Имперский граф - Серг Усов

воздействия магии и, главное, голос Гнус сразу же узнал и понял, что судьба опять свела его с виконтессой, словно Семеро любят шутить над ним.

В первый раз, та встреча закончилась для него удачно, а вот в последствиях этой, второй, встречи, он подозревал самое худшее.

И, не будь его голосовые связки, в этот момент, также бессильны, как и тело, он бы, наверняка, завыл волком от злости и отчаяния.

— Ха! Это же Малыш Гнус! — воскликнул второй голос.

Этот голос, тоже принадлежавший женщине, был Гнусу незнаком, несмотря на то, что его хозяйка была, по видимому, с ним знакома.

— Да ты что?! Сам Малыш Гнус? Обалдеть, Лола, как ты меня обрадовала. Вот только, если объяснишь, что это за Малыш, я буду ещё больше рада.

В поле зрения лежавшего на земле Гнуса сначала показались две пары сапог, а затем он почувствовал, как спало онемение, а тело налилось здоровой силой.

Он оторвал голову и наткнулся на насмешливый взляд виконтессы.

Видимо его напарник почувствовал тоже возвращение своих сил, потому что поспешил просветить магиню.

— Это главарь нашей банды. И он больше не малыш.

У Гнуса внутри всё оборвалось. Собик, дебил, сейчас обрёк его на жестокие пытки в застенках Нурия, самого известного палача баронств, а затем и на мучительную смерть на потеху толпе. Других вариантов для главарей банд здесь не существовало. Пытаться сопротивляться магине было бессмысленно — может опять обездвижить, или вообще подпалить, или ещё что-нибудь сотворит.

Он с ужасом увидел, как сузились зрачки у виконтессы, а насмешка исчезла с её лица, сменившись ледяным, спокойным выражением, гораздо более страшным, чем любой гнев.

— Да ладно смешить-то, — искренне засмеялась молодая красивая женщина, которая стояла чуть позади магини, возвышаясь над ней чуть ли не на две головы, — Малыш главарь? Я не могу….

— Тупица?! Ты?! — узнал Гнус, больше по голосу, бывшую рабыню-гладиаторшу Кастета и свою сокамерницу.

Из-за изумления от её нового облика, он даже забыл про грозящие ему опасности.

— Для тебя, гадёныш, не Тупица, а госпожа Лолита, и морду свою наглую опусти, перед тобой госпожа виконтесса, придурок, — весело гаркнула она, — Рада видеть тебя, Гнус. А ты повзрослел, — она повернулась к замершей в раздумьях магине, — Это тот парень, которого Кастет в клетке рядом со мной держал. Помните?

В глазах госпожи магини появилось узнавание, а на лицо опять вернулась ирония.

— Вспомнила, — произнесла она, — Ну, вот нам ещё два воина, — добавила она загадочную для Гнуса и Собика фразу.

Откуда-то внезапно появился конный егерь держащий в поводу коней, на которых вскочили виконтесса и Тупица, или госпожа Лолита, по-новому.

— К остальным, — сказала магиня егерю, кивнув подбородком на бывшую банду Гнуса.

— Не куксись, Гнус, — дала ему напутствие Тупица, — Тебе даётся хороший шанс. Главное, не упусти его. Думаю, ещё не раз увидимся.

Бывший главарь банды мысленно усмехнулся. Он решил последовать совету своей сокамерницы и, как только представится шанс сбежать, он им тут же воспользуется. Главное, он понял, что их оставляют в живых, а значит он найдёт выход.

Уже в то время, когда егерь гнал их в ограждённый лагерь, где, к моменту их прибытия, были сотни людей, Гнус начал строить планы побега.

Он даже не подозревал, что в этот момент началась его карьера, приведшая его к славе одного из самых лучших полководцев в истории всей Тарпеции.

Глава 19

В особняке верховного дожа, пока ещё, верховного, царила могильная тишина. Все домочадцы боялись даже шорохом привлечь внимание пребывающего в ярости Кая Шитора.

— Эти подонки хотят же не только лишить меня права возглавлять Совет, не только права вообще занимать место в Совете, они хотят меня приговорить к изгнанию! — ревел Кай, обращаясь к ковру в центре своего кабинета, где, кроме самого верховного дожа, испуганно сжавшись, стояла его младшая жена, которую старшие заслали с предложением дожу хотя бы немного поесть.

Третий день, с тех пор, как он вернулся с заседания Совета, Кай находился в своём кабинете. Там он рылся в бумагах, разговаривал сам с собой, пил кальвадос, спал и наполнял ночной горшок, который потом выносил его раб, осмеливаясь заходить в кабинет, только когда хозяин спал.

Обеспокоенные состоянием мужа и тем, что он совсем ничего не ел уже четвёртые сутки, с учётом того, что он и накануне Совета совсем потерял аппетит, две старшие жены решили, что младшей, у которой на руках грудной ребёнок, он ничего не сделает. Посылать с таким поручением раба или рабыню было бессмысленно и опасно не только для рабов — на такую опасность бы не посмотрели, ну прибил бы и прибил, но и для самих жён.

— Они рано, рано радуются, скоты. Семья Шиторов, это им не безродные нищие выскочки!

Сказав это, Кай тут же вспомнил лицемерно сочувствующее лицо Помпа Шитора, своего двоюродного брата, который, в случае, если изгнание всё же состоится, займёт его место во главе семьи и место дожа в Совете, пусть и не верховного.

Вспомнив о Помпе, Кай опять пришёл в затихшую было ярость. Тут и попалась ему на глаза застывшая в страхе Рода, его третья, самая молодая жена.

От жестоких побоев, а, может даже, и смерти, Роду спасло не то, что у неё на руках был полугодовалый сын Кая — для пребывающего в безумном гневе дожа, это сейчас не имело бы никакого значения, а то, что растинский потомственный торговец из древнего рода, даже в безумии, был рассчётлив.

Его жена — это не дочь золотаря и не рабыня. За ней, пусть формально она и стала после замужества частью семьи Шитор, по-прежнему стояла богатая и влиятельная семья Коннеги, и, причини Кай вред представительнице этой семьи, к тому же, племяннице её главы, то изгнанием можно и не отделаться.

Это будет долгая и весьма кровавая вражда. Такая, что однажды уже почти уничтожила семьи Нугаров и Домегов.

— Ну, чего тебе, — сдерживая себя, не произнёс, а прорычал Кай.

— Мы просим тебя поесть, муж наш, хотя бы немного, — тихо произнесла Рода, сказав "мы", она дала понять мужу, что не одной только своей волей она к нему явилась.

— Ты разве не видишь, что тут полно еды? — Кай подошёл к столу, на котором стоял