Тропа Кайманова - Анатолий Чехов

Зачем Флегонту понадобилось здесь, в пустыне, надевать явно немецкий мундир, подобранный где-то на Западном фронте? Кто же он, в конце концов, и что за сброд с ним? Немецкое воинское подразделение с проводниками или бандиты Аббаса-Кули, переодетые в форму гитлеровского вермахта?

Флегонт смотрел на Якова с выражением не только обычной наигранной безмятежности, но, чего Яков никак не мог ожидать, даже приветливо.

С высоты верблюда, к седлу которого он был привязан, Яков, окинув взглядом пустыню, увидел, что на дальних барханах вокруг развалин маячат освещенные ранней зарей всадники в халатах и тельпеках, некоторые из них даже в полушубках: в конце ноября ночами пустыня, ох, холодна!.. Неизвестно еще, как выдержал бы Яков этот путь, не укрой его один из сопровождающих бандитов шерстяным паласом. Что им от него надо?

А Флегонт, видимо, сидел здесь, в крепости, с того самого дня, когда Яков увидел его следы в районе аула Карахар и на Даугане. Аббас-Кули в это время выполнял его поручение.

С почерневшим худым лицом, глубоко запавшими глазами Аббас-Кули выглядел озабоченным, хотя в каждом взгляде, в каждом жесте сквозили торжество и удовлетворение содеянным.

Это был все тот же Аббас-Кули, который в бытность Якова председателем поселкового Совета подстроил срыв встречи кандидата в депутаты с избирателями — жителями поселка, он же подстрекал колхозников подать на Якова заявление прокурору, когда тот закупил для поселка по дешевке пятьсот больных овец. Аббас-Кули, правая рука Клычхана, был активным участником заговора, когда Клычхан попытался повернуть всенародный той по поводу демобилизации иранских солдат на восстание против советских военных властей.

В памяти Якова еще свежа была картина этого тоя, когда прискакал долгое время пропадавший где-то коновод Самохина Оразгельдыев и крикнул:

— Товарищ полковник! Товарищ старший политрук! Не верьте Клычхану! За теми сопками сотни людей с оружием! Их привел сюда по приказу Клычхана бандит Аббас-Кули!

Банду тогда окружили и взяли иранские части охраны порядка с помощью советских пограничников. Самому Аббасу-Кули удалось скрыться. Скорее всего, его подстраховывали новые хозяева, зная, что бандит такого пошиба пригодится... Вот и пригодился...

Все это в считанные мгновения промелькнуло в мозгу Кайманова. Приготовился он к самому худшему, даже не подозревая, какие неожиданности его ждут. Чудеса начались буквально с первых минут его встречи с лютыми врагами.

Выхватив камчу, Аббас-Кули вдруг принялся полосовать ею направо и налево бандитов, сопровождавших караван, да так, что те не знали, куда и деваться.

— Я приказал доставить сюда Кара-Куша как почетного гостя! — с гневом кричал Аббас-Кули. — Любой гость от бога! А вы что сделали? Развяжите его!..

«Значит, Аббас-Кули прибыл не из Карагача. Кто же он? Главарь банды и одновременно связной Флегонта? Или у Флегонта есть свои силы, а бандит Аббас-Кули у него проводник?..»

Кайманова отвязали от седла, словно тюк, опустилц на землю, распутали веревки.

Потирая затекшие запястья и предплечья, Яков старался поскорее восстановить кровообращение. Никак он не мог взять в толк, что бы все это значило, какие неожиданности последуют за этим спектаклем.

— Тысячу похвал всемогущему богу, у которого нет небытия! — воскликнул Аббас-Кули. — Я искренне рад видеть тебя у нас в гостях!

— Еще бы! — согласился с ним Яков. — Я тоже рад был бы видеть вас с Флегонтом Лукичом у себя в комендатуре.

— Вот как сходны наши желания, — внимательно наблюдая за Яковом, с язвительной усмешкой откликнулся Флегонт.

— Раз уж все так ладно получается, — заметил Кайманов, — может, скажете, зачем понадобилось так далеко меня тащить?

— Не торопись, Яша, с разговором, — остановил его Мордовцев. — Времени хватит...

— Отдохни, — поддержал Флегонта и Аббас-Кули. — Умойся с дороги, приведи себя в порядок. Чаю попьем, тогда и поговорим.

Яков придерживался известного правила: «Если враг твой располагает большим войском, чем твое, не торопись вступать в бой». У Якова не было никакого войска, а поведение Флегонта и Аббаса-Кули заставляло думать, что нужно этому хитрейшему и умнейшему агенту немецко-фашистской разведки, вырядившемуся зачем-то в эсэсовский мундир?

— Наверное, долгую дорогу проделал Аббас-Кули, если с утра об отдыхе заговорил? — по-прежнему бравируя, спросил Яков.

