Наследница Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

– Ну-ка, – сказал Андрей, – ваша забота делает нам честь, но… откуда вы знаете, что мы остановились?

– Э… мы… э… увидели…

– Ах, вот оно что, – сказал Киприан, продолжая улыбаться и ни на кого конкретно не глядя.

– И вам добро пожаловать, господин Хлесль, – заметил привратник.

– Спасибо, – кивнул Киприан.

– Да… э… – пробормотал привратник и потер руки. В тонкой монашеской рясе он дрожал от холода. – Ну, раз все в порядке…

– До монастыря слишком далеко, чтобы вы могли нас увидеть, – сказал Андрей.

– Э, – произнес привратник. – Мы… мы ждали вас вон там, впереди… впереди, рядом с дорогой… э…

– Нас?

По выражению лица привратника было видно, что он чувствует себя как человек, легкомысленно решивший скатиться по крутому склону на заднице и неожиданно заподозривший, что резкое окончание склона далеко внизу может оказаться краем пропасти.

– Э… гхм…

Киприан кивнул с важным видом. Андрей с раздражением посмотрел на него. Подобострастный взгляд привратника медленно, но верно приобретал стеклянный оттенок. Он вздрогнул, когда Андрей снова обратился к нему.

– Даже не надев плащи? В сандалиях?

Монахи разом посмотрели на свои ступни и пошевелили пальцами ног в толстых серых шерстяных носках, поверх которых были туго натянуты ремни сандалий. Привратник опять поднял глаза. Он напряг губы в напрасной надежде, что язык сам собой даст разумный ответ.

– И носки даже не промокли, – продолжал Киприан с нарочито изумленной интонацией человека, в любой момент готового поверить в чудо.

– Почему вы нас ждали? – спросил Андрей. – Вы же не могли знать, что мы приедем именно сегодня. Мы известили вас о своем приезде, но то, что вы сумели узнать о более или менее точном времени нашего появления, кажется мне странным.

– Э… – произнес привратник и сделал неопределенный, но многообещающий жест. Рука его, достигнув высшей точки дуги, осталась висеть в воздухе. – Э!

Другой монах вздохнул и отодвинул привратника в сторону.

– Я смотритель винного погреба, господин фон Лангенфель, – пробормотал он. – Мы примерно за сутки узнали, что вы едете. Будь погода лучше, мы бы знали об этом за двое суток, но и этого времени хватило, чтобы приготовить для вас и вашего друга кельи, еду и напитки.

– Ш-ш-ш! – прошипел привратник.

Смотритель винного погреба обернулся к нему.

– Святая простота, брат, это же отец нашего настоятеля! К чему напускная таинственность?

Киприан засмеялся. Он хлопнул Андрея по плечу и ткнул пальцем в небо.

– Если бы не такой снегопад, мы бы сейчас услышали смех дяди Мельхиора, который сидит на небе по левую руку от Бога и радуется тому, какого хорошего наследника он получил в лице твоего сына!

– Э… – выдавил привратник и откашлялся, – по-моему, ваши слова кощунственны.

– Не могу с вами не согласиться, – ответил Киприан. – Но так как я не являюсь отцом вашего настоятеля, то могу позволить себе парочку кощунств. Господа, как вы смотрите на то, чтобы отвести нас в обещанные кельи и, прежде всего, к столу, который ломится от яств и напитков?

– И к моему сыну, – добавил Андрей. – Я уже несколько дней предвкушаю нашу встречу.

Монахи неуверенно переглянулись. Улыбка Андрея исчезла.

– Где Вацлав? – резко спросил он.

– Он где?! – закричал Андрей, в то время как Киприан одновременно с ним воскликнул:

– Чтобы встретить – кого?!

Привратник упорно отказывался держать ответ перед обоими посетителями на улице, будто здесь хоть одна душа могла их подслушать. Только после того как они вошли в ворота монастыря, он, запинаясь, начал рассказывать. Теперь он с несчастным видом брел рядом с ними по короткому отрезку тропы от монастырских построек к трапезной. Если бы он огляделся, то заметил бы, что все остальные монахи ушли, кроме смотрителя винного погреба. В таком комплексе зданий, как Райгерн, очень просто незаметно исчезнуть друг за другом в боковых проходах, пока ты бежишь, как хвост кометы, за двумя мужчинами, которых только что принимал как гостей, но быстро захвативших командование монастырем.

– Мы думали, что преподобный отче послал сообщение в Прагу.

– Мы уехали из Праги шесть недель назад, – ответил Андрей.

– Но… гхм… – Монах нерешительно покосился на Киприана. – Но… Госпожа Хлесль… и молодой господин Хлесль в Праге…

– Это заставляет меня повторить вопрос: так кого хотели догнать Вацлав и Мельхиор? – спросил Киприан.

