Донецкие повести - Сергей Богачев

Затем вновь наполнил бокалы.

— Давай моего Серегу помянем, который за дело наше правое жизнь отдал, — Михаил Евгеньевич враз изменил тональность беседы с празднично-весёлой на серьёзную и слегка гнетущую. — Я его семье пенсию назначил, детей выучить пообещал. Я же христианин, ты знаешь. У меня со своими всё по-людски. Они мне преданы — и я их не обижаю.

Когда бокалы были опорожнены, Бальцерович как бы невзначай поинтересовался:

— Иван Сергеевич, я ведь тебе пособил немножко?

— Немножко?! Не то слово, Миша, такое дорогого стоит и не забывается, — несмотря на минор последних фраз, Иван находился всё же в приподнятом расположении духа.

— И теперь ты при влиянии, чему я несказанно рад, — Михаил Евгеньевич слегка прищурился. — Мне нужно на газ по городу хорошего человечка поставить, а тебе с твоим нынешним авторитетом большого труда не составит словечко в нужном кабинете замолвить. А дальше мы сами сладим.

У Ивана враз сдавило виски. Вот они, реальные плоды их доблестной победы. Победы сил добра над силами зла, как он искренне полагал до настоящего момента. Интересно, кто теперь продолжает дело Селиванова? В этот момент его мозги весьма некстати начала сверлить детская считалка: «А» и «Б» сидели на трубе. «А» — упало, «Б» — пропало, что осталось на трубе? Простенькая считалка начинала приобретать некий зловещий оттенок..

— Так кто у нас остался на газовой трубе? — вслух произнёс Черепанов.

— Не понял? — Бальцерович в упор глядел на Ивана.

— Да это я так, про «А» и «Б», что сидели на трубе, вспомнилось, — задумчиво произнёс Иван и неожиданно спросил: — Миша, а в твоём кабинете видеозапись ведётся?

— Свят-свят-свят, старик И тебе не советую в эти шпионские штучки играть. Если такой материал плодить, он может выстрелить и по тебе самому. Так поможешь?

Черепанов почувствовал, что его отказ не будет понят, и молча кивнул головой.

— Ну и лады. На посошок? — Бальцерович снова был сама любезность.

— Спасибо, дел ещё много, — отказался Черепанов, его приподнятое настроение куда-то враз выветрилось.

* * *

Иван внимательно посмотрел на себя в зеркало. Оттуда его с интересом разглядывал какой-то похожий на него, но явно чужой человек Слегка ссутулившийся, с наметившимся животиком, он явно был несколько старше Ивана: уставший взгляд, активно поседевшие за последние несколько месяцев виски, поредевшие на макушке волосы, которые обнажили загоревшую кожу, — этот загар являлся пока единственным утешительным фактором.

Иван улыбнулся незнакомцу, расправил плечи и… потихоньку начал к нему привыкать. Нет, дружок, так у нас дело не пойдёт. Черепанов тут же, сходу, отжался 28 раз от пола — он любил цифру 28, что означало: четырежды семь. А завтра будет 29 отжиманий, послезавтра — уже 30 и так до восьмидесяти. Потом Иван позвонил в лучшую в городе танцевальную студию «Биг Дане», чтобы узнать расписание занятий бальным и латиноамериканским танцами в группе для начинающих, после чего выяснил в бассейне, когда сегодня можно поплавать.

Довольно, хватит. Начиная с сегодняшнего дня, пятую часть времени и денег он будет тратить на себя лично. Так он сохранит себя и для работы, и для семьи. А ещё выделит для своего хобби пару вечеров в неделю — будет столярничать и мастерить мебель. Можно начать с детского столика и стульчика…

Радостно отключив телефон, Иван, как в детстве, вихрем слетел с пятого этажа по лестнице, запрыгнул в машину и поехал по магазинам. Ему захотелось купить несколько книг — что-то из новых авторов, а также классику — перечитать. Потом он наметил приобрести новые вещи — кроссовки, куртку, джинсы, свитер и плавки. Вообще-то он ненавидел тратить время на покупки в магазинах и всячески этого избегал, но сейчас ему приятно было привести себя в порядок Черепанов чувствовал, как возвращается к себе, как молодеет. Ведь ему вскоре предстояло стать папой, а в воспитании будущего сына нет ничего важнее личного примера.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Несмотря на первый день зимы, чистый снежок уже ложился на шапку и воротник, приветливо поскрипывал под ногами. Иван любил зиму. Эх, сейчас бы на лыжи! А потом возле каминчика посидеть. Побаловать себя с мороза горячим чайком, шашлычком и рюмочкой коньячку!

И повод для такого замечательного мероприятия вскоре подвернулся — обмыть новый патрульный автомобиль в неформальной обстановке.

