Мечты камня (ЛП) - Паренте Ирия

Я замечаю, как у неё пробегают мурашки по коже, хотя здесь совсем не холодно.

— Доброе утро, принц.

Поднимаю пальцами её подбородок, чтобы она посмотрела на меня. Наши глаза встречаются — всего на мгновение, потому что в следующее это делают наши губы. И в этот миг я будто заново переживаю всё, через что мы прошли ночью. Все поцелуи, которые до сих пор кажутся всего лишь сном. Мои пальцы вновь возобновляют путь по её телу, повторяя то, что делали ещё несколько часов назад, перед тем как мы уснули.

Мне требуется вся моя сила воли, чтобы оторваться от её губ.

— Хорошо поспала?

— Не помню, когда последний раз спала так хорошо, — отвечает Линн с лёгкой, расслабленной улыбкой.

Она поднимает ладонь и нежно проводит по моей щеке. Вновь я чувствую приятное покалывание желания внизу живота. Она не сводит с меня глаз, и думаю, что я тоже не в силах это сделать.

На её губах играет озорная улыбка, что окончательно сражает меня наповал.

— Даже несмотря на то, что ты стонешь и разговариваешь во сне, — ехидно добавляет она.

Стремительно краснею.

— Неправда.

— Правда-правда. Насмехаешься над Жаком и рассказываешь о великом герое Сильфоса, слава о котором разнесётся даже за пределы нашего мира.

Она закатывает глаза, но мне нравится, как она шутит и смеётся, пускай и надо мной (хотя вслух я в этом не признаюсь).

— Я не настолько… — запинаюсь. Я собирался сказать «самовлюблённый» или «высокомерный», но передумал. — Ладно, может, так оно и есть. Но не во сне.

Я раньше не обращал внимания на этот блеск в глазах, когда она подкалывает меня. Она всегда так смотрела, когда подшучивала надо мной? Как же я этого не замечал? Может, потому что её глаза ещё никогда не были так близко…

— Да-да, ты именно «настолько». И теперь, когда я знаю, что тебя это смущает, буду дразнить при любой возможности.

— Ничего меня не смущает, — отвечаю, принимая гордый вид. Но щёки всё равно горят. — Просто… Мне бы не хотелось разговаривать во сне. Мало ли что я могу выболтать…

Хотя что такого я мог бы «выболтать»? Потираю подбородок. Что может быть более неловким, чем признаться ей в любви? Я до сих пор не знаю, как у меня это получилось. Наверное, я был сильно пьян, потому что до этого я не был готов в этом признаться даже самому себе.

— Например? — настаивает она, словно читает мои мысли.

— Не знаю, но ты должна мне пообещать, что не станешь продавать государственные тайны, которые я могу случайно выдать во сне, — бормочу, глядя в потолок.

Она смеётся.

— Это был бы неплохой товар. Я бы тогда могла…

Она так внезапно замолкает, что я перевожу на неё взгляд. С удивлением замечаю, что она покраснела. Приподнимаюсь на локте, и Линн перекатывается на спину, слегка отодвигаясь.

— Ты же не подумываешь об этом всерьёз, правда? — напрягаюсь я.

— Нет! — она утыкается лицом в подушку, будто не знает, куда ей деться. — Просто ты сказал это так, будто мы ещё не раз будем спать вместе…

Мой рот непроизвольно приоткрывается. Конечно, я сказал это без задней мысли. Наверное, так вышло, потому что мне правда хотелось бы этого. Знаю, что между нами нет серьёзных отношений, но мне очень понравилось проснуться этим утром рядом с ней.

— А ты… не хочешь? — бормочу я.

Она колеблется. Может, она задумалась о том же, о чём и я. Спустя целую вечность она немного приподнимается. И хотя её щёки больше не розовеют, мне всё равно кажется, что она взволнована.

— Я была бы только рада…

Моё сердце делает кувырок в груди. Поднимаюсь и разворачиваюсь к ней спиной, чтобы она не видела, как мои губы расплылись в улыбке, а глаза вспыхнули. В этот момент я забыл, как дышать.

Из всех мужчин Маравильи я, наверное, сам глупый, раз так реагирую на её слова.

И при этом самый счастливый.

— На небе ни тучки, отличный день для конной прогулки! — восклицаю я, подойдя к окну.

