долго не была тебе настоящей женой, я пребывала в состоянии мнимой смерти с тех самых пор, как меня изнасиловали, но ты должен был помогать мне, ты должен был мне помогать, свинья, а не насиловать мою душу, а самое главное, самое главное — ты не должен был сводить с ума нашего сына, я знаю, я знаю, что он чувствовал, когда стоял здесь, на этом самом месте, подняв над головой камень и целясь в блядь, которая разбила нашу жизнь.

— Но я никогда не спал с Хенриэтте! — кричит Ингве и зажмуривает глаза. Хеннинг поднимает руки над головой, словно обороняясь от Ингвиль, и, несмотря на то что она стоит в нескольких метрах от него, он тоже зажмуривает глаза и ждет звука удара и крика.

Но в палатке тихо.

Хеннинг открывает глаза. Ингвиль все еще держит камень над головой. Она ловит ртом воздух.

— Я клянусь, я никогда не спал с Хенриэтте!

Ингве говорит сквозь слезы, голос его звучит жалобно. И тут Хеннинг слышит позади себя какое-то движение.

— Нет. Но ты спал со мной.

Он резко разворачивается. И второй раз за час он смотрит прямо в глаза Анетте Скоппюм.

Глава 65

Если Бог есть, то сейчас он нажал на паузу. Хеннинг стоит, разинув рот. Анетте входит в палатку и поочередно разглядывает всех в ней находящихся.

— Прости, Юль, — говорит она, протягивая ему руки. — Мне стало слишком любопытно.

Он смотрит на нее не мигая.

— К-кто ты? — спрашивает Ингвиль.

— Я та девочка, с которой твой муж занимался сексом.

Она произносит это прямо, без смущения, без сожаления, просто констатируя факт. И Хеннинг знает, что не он один пребывает в глубоком изумлении.

— Но…

Голос Ингвиль по-прежнему лишен силы.

— Я понимаю, почему Стефан думал, что его отец спал с Хенриэтте. Посмотрите на меня, я выгляжу далеко не так, как она. Если же взять ее сценарий, то после его прочтения должно быть совершенно очевидно, с кем он спал.

Анетте смотрит на Ингве. Тот Пристыженно опускает глаза. По его щеке стекает слеза. То, что осталось от волос на его голове, пропитано потом.

— А Хенриэтте умела флиртовать. Она бы с легкостью очаровала кучу компоста, если бы только захотела.

Все переводят взгляд на Ингве. Он вздыхает и качает головой.

— Всем нам было нелегко пережить время после того, что случилось с Ингвиль. Нам было не слишком хорошо и до того, что случилось, и после, в общем, мы совершенно не могли жить как муж и жена. Каждый раз, когда я подходил к тебе, ты ускользала, ты почти шарахалась от меня, когда я, твой муж, приближался к тебе.

Ингве смотрит на нее.

— Понятие «физический контакт» стало нам чуждо. А потом появилась Хенриэтте…

Он снова качает головой.

— Она была красивой, энергичной, умной — и да, она флиртовала, я не стану отрицать, что у меня появились мысли, которых давно уже не было. Но я не хотел портить наши доверительные отношения. Все-таки я был ее преподавателем, и я не мог…

Фолдвик смотрит на всех по очереди. Взгляд его останавливается на Анетте. Хеннинг видит, что Фолдвик очень сожалеет.

Анетте делает еще шаг вперед. Она тоже промокла насквозь. Хеннинг с интересом думает о том, что заставило ее вернуться. Любопытство он может понять, но к чему такие сенсационные признания?

Ну конечно. Чтобы прояснить картину в целом. Если бы Ингвиль убила своего мужа за то, что он занимался сексом с Хенриэтте, то правда, которая позже все равно вышла бы наружу, полностью раздавила бы ее. Как можно продолжать жить, когда знаешь, что твой собственный сын убил не ту женщину, и когда ты убила собственного мужа за то, что он внес сумасшедшую путаницу в жизнь твоего сына?

Ингвиль выглядит как сдувшийся воздушный шар. Плечи наклонились вперед, спина согнулась, глаза опухли. Хеннинг смотрит на Анетте. Она намного умнее, чем он думал.