— От Ашхабада до аула Карагач путь тоже неблизкий, — тут же парировал Аббас-Кули. — У нас говорят, нет стрелка без промаха, нет мудреца без ошибки. Не поехал бы ты в пески, когда бы мы встретились?

— Язык у тебя подвешен что надо, говоришь не хуже, чем Клычхан, — ответил Яков. — Что-то я его не вижу...

Кайманов еще не определил, долго ли сможет поддерживать разговор в таком тоне.

«Что же наконец все это значит? Чего добиваются Мордовцев и Аббас-Кули?»

— Если язык не может говорить, он сведет на землю и того, кто находится в голубом небе, — ответил Аббас-Кули туманно.

— Меня, что ли, собираетесь на небо отправить? — спросил Яков. — Это можно было сделать в кибитке Дурсун.

— Зачем спешить? От поспешности никто никогда не выигрывал, — ответил Аббас-Кули. — Клянусь зарею и десятью ночами, и четом, и нечетом, и ночью, когда она движется, ты нам нужен живым! На небо отправлять тебя никто не спешит...

— Ну, может, хватит языки точить, — прервал их пикировку Флегонт. — Яша с дороги устал... Вон шея как накусана: наверняка набрался в кибитке у Ичана. Надо умыться, одёжу переменить...

Кайманов вскинул голову, в упор посмотрел на Флегонта. Что он, издевается, глумится над ним?

Ничуть не бывало: Флегонт Лукич — по-прежнему бравый и подтянутый, на целую голову ниже Якова — держался все с той же молодцеватой осанкой, которая как бы скрадывала разницу в росте. Крепкое, с прямым точеным носом и плотно сжатыми губами лицо его, подсушенное зноем пустыни, как всегда, было невозмутимым, карие внимательные глаза следили за Яковом из-под козырька форменной фуражки с высокой тульей с выражением доброжелательности. Но из глубины зрачков Флегонта, так же как и прежде, смотрел на Якова совсем другой, ненавидящий его, холодный и жестокий человек.

Яков всего на мгновение опустил взгляд, увидел ступни Флегонта в легких брезентовых сапогах на толстой войлочной подошве, чтобы не так жгло ноги раскаленным песком. Удивительно маленькие у него все-таки ноги!.. На песке не было отпечатков войлочных подошв, чтобы можно было сравнить с теми, какие видел Яков в ауле Карахар, но и по характеру постава ног Яков, словно бы сквозь подошвы сапог, увидел следы Флегонта.

— Все разглядел? — спросил Мордовцев. Он был одним из немногих, выдерживавших взгляд Якова, обычно люди сразу отводили глаза в сторону.

— Не стареете, Флегонт Лукич, все такие же, как и десять и двадцать лет назад, — заметил Кайманов.

— Держу себя в строгости, верю в бога, родителей чту, никому зла не делаю... — с усмешкой ответил Мордовцев.

Яков промолчал, хотя мог бы сказать: «И это говорит Флегонт — мой бывший отчим, сын сбежавшего от революции богатея, отказавшийся от отца; Флегонт Мордовцев, который, стреляя в меня, убил свою жену Глафиру Семеновну, заслонившую собой сына?.. Как резидент он направлял и направляет работу немецкой разведки здесь, в Средней Азии. А значит, не брезгует никакими средствами для достижения своих целей, вплоть до убийства Айгуль и ее маленькой дочки Эки-Киз».

Ласковые речи Флегонта не могли обмануть Якова, хотя он и вынужден был принять эту игру, пока искал решение, как быть дальше. Непонятно было Якову и то, зачем Флегонт здесь, в песках, встречая его, надел эсэсовский мундир.

Беспокоило Кайманова и отсутствие Клычхана — хозяина Аббаса-Кули. Пока эти двое здесь, третий, Клычхан, тоже небось не сидит сложа руки. Всего за один год войны он успел натворить немало!

Клычхан не только пытался поднять восстание в приграничном закордонье, он вырезал семью якобы богатея скотовода, на самом деле бедняка дехканина. Бандиты Клычхана напали на иранского военнослужащего, искололи его штыками.

Клычхан всячески подчеркивал якобы существующую связь между его бандой и советскими войсками, вошедшими в Иран.

Под видом революционных лозунгов Клычхан выступал с политической программой ни много ни мало свержения шаха — он пытался учинить настоящий террор и смуту в прикордонье да так распоясался, что иранские власти вынуждены были обратиться за помощью к советским пограничным частям.

Бандиты Клычхана, окруженные ротой иранских войск охраны порядка, оставив для маскировки заслон, незаметно вышли из окружения, в соседнем ауле напали на штаб роты и разгромили его.

В этих делах участвовал Аббас-Кули, который сейчас в отряде Флегонта, видимо, представлял своего хозяина.