Привратник подчеркнуто тяжело вздохнул.

– Мы боялись, что это только все усложнит, – пробормотал он.

– Что с моей внучкой? – продолжал Киприан.

– Вацлав взял с собой шестерых монахов – и все они одеты в черное? – воскликнул Андрей, распахивая дверь, оказавшуюся у них на пути.

Внезапно их шаги отозвались эхом, и их окружили аромат ладана и тихий шепот многоголосой молитвы. Они вошли в церковь при монастыре через боковой вход и пересекли ее в задней части среднего нефа. Впереди, у внутренних хоров, стояла на коленях группа мирян и читала «Аве Мария». Один обернулся и посмотрел на них – это был низенький тощий мужчина с серой кожей и отметинами долгой нужды на щеках. Когда они ответили на его взгляд, он опустил голову и продолжил молиться.

– Обедневшие крестьяне? – коротко поинтересовался Киприан.

– Нет… э… мы и сами не знаем, кто они. Они пришли к нам добрых две недели назад и сказали… э… – привратник невнятно прошепелявил что-то, – им велено прийти сюда и творить покаяние.

Киприан и Андрей одновременно остановились. Молитва неожиданно сбилась с такта. Теперь к ним повернулось уже несколько голов.

– Повторите еще раз, пожалуйста, потому что мне как-то не верится, – попросил Киприан.

– Прошу вас, идите вперед. Я попытаюсь вам все объяснить.

– Это у вас точно не получится, – уверил его Андрей. Внезапно Киприан широко улыбнулся и двинулся дальше.

– Отчего же, отчего же, постепенно я начинаю понимать. Собственно, этого и следовало ожидать.

– Вацлав не просто встал во главе черных ряс, но и пустил по свету слух, что существуют семеро черных монахов, из-за которых в стране небезопасно? – Лицо Андрея вдруг покрылось красными пятнами.

– Если я правильно понял, – небрежно бросил Киприан, – то из-за семерых в стране как раз становится безопасно. Или, во всяком случае, так считают в народе.

Привратник кивнул.

– Нам не сообщали, что именно произошло с этими людьми. Но я готов поставить свои сандалии на то, что они были разбойниками. А их предводитель все время молол какой-то вздор об одиннадцатой заповеди.

– Что такое одиннадцатая заповедь?

– Не переходи дорогу черным монахам, – с несчастным видом ответил привратник.

Андрей всплеснул руками.

– Я ничего не понимаю!

Привратник открыл боковой вход в церковь с противоположной стороны и пригласил их войти.

– Прошу… Этот коридор ведет к трапезной. Давайте поговорим там. Мы расскажем вам все, что сами знаем.

Андрей и Киприан обменялись взглядами, прежде чем последовать за привратником. На лицах обоих читалось беспокойство. Как бы тщательно Вацлав все ни спланировал, как бы часто Александра, Андреас и Мельхиор ни доказывали, что они умеют справляться с трудностями, – когда они подвергались опасности, они снова становились детьми, делающими первые шаги, держась за руки отцов.

Киприан знал, что ему не удалось скрыть от Андрея иную терзавшую его заботу. Агнесс оказалась в опасности вместе с детьми, и он чувствовал себя беспомощным и подавленным при мысли, что его не будет рядом с ней в нужную минуту и он не сумеет защитить ее, пусть и ценой собственной жизни.

Книга третья

Перекрестки

Январь 1648 года

У боли есть границы, у страха их нет.

Плиний. Письма

1

Хотя солнечный свет и не проникал в обшитое панелями помещение, но он, тем не менее, чувствовался, а увидеть его можно было в улыбке Лидии, которая подняла глаза, когда Вацлав вошел в комнату. Неделю назад, на Богоявление, они еще не знали, доживет ли девочка до утра; сегодня же – и это будто подчеркивал яркий солнечный свет – она уже пошла на поправку. Даже Вацлав, не склонный объявлять происходящее чудом, спросил себя, не вошел ли в Александру в то мгновение, когда она решилась отказаться от ампутации, высший дух. Лидия все еще была бледна, тени под глазами оставались глубокими, и когда она смотрела на Вацлава, ее веки закрывались от усталости. Александра объяснила, что это нормально – чтобы поправиться, Лидии нужно как можно больше спать. Разумеется, на руке Лидии останутся глубокие шрамы, и Александра уже заметила, что кожа девочки в нескольких местах почти потеряла чувствительность, но ее все же удалось избавить от судьбы инвалида.

«Впрочем, отец пациентки до сих пор не выразил ей за это свою признательность», – подумал Вацлав.