Время больших отрицаний - Владимир Савченко

Центр будущего Материка имел координаты города Катагани: 48 градусов с.ш., 44 восточной долготы. Большие Панкраты находились на 50 градусах северной широты и 40 градусах восточной долготы.

(Але Панкратовой эти самодеятельная «география» сначала страх как не понравилась. Она стеснялась своего старомодного имени-отчества; действительно не повезло: Алефтина Ермолаевна — не модерная НПВ-дама, а старая хрычовка из позапрошлого века. Но когда назвали остров — с координатами 50 град. 31 мин 20 сек северной широты, 47 град. 33 мин 50 сек восточной долготы, — постепенно смирилась.

— Чудачка, — втолковывал ей Миша (он это и устроил), — это же вроде как в Сибири есть станция Ерофеич — по отчеству Хабарова, исследователя и покорителя Дальнего Востока. Тоже отчество не дай бог, только алкаша обрадует. Зато ж на карте. Одним этим ты превзошла всех Алл, Алин, Алис, Александр… и даже Анжелик!)

5.

Тем не менее это был предел. Более в горах взять «что плохо лежит» было нечего; все остальное лежало, стояло и высилось хорошо: вблизи населенных пунктов, аулов, сейсмостанций, овечьих отар и всего, что есть в южных горах. Обшарили НПВ-оболочками чрез облака все в окрестности полтысячи километров. Брать больше там было ничего нельзя.

Полилог типа Они; где — в координаторе, в трен-зале, в лаборатории МВ — неважно. Присутствовали многие. В информсеть не пропустили.

— В Северном Ледовитом вот есть совершенно безжизненные острова… Организовать Цепочку Ловушек по схеме «Дай! — На!»

— И мы еще будем Россию разворовывать. Ну, знаете!..

— Небольшие островки дела не решат. А материк и оттуда не возьмем.

— Вы опять зашорились, как с Ловушками: хоть через облака, но чтоб непременно с Земли… есть же Солнечная система. Нет, я серьезно…

И было ясно, кто это произнес.

— А! Это мы обсуждали еще до тебя.

— До него-то до него… но тогда у нас не было ЛОМДов. Миллиардников с цистернами внутри. Теперь есть. Если К-миллион, к чему мы привыкли, дает километр в геометрическом миллиметре, то К-миллиард вмещает его в одном МИКРОНЕ! Разница. Так что Имярек снова в масть.

Это сказал Панкратов. У него были оправданные надежды на НетСурьеза.

— Так что, другие планеты будем курочить?

— Там тоже все под наблюде и на учете, даже их спутники мелкие… Названы и всюду записаны. Фобос, Деймос…

— Нет, зачем. Есть и такое место, где не все: астероидный пояс. Там все даже заранее подроблено. Только что не расфасовано. Астероидный пояс. Нет, серьезно.

— Обсуждали мы и про этот пояс!..

— Позвольте, я внесу ясность, — вступил Любарский. — В астероидном поясе на расстоянии от двухсот до пятисот миллионов километров от Солнца вращается в самом деле большая туча-шлейф обломков — то ли развалившейся планеты, то ли не состоявшейся. Подобные мы наблюдали в МВ. По разным оценкам там от 50 до ста тысяч обломков. Зарегистрировны и описаны, с известными орбитами тысячи две — размерами от сотен километров… ну, Церера, Веста, Гермес и так далее, малые планеты — до десятка километров. У них, как правило, и названия есть. А то, что мельче, можно сказать, пока бесхозное…

— Если по десять километров поперечником, нам бы для Материка таких хватило бы с тысячу, — деловито заметил Иерихонский. — От силы, полторы.

— Ну-с, во-первых, десятикилометровые все на учете. Так что ориентируйтесь на меньшие их. Во-вторых… расстояние до них с Земли, из нашего Овечьего Филиала, до ближайшей части астероидного пояса — от девяносто миллионов километров до двух сотен с лишком. Да-да, знаю: дотянемся! — поднял руку директор на протестующие жесты сразу Климова и Панкратова. — Новыми ЛОМДами дотянемся. Но этого же мало. А раствор НПВ-луча? Если на дистанции до Луны он расширяется так, что захватывает Луну… это выходит 1 процент, — то в астероидном слое развернется на сотни тысяч, а то и миллионы километров. Представляете, что мы таким НПВ-неводом можем наловить — не глядя! Ту же Цереру в компании с Вестой… или тучу зарегистрированных малых планет помельче. Это космическая авантюра, как хотите. Это нельзя.

— И нам такие крупные не нужны, — опять деловито вставил Шурик. — Это перебор, слишком много. При К8640 их полигон просто не вместит.

Все замолчали.

— Но это ж вы просто не умеете… — медленно сказал невнятным тенорком НетСурьез. — Не освоили еще. Потому и раствор велик. Можно вполне прицельно сужать луч. Нет, серьезно.

Бор Борыч Мендельзон потом долго менялся в лице не только при встрече с НетСурьезом, но при упоминании о нем. Это ведь он и его Лаборатория Полевого Моделирования должны были уметь, знать и освоить. И не прийдя посоветоваться, не проверив свою идею на стендах, в компьютерных моделях, в ваннах… шарах сразу при всех!

И Буров Виктор Федорович после того весьма настороженно посматривал на него. Должность главного инженера молча подразумевает, что ты главный по идеям и решениям. А он оказался тут уж настолько не-главным!.. И ладно бы, вставляли ему фитиль люди вроде Пеца, Корнева или хотя бы Бармалеича. А то — никто. Сцепщик. Вот с цистернами это было ему в масть и в самый раз. И досаточно бы. Так нет!

И Варфоломей Дормидонтович не раз вспоминал об этом эпизоде. Дать глубочайшую, переворотную для всего проекта К-Атлантиды идею (да, как показало будущее, и не только для него) под соусом «вы это еще не умеете» — будто это валенки подшивать! — более издевательски, пожалуй, и нельзя. Такого унижения ученые мужи не забывают. И как это у него, Имярека, просто выскакивает! Так что понятно, как ты, мил человек, загремел в психушку.

(Любарский, работник самой демократической из наук, знал немало и о нравах в закрытых учреждениях «самой КГБистской из наук». Сетовали: ах, там ядерными делами ведал Берия, он насаждал тюремные порядки! Но каждый руководитель «почтового ящика» в компании с завкадрами и начальником 1-го отдела тоже был маленьким Берией, так же мог распорядиться судьбами подчиненных. И это длилось еще лет двадцать после того, как маршала Берию расстреляли.)

«Но откуда же ты такой к нам явился, человек, чувствующий Истину: из того НИИ п/я номер такой-то? Из палаты номер такой-то? С Катагани-товарной? Или прямо ОТТУДА?.. Мы делаем — с нами делается. В том числе и чрез новых людей?»

Глава двадцатая. Последний астероид и последняя идея

Умные люди отличается от глупых

вовсе не тем, что не совершают ошибок.

Это невозможно. Но они не повторяют их.

Они делают новые. Все новые и новые.

Отсюда непрерывный прогресс мира — до

самого его конца.

К.Прутков-философ

1.

Тем не менее, Имярек Имярекович определил верно: не умели НИИвцы пользоваться тем, что сами заложили в идею и конструкции Ловушек. Перед глазами было, да не видели. Застила им все тонкости оторопь от своих дел и достижений. Вот со стороны и оказалось видней.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});