Колдунья - Филиппа Грегори

На языке Элис все еще оставалась горечь недавней рвоты. Она прокашлялась, сплюнула в огонь и снова потерла одной фигуркой о другую.

— Он не смотрит на прочих женщин. Никто ему больше не нужен. Он сует в тебя член с такой яростью, словно хочет пробить им дорогу в райские кущи. — Девушка помолчала и с отвращением добавила: — И ты без ума от этого.

Она еще немного подержала обе фигурки, потом развязала ленточку, и куклы сразу распались, словно мужская фигурка была рада избавиться от плена. Элис слегка нахмурилась, размышляя о том, что это значит. Потом положила фигурку Хьюго на каменную плиту рядом с фигуркой его отца и стала поглаживать живот куклы Кэтрин.

— Семя его в тебе, — тихо произнесла она. — И ты зачала мальчика. Он увеличивается, и живот увеличивается вместе с ним.

Ловкие пальцы девушки мяли мягкий воск, придавая ему иную форму. Живот Кэтрин чудовищно выпятился.

— Вот какой у тебя животик, он все растет и растет. Ничто не остановит тебя. Ни страх, ни потрясение, ни случайность. Ты все толще, аппетит твой огромен, — бормотала Элис, ее слова скорее напоминали проклятие, чем заклинание о плодовитости. — А потом… Потом ты ляжешь в постель в родовых муках. И в мучениях принесешь сына, подобие твоего супруга.

Она помолчала; ее красивое лицо исказилось гневом и ревностью. Затем угрюмо продолжила:

— После ты вознаградишь меня. Заплатишь мне полным кошельком золота и своим благословением. Дашь мне столько денег, чтобы я могла уехать далеко, куда сама захочу. Мы с тобой расстанемся, и я никогда не увижу ни тебя, ни твоего мужа.

Наконец, собрав всех трех кукол вместе, Элис разложила их на коленях и сообщила:

— Заклятие свершено. Вы сами навлекли его на свои головы. Вы сами пожелали для себя такой участи, сами заставили меня сделать это. Заклятие свершилось, и сила его падет на вас с этой минуты.

Спрятав фигурки обратно в кошелек, она опустилась с табуретки на каменную плиту и укрылась плащом. Через несколько секунд она погрузилась в сон.

Когда рассвело, во все горло запели петухи, замычали и заблеяли домашние животные, проснулись люди, а Элис все еще крепко спала. Ей не снилось ничего запоминающегося. Но всю ночь и все раннее утро из-под плотно сомкнутых век нескончаемым потоком текли обильные слезы. И руки были крепко сжаты в кулачки, только вот большой палец обеих рук лежал между указательным и средним — такой древний и малополезный знак, оберег против ведьм и колдовства.

На рассвете пришел рабочий пекарни, он собирался разжигать печи, а обнаружил у очага спящую особу, ее спутанные золотистые волосы посерели от золы. Он потряс Элис за плечо, она проснулась и села; осыпанная мукой и пеплом, она теперь мало отличалась от Моры, старухи с копной седых волос. Лицо ее было грязным, и в утреннем полумраке полосы сажи казались глубокими морщинами, избороздившими лицо за долгие годы неудовлетворенных желаний. Прежде парень никогда не видел Элис и теперь в страхе отшатнулся.

— Прошу прощения, почтеннейшая, — запинаясь, проговорил он, после чего пулей выскочил во двор, где в сером свете хмурого утра уже проступали белые, холодные стены замка.

Элис вышла за ним и направилась к колодцу посередине двора. Она поманила беднягу пальцем и прохрипела:

— Зачерпни мне ведро воды.

Парень с опаской сделал пару шагов, но остановился вне досягаемости.

— Обещай, что не сглазишь, — попросил он.

Засмеявшись горьким смехом, Элис откашлялась и сплюнула.

— Обещаю. — Она еще раз смерила парня взглядом, в ее синих глазах сверкнула злоба. — Во всяком случае, на этот раз.

Дрожа от ужаса, он приблизился к колодцу, взялся за ручку и опустил вниз ведро. Три раза ему пришлось бросать его, пока оно своим весом не разбило корку льда, затянувшую воду. Наконец он поднял ведро, наполненное до краев. Элис сложила ладони, набрала пригоршню ледяной воды и жадно выпила.

— Теперь отправляйся работать, — велела она. — Да смотри не проболтайся, что видел меня.

— Нет-нет, госпожа. Уж я не проболтаюсь, — горячо заверил ее парень.

Девушка остановила на нем долгий взгляд, и он снова затрепетал от страха.

— Проболтаешься — сразу узнаю, — пригрозила она. Затем выразительно на него посмотрела, отвернулась и устало поплелась в замок, в дамскую галерею, чтобы помыться, причесаться и сменить платье. О бедро бился висящий на поясе кошелек с тремя восковыми фигурками.

Не успела Элис ступить на порог, как к ней бросилась Элиза, а следом и остальные дамы.

— Где ты пропадала? Тебя всю ночь не было! — воскликнула Элиза.

Только Элис открыла рот, как приятельница, трясясь от нетерпения, продолжила:

— Да все равно, это уже не важно. Совершенно не важно. Ни за что не догадаешься, что здесь у нас творилось. Всю ночь напролет. Всю ночь.

Остальные дамы истерически захохотали; глаза их так и горели. Элис была очень утомлена, но не удержалась и улыбнулась.

— Что такое? — поинтересовалась она.

— Лорд Хьюго! — пояснила Элиза. — Ни за что не догадаешься. Он сидел здесь у нас, и миледи тоже, всю ночь до утра, и мы видели, мы видели…

— Да рассказывай же! — прикрикнула на нее Марджери. — Рассказывай с самого начала.

— Я не стану в этом участвовать, — заявила Рут. — Сейчас сюда наверняка явится леди Кэтрин и поймет, что мы сплетничаем.

— Тогда иди к двери и покарауль, — ответила Элиза. — И если она пойдет, кашляни погромче, чтобы мы слышали. Я должна рассказать все Элис. Иначе я просто умру.

— Глупая девчонка, — снисходительно заметила миссис Эллингем. — Мало ей одной этой ночи. Как неделикатно!

Рут вышла, а Элиза потащила Элис к низенькой скамеечке, уселась у ее ног и затараторила:

— После ужина лорд Хьюго навестил нас и попросил что-нибудь спеть и сыграть. Рут играла на мандолине, а я пела, потом и Марджери пела. Он похвалил мой голос и улыбнулся мне — ну, тебе известно, как он улыбается.

— Да, — утомленным голосом отозвалась Элис, — мне известно.

Элиза прищурилась.

— Кому ж знать, как не тебе. Да-а, ты ловкая бестия! Я и не подозревала, что ты по нему сохнешь. Я-то думала, что ты решила никогда не выходить замуж. А тут на тебе пожалуйста…

— Рассказывай же, что было ночью… — перебила ее Марджери.

— Точно! — опомнилась Элиза. — Ну вот, мы ему спели, он послал за медовухой и заставил нас всех выпить вместе с ним по кружке, потом взял бутылку, бесстыдник такой, и говорит леди Кэтрин: «Нам это пригодится, ночью будет чем утолять жажду». — Глаза Элизы расширились, подчеркивая двусмысленность фразы. — А потом еще добавил: «Впрочем, вашу жажду я и так утолю, миледи, обещаю вам. У вас будет полный рот, через край польется».