Жизнь напрокат (СИ) - Ягушинская Вероника

~ 47 ~

Возможность представилась прямо завтра. Грипп, свирепствовавший в нашей деревне, свалил большую часть компашки Шурика. В "живых" остался только сам Шурик, и вот с ним-то мы и разделились, чтобы посетить болеющих.

Мне "чисто случайно" достались Юрик и Дюша, а Шурик обязался навестить Ромашку и Жэку. С утреца мы с другом сгоняли на станцию в магаз за мандаринами (апельсины — это банально, лимоны — кисло, а цитрусы бы принести надо) и заскочили на конюшню к Димону, который сделал вид, что надулся на меня за полный игнор лучшего друга, но на деле все время постреливал глазками в сторону Наташки в облегающем топе и джинсах с протертыми коленками и дыренью на попе. Наташка же бросала из-под белобрысой челки сердитые взгляды на нас, но подойти не могла, ибо Марина припахала ее гонять на корде молодняк.

— Ревнует что ли? — невзначай спросила я кивнув на подружку.

— Понятия не имею, пожал плечами Димка, но слегка покраснел.

Понятно. Эти двое, похоже, пристроены.

Ну а после посещения конюшни с чувством выполненного долга мы с Шуриком разошлись в разные стороны на перекрестке, отправившись каждый к своим подопечным. Теперь бы еще самим не заболеть.

Юрик встретил меня сиплым голосом, обильным соплеотделением и с видом умирающего лебедя старался изображать дружелюбие и бодрость духа. Долго у него задерживаться (и ждать, пока он захлебнется, ибо сморкаться при мне парень явно стеснялся) я не стала, отдала мандаринчики, передала приветы от друзей и быстренько ретировалась из этого лазарета, в котором в соседней с Юркой комнате болел Кирилл. Только старшее поколение держалось. Пока.

~ 48 ~

Дюшины родители снимали комнатенку на втором этаже небольшого домика, находившегося через два участка от Юрика. Приоткрыв скрипучую калитку с облупившейся краской, я попала в не самый ухоженный дворик. Дорожки представляли собой тропки, вытоптанные в траве ходящими, в клумбах по краям давно и прочно обосновались крапива и репей, забив культурные цветы, и только ромашки стойко высовывали бело-золотые головки из зарослей узурпаторов. Перед домом догнивали ржавые качели, в песочнице перед ними процветал муравейник, а огород, находившийся по обе стороны строения неопределенно-серого цвета можно было смело переименовывать в сорнячник. Краска на стенах выцвела и облупилась, обнажив предыдущий слой, который также выцвел и облупился и т. д. и т. п. Единственным светлым пятном тут выделялась яблоня с сочными желто-зелеными яблоками, которая, несмотря ни на что, обильно плодоносила.

Хозяйкой дома была очень пожилая бабулька, с которой вместе жили сын с невесткой, любившие заложить за воротник (хотя полноценными алкашами их назвать было сложно, ибо оба работали, не буянили и до зеленых чертей напились только один раз на моей памяти), и внучка — местная "звезда", читай простигопа-тунеядка. Неудивительно, что дом и участок были в таком запустении. Бабулька уже практически лежала, а остальным членам семьи этот огород был до лампочки. Зато сдавали комнаты они очень задешево, а у Дюшиного семейства с деньгами была напряженка. На следующий год они даже такую дачу не смогли себе позволить.

Какое сегодня число? Опа! Уже четырнадцатое. Скоро в нашей стране жахнет первый кризис, сваливший и без того разваленную экономику некогда сильной державы в тар-тарары. Это потом, в двухтысячных, когда пойдут новые волны кризиса, народ отнесется к ним уже философски — поматерится и станет жить дальше, нам не привыкать, а тогда, в далеком ныне девяносто восьмом, это событие казалось концом света. И газа, и сытой (в смысле наличия еды в принципе) жизни, да и жизни вообще. Отгремела перестройка, развалились заводы, закончились полугодовые задержки зарплаты, а теперь еще и цены взлетят до небес. Кто в чем мерил повышение цен, а я в шоколадках. Тогда Марс был моей любимой и стоил два с половиной рубля. А на следующее утро стал стоить десять. И так со всем. Повезло тогда немногим, и наша семья, на счастье, оказалась в их числе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Девушка, вы к кому? — вырвал меня из раздумий хрипловатый голос сыночка хозяйки.

