Любимая девочка Мажора - Мила Любимая

когда я болела.

На часах уже стукнуло одиннадцать вечера, а Ник до сих пор спал мёртвым сном. Решила ещё полчасика посидеть и ехать домой на такси.

Устроилась в кресле-качалке с чашкой кофе и любимым блокнотом. Он всегда у меня был с собой, если захочется в дороге порисовать. Сама не поняла, как окончательно расслабилась и уснула сладко-сладко.

Пять минут и пойду…

Проснулась от громкой музыки. Сердце в груди подскочило, заметалось, а я откровенно не понимала, что происходит. Блокнот и карандаш валялся на полу, весь первый этаж залил ослепительный белый свет.

Стоп. Это что утро? Проспала всю ночь? О, господи, нет!

Мда… ну, ты даёшь, Мира.

Подорвалась с места, бросила плед на кресло и кинулась в прихожую, незамедлительно врезавшись в твёрдую преграду на своём пути. Со всей дури корпусом впечаталась в Ника. А какого кренделя он вообще поднялся с постели?

— А ты почему не в кровати?

— А ты?

Что?

— В смысле, как ты здесь оказалась, Князева? — отодвинул в сторону и направился в сторону кухни.

Запоздало доходит, что парень только после душа. Ещё влажный, капельки воды стекают по волосам и по идеальному телу. Он в одном полотенце, обёрнутым вокруг бедер.

Мама моя, это слишком!

Сглотнула, пытаясь избавиться от безумного желания смотреть на него до бесконечности. Буквально с мясом и кровью взгляд оторвала.

— Мм, компот, — раздался голос Ника. Он почти залпом осушил весь графин. — Пить хочется жутко. Вкусно, кстати.

— Там ещё суп есть. Ты ешь, лечись, а я пошла. Лекарства на журнальном столике.

— Ты не ответила, — Тарасов оперся о барную стойку и чересчур внимательно на меня посмотрел. — Откуда ты взялась в моей квартире?

— Ева сказала, что ты заболел и попросила приехать, — пожала плечами. — Лекарства привезти.

— Ясно. Ева, значит.

Принялся слишком быстро поглощать суп, а потом всё запил большой кружкой кофе.

Неловкость между нами достигла немыслимых пределов. Мне хотелось с ним поговорить? Наверное. Но я просто не знала, как сказать, что спросить, с чего начать.

— Как себя чувствуешь? — наконец выдавила я.

О, браво!

Глупее вопроса придумать сложно. Банально до ужаса.

— Прекрасно, — прошёл мимо меня прямо к лестнице, ведущей на второй этаж. — Вырубай материнский инстинкт, Князева.

Нас прервал телефонный звонок. Мой, кажется. Куда я телефон вчера запихнула?

— Минутку, — кинулась в прихожую и выудила смартфон из рюкзака. — Алло!

— Фух, Князева, у меня точно инфаркт с тобой будет! — облегчённо выдохнул в трубку Даня. — Проще до Кремля дозвониться, подруга.

— Что стряслось, истеричка?

— Да тут к тебе отец приехал, — выдал он. — Говорит, телефона твоего нет, а мать дозвониться не может. Где шляешься, красота моя неземная?

Отец? Дядя Андрей в смысле?

— Спасибо, Дань. Слушай, а как вчера прошло? — умело перевела стрелки.

— Свидание? — протянул он, явно не торопясь с ответом. — Фигово прошло, Мира.

Кажется, у нас обоих серьёзные проблемы с ремиссией.

— Так плохо?

— Ага, мрак. Что твоему отцу передать? А то на него уже соседи косо смотрят. Ещё полицию вызовут.

— Скажи, что сама к ним заеду после учебы. Сейчас не успеваю.

— Куда заедешь? — не понял Даня. — Он же у тебя проездом, из Москвы, сказал…

Ах, этот отец!

— Пусть звонит матери.

И отключилась.

Отец. Ага! Одно слово, блин.

Не сомневаюсь, мама сломалась и выдала папаше адрес со всеми потрохами.

Вот только забыла спросить, надо ли мне оно вообще. Конечно, не со зла. Хочет, как лучше для меня, но…

Не получится. Нет никаких тёплых чувств к человеку, который сам отказался от своей семьи.

Ненавижу!

Просто знать его не хочу. Мама счастлива, я тоже, зачем сыпать соль на раны? В любом случае, пора решить эту проблему, оборвать замкнутый, порочный круг. Хотя мне меньше всего на свете хотелось ехать в собственную квартиру, чтобы встретиться с отцом. Вспомнил на старости лет о существовании дочери. Раньше надо было думать!

Домой доехала на такси, потому что иначе бы не успела к первой паре в универ. На лестничной клетке пятнадцатого этажа, вернее, на ступенях и обнаружила своего родителя.

Изменился. Постарел, выглядит усталым, хмурым и раздражённым. В волосах блестит седина, серое пальто мокрое от растаявшего снега.

— Здравствуй, дочь, — он поднялся на ноги и изобразил какое-то чудовищное подобие улыбки. — Ну что узнала своего старика?

— Привет, — скрестила руки на груди. — Что ты здесь делаешь?

— И на порог не пустишь? Я тут тортик купил, чаю бы попили.

— Можно, — пожала плечами и направилась к двери. — Пойдём, только недолго, мне нужно на учёбу ехать.

Лютик сразу кинулся мне в ноги. Давай мяукать и ласкаться. Соскучился! Сейчас я тебя накормлю, подожди…

— О, животина, — отец сел на корточки и потянулся к коту, чтобы погладить, но тот сначала зашипел, а потом и вовсе хорошенечко так цапнул его. — Ишь, какой!

Умудрился ухватить Лютика за ухо и дёрнуть. Не сильно, но тот мгновенно протяжно запищал. У меня даже в сердце кольнуло. Нельзя так с животными обращаться. Людьми надо быть.

— Папа! — вскрикнула и схватила кота на руки, гладя и успокаивая.

— А ты всё такая же, Мирка. Каждого блохастого зверя домой тащишь.

— Лютик не блохастый зверь, он мой друг.

Пушистик ласково заурчал и вцепился когтями в мою кофту. Потерпи, мне тоже очень не нравится происходящее.

С отцом мы расположились на кухне. Поставила чайник, торт разрезала и разложила по тарелочкам. Пыталась делать что угодно, лишь бы занять себя делом.

А отец всё рассказывал, как с бизнесом катастрофически не ладится, жена ждёт второго ребёнка, им пришлось продать кучу недвижимости, чтобы закрыть долги. И всё о себе, да о себе. Зачем приехал – вообще непонятно.

— Очень хорошая квартирка, — он провел оценивающим взглядом по моей просторной кухне. — С парнем снимаете?

— Нет, — покачала головой. — Мама и отчим подарили на день рождения.

— Правильного хахаля твоя мать зацапала, с деньгами. Нашла себе толстосума.

Мне стало ужасно мерзко от его слов. Как же можно так говорить про жену, пусть и бывшую? Кроме того, из них двоих – зло не она. Можно подумать, это мы его выгнали пинком под зад.

— Дядя Андрей любит маму, они