— А ведь как всё в жизни уравновешено! — Георгий Ев-стифеев напоминал учёного, совершившего важное научное открытие в области философии. — Вот взять этого вашего Портного. С Лилей ему не повезло, зато с Инной подфартило. А Инне с первым мужем не повезло, а с Портным — полная компенсация. А Лиле повезло с Портным, но не повезло с Пашей. А если разобраться, то всем нам здорово повезло, что можем здесь сегодня собраться, пообщаться по-дружески, выпить правильных напитков и качественно закусить. Правда, Иван Сергеевич?

— Правда, и это абсолютная истина. А я вот о чём подумал: двойственность — зеркальная противоположность — присутствует в любом предмете, деле, явлении нашей действительности, просто мы не всегда их замечаем. К примеру, демократия ценится тогда, когда ты хлебнул от диктатуры, а диктатура приходит, когда мы устали от демократии. Демократия может привести к анархии, анархия — к диктатуре, а диктатура — к таким репрессиям, что и не снилось! В общем, во всем есть две стороны — хоть медали, хоть трубы, хоть нашей жизни.

— Ну, ты, Ваня, и завернул! Не вижу повода не выпить за сказанное. Вполне тянет на философское открытие, — подполковник Сердюков выглядел непривычно сентиментальным и добродушным.

* * *

Год пролетел быстро и незаметно. Это была первая годовщина смерти Сергея. И Рита, закутанная в тёмную шаль, выйдя на крыльцо небольшой деревянной, но очень намоленной Макариевской церкви, куда она изредка приезжала несмотря на её отдалённость от дома, чувствовала благость на душе. И сама служба, и панихида по покойному отцу её сына давали успокоение и множили силы. Уже подходя к дому, она как-то автоматически отметила: «Что-то никто этим летом не стал обременять себя оздоровлением Ванечки в Кисловодске. Впрочем, ведь никто и не обещал ничего. Как там его звали, этого владельца турфирмы «Там, де нас нема»? Тоже мне, остряк..»

Занятая своими мыслями Рита уже подходила к подъезду, как вдруг едва не столкнулась с «мерседесом», медленно двигавшимся навстречу ей по аллейке двора. Она уже собиралась высказать водителю всё, что думала о его культуре вождения, но авто остановилось, и из него вышел тот самый респектабельный мужчина, что и год назад.

— Здравствуйте, Маргарита…

Он снова извлёк из багажника пакет с подарками для маленького Вани и сертификат на зимнюю поездку в Словакию. «Там и минеральные источники, и горные лыжи — всё в одном, вам с сыном понравится и будет познавательно. И ещё. Мы с Иваном Сергеевичем провели определённую изыскательскую работу. Сергей Николаевич имел некоторые сбережения — вот карточка с кодом. Здесь сумма, достаточная для дальнейшего оздоровления и обучения Ванечки».

— Но у него есть… — Рита слегка запнулась, — у него есть законные наследники…

— Не беспокойтесь, они не обижены. Подмосковная недвижимость, акции предприятий и отельчик в Украине. Он сам бы распорядился именно так, уверяю вас.

Подумав, Рита приняла конверт с карточкой и уже почти по-свойски пригласила Бальцеровича на чай. Михаил Евгеньевич, выглядевший весьма довольным, не отказался.

* * *

День рождения Сердюкова был в самом разгаре, когда в уютную загородную колыбу подъехал Черепанов.

— У власти, как правило, всегда сволочи. Так пусть это будут хотя бы знакомые сволочи, — после пятой рюмки Жору Евстифеева потянуло на обобщения.

— А я считаю, пусть будут не сволочи, — не согласился Сердюков. — Если человек хотя бы хочет быть хорошим — это уже половина дела. А помнишь, Иван Сергеевич, ты в прошлом году что-то такое умное завернул про диктатуру, демократию, двойственность? Ну-ка, напомни…

— Всё это чепуха. Главное, при всех жизненных обстоятельствах — оставаться человеком, делать добро и уметь радоваться всему хорошему, — произнёс несколько расчувствовавшийся Иван.

— Так оно и понятно, — пожал плечами Евстифеев.

— А самые простые и очевидные истины действительно являются самыми мудрыми и великими, — подытожил Сердюков, — только следовать им не всегда просто.

— Золотые слова, — согласился Черепанов. — В этой связи у меня есть предложение, подкупающее своей новизной: давайте выпьем за здоровье именинника!..

ДОРОГА ДОМОЙ

«Когда пишешь о войне, самое сложное — написать правду…»

Из интервью писателя-фронтовика, автора повести <<В окопах Сталинграда!» Виктора Некрасова

ОТ АВТОРА