Он выперся на улицу в растянутых на коленках трениках и фуфайке на голое тело. Судя по мерному покачиванию, на грудь уже с утра принял.

— Я хотела Андрея навестить. Вы не против?

Чем черт не шутит. Дамировна, например, была категорически против всяческих посещений и уж тем более гостей, а чем страдают эти хозяева, я не знала. В прошлой жизни как-то не довелось здесь побывать.

— Та не, — махнул грязной лапой длинноносый дядька и запустил пятерню другой в сальные черные волосы. — Ты проходи, — он сделал приглашающий жест, указывая на дверь за его спиной, — лестница там. Только не навернись.

И пошел за дом к моему несказанному облегчению. А то знаю я таких субчиков, чего доброго еще облапает, пока мимо проходить будешь. Перехватив пакетик с мандаринами поудобнее, я мышкой шмыгнула в темный дверной проем.

Освещения не было, а через маленькое грязное окошко попадало настолько мало света, что нашаривать ступеньки приходилось на ощупь. Сладковато-приторный запах перегара, смешиваясь с запахом сырости и кошек, бил в нос не хуже нашатыря, и я даже пожалела, что не страдаю насморком. На втором этаже, к счастью, ничем подобным не разило, зато вкусно пахло блинчиками, которые пекла, по-видимому, мама Дюши, ибо иных квартирантов в этом клоповнике не было.

— Доброе утро, — вежливо поздоровалась я. — Я бы хотела Андрея навестить. Можно?

Худенькая женщина обернулась ко мне, смерила неласковым взглядом голодного дракона, но увидев пакет мандаринов, вроде, смилостивилась.

— Если заразиться не боишься, — бросила она, не удосужившись даже поздороваться.

Я пожала плечами и прошла через узкий темный коридорчик к обшарпанной двери с дыркой вместо ручки. Все это время спину мне сверлил неприязненный взгляд. Нда, не дай Бог, такую свекровь заиметь. Дюшина мама относилась к той породе мам мальчиков, которые любую девочку считали недостойной ее "золотца". У подобных родительниц вырастали либо маменькины сыночки с характером тряпочки, либо настоящие мужчины, но последнее обычно формировалось после того, как происходил грандиозный скандал с уходом из дома или без.

Тук-тук-тук.

— Можно? — я приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

Обстановка не радовала. Две односпальные кровати с продавленными матрацами, а между ними у окна небольшой стол. И все это впритык. До стола от двери два шага. И как они умудряются жить в такой тесноте?!

— П-привет, — слегка заикаясь, произнес медленно розовеющий Дюша и натянул одеяло по самые уши. — А ты чего здесь?

Сначала я думала прикинуться стеснительной девочкой и трепетно краснеть в его присутствии (уж не знаю как, но постаралась бы), чтобы не смущать пацана, но, глядя на свекольного Дюшу, не знающего, куда девать в моем присутствии глаза, руки, ноги и всего себя, я поняла — не прокатит. Будем мы, как два дебила, сидеть в скорбной тишине и краснеть наперегонки, поэтому обстановку надо разрядить.

— А мы с Шуриком вам мандаринов купили и разделились, чтобы быстрее всех болеющих облагодетельствовать, — бодро возвестила я и без спроса, но медленно и осторожно, чтоб, не дай Бог, в стенку не забился, присела на краешек кровати у парня в ногах. — Я к Юрику уже забежала, теперь вот тебе витаминов принесла, — с этими словами достала фрукт из пакета и протянула Дюше. — А Шурик к Диме и Жеке пошел. Ты сам-то как?

Болтала я намеренно, стараясь вовлечь парня в разговор, но он вовлекаться явно не хотел, взял трясущимися пальцами мандаринку и спрятал под одеяло. Понял, что дурак, покраснел еще больше и вперил глазки в клетчатое одеяло.

— Как самочувствие? — не оставляла своих жалких попыток разговорить клиента я.

— Нормально.