Океания. Остров бездельников - Уилл Рэндалл

— Похоже, крепкое! — радостно восклицает он после первого глотка.

К сожалению, на этом Хилари не останавливается; и чем дальше, тем более оживленным становится: он кричит в самые неподходящие моменты, громко хохочет и хлопает окружающих по спине. Его разгоряченное лицо блестит во всполохах костра. Смол Том одобрительно взирает на происходящее, явно довольный своим поступком.

Когда костер уже затухает и на небе появляется огромная луна, из буша доносятся звуки ударного оркестра Кисточки. Они все приближаются и приближаются, пока на поляну не выходят мальчики и девочки разных возрастов, распевающие песни во славу Иисуса. У каждого в руках две тонкие палочки длиной в фут, а на груди висит плоская дощечка, барабаня по которой, они отбивают ритм. Четыре колонны детей расступаются в разные стороны, и из-за их спин появляется Кисточка собственной персоной в облегающих брюках клеш и белой рубашке. Дети начинают совершать замысловатые построения за его спиной, а Кисточка отбивает свой собственный ритм кожаными ковбойскими ботинками с металлическими носками, которые отблескивают оранжевым светом в сгустившейся тьме. Соединяя в одном лице шамана вуду, танцора и акробата, он танцует с такой энергией, словно от этих движений зависит жизнь всех собравшихся, и зрители восхищены увиденным. Ахая и издавая одобрительные возгласы, они с благоговением наблюдают за тем, как Кисточка вытягивает губы и бросает хитрые взгляды на довольного отца Джошуа. Перепивший дьякон Хилари может уже только икать.

Оркестр выступает более двух часов без остановки, затем Кисточка кланяется и все исчезают во тьме.

И когда я, едва передвигая ноги, плетусь по тропинке мимо церкви, из темноты до меня долетают голоса «Родо диана» — «Спокойной ночи».

— Родо диана, мистер Уилл.

— Родо диана, — с чувством удовлетворения повторяю я, беззастенчиво переступая через дьякона Хилари, храпящего как мотоцикл с двухтактным двигателем. Затем вместе с Чатни обхожу спящего отца Джошуа, который лежит, сложив на груди руки, напоминая надгробие, и бесшумно проскальзываю в свою комнату.

Глава 17

Гнусное убийство

Я узнаю о неприятных аспектах птицеводства. — А также о том, что гораздо решительнее, нежели предполагал. — И о том, что у миссис Гарольд есть весы.

— Убивать их совсем несложно. Просто хватаешь этих мелких негодяев и сворачиваешь им шею. Хватаешь и сворачиваешь.

Он делает резкое движение рукой и издает странный хлюпающий звук. Хорошо, что передо мной стоит зеленая бутылка, содержимое которой приходится так кстати.

Я совершенно случайно сталкиваюсь с Уорреном в Мунде, и он за пару бутылок пива, которое служит здесь популярной валютой, соглашается преподать мне начальный курс по убийству цыплят.

— Потом ты их подвешиваешь, повыше. На веревку для сушки белья или еще на что-нибудь такое.

Вешать цыплят? Но после сворачивания им шеи это уже представляется не слишком уместным.

— Да не за шею, болван! За ноги. Тогда кровь стекает к голове, и мясо остается белым.

Оказывается, все не так-то просто, как я предполагал. Я прошу принести еще две бутылки.

— Потом надо вскипятить много воды.

Воды?

— Воды-воды. По-моему, я внятно сказал: вода.

Я вынужден согласиться с тем, что слово было произнесено отчетливо.

— Так вот. Их надо опустить в кипяток, тогда ощипывать будет легче. Только не оставляй надолго, иначе они сварятся.

Ну естественно.

— А потом их надо вытянуть.

На дыбе, что ли? Однако я решаю, что мое остроумие не произведет должного впечатления на моего австралийского друга, который теперь погружается в подробное описание процесса потрошения и придания цыплятам товарного вида. Может, думаю я, нам следует подержать цыплят подольше, чтобы они успели набрать вес.

— Правильно! Да все это яйца выеденного не стоит, старик! Чего уж легче!

И то правда: чего уж!.. Все это звучит как чудовищный кошмар, на который я старался не обращать внимание в силу своих довольно абстрактных представлений о процессе разведения птицы. И теперь в преддверии неизбежного не был уверен в том, что гожусь для этого грязного дела.

Эта партия была экспериментальной, и, если все пройдет нормально, я намеревался построить еще несколько курятников, чтобы производить забой — как бы ужасно ни звучало — каждые две недели. И чтобы жители деревни освоили весь процесс, всякий раз брал кого-нибудь из них с собой, когда мне надо было перечислить деньги мистеру Ву или заказать новый корм. Несмотря на свое начальственное поведение и лицемерное всезнайство, я регулярно посещал курятник, проверяя, насколько он чист и есть ли у цыплят вода и пища. А жители деревни делали всё возможное, чтобы овладеть ремеслом птицефермеров.

Потому теперь, беседуя с Уорреном, прекрасно понимаю, сколь верный выбор я сделал, ведь этот бизнес не требовал обширной материально-технической базы, да и с финансовой точки зрения не доставлял пока сложностей. Однако нам еще предстояло преодолеть последнюю фазу…

Не прошло и шести-семи недель, как пушистые желтые шарики превратились в пухлых белых птиц с красными гребешками и блестящими глазами, подозрительно взиравшими на происходящее вокруг. В последнее время, проходя мимо, я стал отворачиваться в сторону и делать вид, что не замечаю их. У меня теплилась надежда, что они не догадываются о моей личной ответственности за уготованное им массовое хладнокровное убийство.

Несмотря на свою страстную любовь к мясу, я никогда не стал бы убивать живое существо для того, чтобы его съесть. Пластиковые обертки супермаркетов замечательным образом освобождали меня от чувства вины и мыслей о соучастии в убийстве. А изящный дизайн этикетки без труда превращал замороженное содержимое просто в «мясо», не давая задуматься о том, что это часть тела свиньи, коровы или барана, а то и целое тело цыпленка, как в данном случае.

Конечно же, я убеждал себя, что наши цыплята вели счастливую жизнь, однако она была слишком короткой. Нам повезло, и мы умудрились построить курятник правильных размеров, так что, даже когда цыплята выросли, они чувствовали там себя вполне вольготно и свободно бродили между кормушками, которые каждый день пополняли Маленький Джон и Маленький Джордж. Жители деревни приносили им отходы, и цыплята лакомились рисом, ямсом, кусочками пудинга, а то и зернами кокосовых орехов.

Малышня каждый день приходила посмотреть на цыплят. Дети усаживались, скрестив ноги, у самой сетки и, раскрыв рты, часами наблюдали за событиями мыльной оперы, разворачивавшимися на нашем птичьем дворе. Кое-кто даже утверждал, что различает цыплят по виду, и присваивал им имена известных английских футболистов, слава которых дошла даже до этих неприглядных задворков всемирной деревни. При этом, всякий раз заглядывая в курятник и наблюдая за тем, как его обитатели разгуливают с напыщенным глуповатым видом или бессмысленно красуются друг перед другом, я приходил к выводу, что эти имена точно для них.