— Я устала, Ингвиль, — продолжает Анетте. — Этого не должно было произойти. Просто это случилось. Я довольно долго вынашивала идею, написала неплохую сюжетную линию и хотела показать ее Ингве. Я знала, что он помог Хенриэтте договориться об опционе с «Коррект КиноКомпанией», и подумала, что, возможно, он и мне посодействует. Мы выпили пива, не стану отрицать, но мы поговорили в его кабинете, и…

— Анетте, не…

Ингве закрывает глаза. Анетте поднимает руки.

— Нет, больше я ничего не расскажу. Я просто хочу попросить прощения. За все, что я вам сделала. Если бы я знала, к чему это приведет, то…

Она собирается закончить предложение, но внезапно замолкает. Она тоже плачет. Анетте подходит к Ингвиль, склоняется к ней, кладет ладонь ей на спину, и в тот же момент Ингвиль резко выбрасывает руку вперед, Хеннинг замечает это движение, но слишком поздно, ее мобильник уже приближается к Анетте, касается ее шеи, з-з-з-з-з-з-з, Анетте получает удар, отправляющий ее прямиком на траву, Хеннинг собирается броситься к Ингвиль, чтобы остановить ее, чтобы не позволить ярости вновь овладеть ею и вылиться на этот раз на Анетте, лежащую без сознания лицом вниз на траве. Но в этот момент Ингвиль встает с поднятыми вверх руками. Она ничего не говорит, только смотрит отсутствующим взглядом и выпускает из рук мобильный телефон. Он падает на землю рядом с Анетте.

— Теперь можете вызывать полицию, — тихо говорит ему Ингвиль. Взгляд у нее пустой, затуманенный. Хеннинг долго стоит и смотрит на нее, после чего достает из кармана мокрого пиджака свой телефон, смахивает влагу с дисплея и видит, что аппарат по-прежнему работает.

И тогда он звонит Бьярне Брогеланду.

Глава 66

Брогеланд довольно быстро прибывает в сопровождении целой своры полицейских. Хеннинг узнает Эллу Сандланд. Он бы не удивился, если бы увидел верзилу Арильда Йерстада, входящего из машины и почесывающего бороду, но тот не приехал. Пиа Неклебю тоже нет.

Полицейские быстро приступают к работе в палатке. Сандланд занимается Ингвиль. Кто-то начал откапывать Ингве. Двое мужчин в форме работников скорой помощи помогают Анетте. Брогеланд подходит к Хеннингу и поднимает брови.

— У тебя хорошее чутье, Юль, этого не отнимешь, — говорит он, опуская руку на плечо Хеннингу. Тот не привык получать комплименты и не любит, когда его хвалят, поэтому в ответ только бормочет спасибо. Хеннинг ощупывает свою одежду, плотно прилипшую к телу, отделяет от него рубашку и брюки.

— Никуда не уходи, — произносит Брогеланд. — Мы должны выяснить, как все было, и на этот раз мы будем говорить не по телефону.

Брогеланд улыбается.

— Я только выйду на воздух, — произносит Хеннинг.

Когда он выходит из палатки, оказывается, что дождь уже кончился. Дует холодный ветер. Он не отдавал себе отчета, что щеки его разгорелись, но леденящий бриз приятно касается влажного разгоряченного лица. Сейчас я простужусь, думает Хеннинг. Он промок до нитки. Но, черт возьми, какое это имеет значение.

Хеннинг достает из кармана мобильный телефон и набирает номер Ивера Гундерсена. Тот быстро отвечает.

— Привет, Ивер, это я, — говорит он.

— Привет.

Гундерсен еще ничего не знает, думает Хеннинг.

— Ты на работе?

— Да.

— Сидишь перед компом?

— Ну да.

— Хочешь сенсацию?

На другом конце провода становится тихо.

— Сенсацию?

— Ага. Сенсацию. Да или нет. Если нет, то я позвоню кому-нибудь другому.

Хеннинг слышит, как Ивер шевелит мозгами.

— Нет, то есть я хотел сказать да. Да, конечно, я хочу сенсацию. Но что, черт возьми… э-э… что происходит?

Хеннинг втягивает носом солидную дозу северного ветра. Прекрасно.

— Условия ставлю я. Ты можешь задавать сколько угодно вопросов по поводу моего рассказа, но не спрашивай, почему я решил предать это гласности таким способом. Понятно?

— Хеннинг, я…

— Тебе понятно?

— Черт, Хеннинг, да, понятно!

Хеннинг улыбается. Он же должен немного повеселиться.

— Хорошо. Тогда готовься, — произносит он.