Великое плавание - Зинаида Шишова

Мизерные запасы моего хозяина тотчас же подсказали мне, что дела его находятся не в блестящем состоянии. Но у меня денег было достаточно. И находился я в Генуе, где, не сходя с места, можно купить все, начиная с головки чеснока и кончая трехмачтовым судном.

Через полчаса был готов обед. Синьор Томазо с удовольствием отведал моей стряпни. И за столом мы продолжали свою беседу. Я рассказал хозяину, где и почему мы оставили Орниччо, описал ему прекрасный остров Гуанахани и нашего милого Аотака. Надо сказать, что в последние дни я мало виделся с моим краснокожим другом, так как наследный принц Хуан, пораженный его сообразительностью, временно взял его к себе в телохранители.

Оказывается, что известие о нашем возвращении дошло до Генуи значительно раньше, чем я прибыл туда.

Флорентинец Аннибал Януарий, присутствовавший в Барселоне при нашем прибытии, известил обо всех наших открытиях своего брата во Флоренции, и это письмо обошло всю Италию. Еще лучше поступил Габриель Санчес, которому адмирал сообщил обо всем, с ним происшедшем: он послал это письмо отпечатать и распространил в нескольких сотнях экземпляров в Италии, Франции и Англии.

Необходимо заметить, что в самой Испании известия об открытиях распространялись далеко не с такой легкостью — Фердинанд боялся соперничества Португалии и скрывал новости о путешествиях в западные моря.

Выслушав рассказ мавра, синьор Томазо за обедом обратился ко мне:

— Синьор Альбухаро испытал много бед. Он переменил веру и принял христианство, вынужденный к этому жадностью испанских монархов и жестокостью инквизиции. Это прекратило на время гонения и дало ему возможность спокойно заняться своими делами. Но жадные испанские монархи, испытывая нужду в деньгах, вновь хотят ввергнуть его в темницу святейшей инквизиции, обвиняя его в том, что он якобы втайне продолжает исполнять обряды своей религии. Синьор Альбухаро мог бы давно покинуть Испанию, но там находится его невеста, дочь такого же несчастного, как и он сам. Поэтому он отправляется в Венецию, где дож Дандоло обещает ему покровительство и охранную грамоту от папы, с которой он уже спокойно сможет возвратиться в Испанию. Начав дело, ты должен довести его до конца. Сегодня же необходимо подыскать парусник, который доставит его в Венецию, не заходя ни на Сицилию, ни в Неаполь, где инквизиция может захватить свою жертву.

Пробыв два дня в Генуе, я очень мало мог уделить времени моему доброму хозяину, так как половину первого дня я провел в хлопотах по делам Альбухаро, а потом выполнял поручения адмирала в Генуэзском банке.

Прощаясь с нами, синьор Альбухаро со слезами на глазах благодарил нас за оказанную услугу.

— Я еще вернусь в Кадис, — сказал он мне. — И на твоей обязанности лежит разыскать меня, так как расспрашивать о тебе я не смогу по вполне понятным соображениям.

Когда уже далеко за полночь мы расстались с синьором Томазо, оказалось, что мы с ним не рассказали друг другу и половины новостей.

По старой памяти я отправился спать в каморку над мастерской. Две постели стояли, как бы ожидая нашего возвращения.

Я не мог удержаться от слез, вспоминая, как жестоко я был разлучен с моим другом. «Орниччо, думаешь ли ты обо мне? Как живется тебе там, на твоем острове?»

Я с трудом распахнул ветхое окошечко. Замазка отлетела, стекла не держались в источенных червями рамах.

Огромные звезды дрожали в заливе. Я вдыхал родной воздух. Мне хотелось обнять руками весь этот богатый и прекрасный город с его портом, кишащим судами, с его базарами, тупиками и кошками.

Следующий день мы, не расставаясь, провели с синьором Томазо вместе. Деньги, оставленные ему Орниччо, я еще накануне положил на имя синьора Томазо в Генуэзский банк. Они должны были ему послужить на черный день.

В лавке у набережной я накупил сукна и бархату и отдал Орландо Баччоли, самому лучшему портному в Генуе, сшить хозяину приличное платье. Он уже так обносился, что им стали пренебрегать, и он лишился многих заказов. Кроме этого, я купил ему будничной и праздничной обуви.

Я заново вставил стекла в окнах и в двери, починил рамы и к лестнице, ведущей наверх, приделал новые перила. Этому искусству я научился у корабельных плотников.

Я закупил круп, муки, сала, солонины и вина в количестве, достаточном для пропитания команды небольшого парусника. Все эти продукты я установил в кладовой и в погребе в таком порядке, чтобы для синьора Томазо не составило труда ими пользоваться. И все-таки, расставаясь с хозяином, я чувствовал за него беспокойство, ибо этот человек беспомощен, как дитя. А как он похудел за время нашей разлуки!

Он проводил меня до самого порта и даже спустился по сходням на палубу судна.

ГЛАВА VIII

Розы и тернии

Господин напрасно торопил меня с приездом. Правда, всадникам и ремесленникам, так же как и мне, было велено явиться в Севилью к 20 июня и быть готовыми к отправке в Кадис, но флотилия наша в действительности вышла в море значительно позже. Очень много времени ушло на оформление прав адмирала, дарованных ему монархами. Он заказал свой герб лучшему серебрянику и велел выбить на щите придуманный Орниччо и утвержденный монархами девиз:

Por Castilla e por Leon Nuevo Mundo hallo Colon.

Права же адмирала, дарованные ему еще перед путешествием, сейчас были закреплены королевским указом.

Господин велел синьору Марио и мне переписать для него этот указ в четырех экземплярах, что мы и сделали. Благодаря этому я имел возможность прочитать это свидетельство о «Пожаловании титула Кристовалю Колону», подписанное королем и королевой. Синьор Марио, который давно знает, что я веду дневник нашего плавания, посоветовал мне переписать в свой дневник и это свидетельство. Это большой труд, но секретарь привел мне свои соображения на этот счет:

— Может быть, когда-нибудь потомки поблагодарят тебя за такие важные сведения из биографии адмирала.

Я не надеюсь на благодарность потомков, но королевскую бумагу я все же в дневник свой хоть и не полностью, но переписал:

«Дон Фернандо и донья Изабелла, божьей милостью король и королева Кастилии, Леона, Арагона, Сицилии, Гранады, Толедо, Валенсии, Галисии, Мальорки, Севильи, Сардинии, Кордовы, Корсики, Мурсии, Хаена, Алгарве, Алхесираса, Гибралтара и Канарских островов, графы Барселоны, синьоры Бискайи и Молины, герцоги Афин и Неопатрии, графы Руссильона и Серданьи, маркизы Ористана и Гасиана, — поскольку вы, Кристоваль Колон, отправляетесь по нашему повелению для открытия и приобретения некоторых островов и материка в Море-Океане на наших кораблях и с нашими людьми и поскольку мы надеемся, что с помощью божьей лично вами и благодаря вашей предприимчивости будут открыты и приобретены некоторые из этих островов и материк в упомянутом Море-Океане, мы считаем справедливым и разумным вознаградить вас за труды, которые вы несете на нашей службе. И, желая оказать вам надлежащие почести и милость за все вышеупомянутое, изъявляем мы свою волю и милость следующим образом».