— Знаешь, для скачек вовсе не обязательно покидать постель…

Разворачиваюсь с ухмылкой. При виде неё, лежащей на животе среди простыней, у меня пересыхает в горле. Она обнимает подушку и кокетливо улыбается, глядя на меня снизу вверх. Обнажённая и, очевидно, читающая мои мысли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Это очень заманчивая идея…

Подхожу к ней и наклоняюсь. Она тянется к моим губам. Я, не раздумывая, целую её, попутно стягивая одеяло.

* * *

Так странно вновь продолжать путешествие как ни в чём не бывало. Будто всё как всегда, а произошедшее вчера было всего лишь сном.

Солнечный день, ясное небо, мы едем на лошадях по пыльной дороге, мало что оставляющей воображению. По пути ни с кем не встречаемся — возможно, потому что сейчас полдень и слишком жарко для поездок. Хасан что-то лепечет, обрадованный, что Линн всё-таки поехала с нами дальше, без каких-либо вопросов. Можно было подумать, что он весь из себя такой тактичный, если бы в итоге он не спросил:

— Так, значит, вы теперь… ну, вместе?

Задумавшись ненадолго, решаю не вмешиваться в их разговор, чтобы не нарваться на проблемы. Притворяюсь, что ничего не услышал. Просто смотрю вперёд на дорогу. Она здесь прямая, без каких-либо поворотов, так что выходит, что я тупо смотрю перед собой. Редкие деревья разбавляют пейзаж, где в основном одна только трава, и мне бы очень хотелось остановиться в прохладной тени одного из них.

Отличный день, чтобы ехать молча.

— Почему ты спрашиваешь? — слышу ответ нашей спутницы, явно почувствовавшей себя неловко.

— Ну, мне просто интересно. Артмаэль всю дорогу от Сильфоса смотрел на тебя щенячьими глазами. И несмотря на вчерашнюю ссору, вы оба в таком хорошем настроении… — он прочищает горло. — Возможно, я не самый проницательный волшебник, но не совсем же слепой и кое-что всё-таки понимаю.

Но не понимаешь, когда лучше промолчать. Или что лезть в чужую личную жизнь (или интимную, если точнее) неприлично.

— Всё не… — Линн запинается, и я чувствую её взгляд на себе. — Он правда всё время пялился? — спрашивает чуть тише.

— Нет, конечно! — вскрикиваю я, краснея.

— Конечно, да! — восклицает Хасан, и мы переглядываемся друг с другом: я раздражённо, он насмешливо. Довольно непривычно видеть это выражение на его невинной мордашке. Небось, перенял это у Линн. — Я что, один тут замечал напряжение между вами?

Кажется, Линн покраснела даже сильнее меня.

— Напряжение? — повторяет неуверенно.

— Ну, вы постоянно ссоритесь, а как говорится, милые бранятся…

Я тихонько ворчу себе под нос. Надо было вмешаться, когда была такая возможность, потому что мелкий становится слишком наглым.

Линн внимательно смотрит на Хасана, а затем бросает быстрый взгляд на меня.

— Мы ссоримся, потому что он невыносим, — произносит, поджав губы, и сосредотачивается на дороге.

— Кто бы говорил, — недовольно бормочу я. Она мне, конечно, нравится, но я не могу молча терпеть, пока меня критикуют.

— И потому что он тебе нравится, — отмечает волшебник.

На горящем лице Линн уже можно жарить яичницу.

— Единственный, кто здесь к кому-то что-то испытывает, это ты, — переводит стрелки она. Слишком резкая, топорная смена темы, но Хасана легко переключить. — Ты точно не хочешь вернуться в Башню и предложить Дели поехать с нами?

— Мы же уже об этом говорили, — жалуется он. — Она здесь ни при чём и вообще не может… пропускать занятия, — он немного зажимается. Подозреваю, что ему больно расставаться с первой любовью. — Мне кажется, мы… вообще из разных миров.

— Какая глупость. Когда это кого-то останавливало? — говорю, не подумав.

Меня это не остановило, хотя мы с Линн очень разные. У неё её тёмное прошлое, с её страхами и сомнениями. У меня — детство во дворце в окружении роскоши. Вот уж точно разные миры. Но всё-таки мы оказались тут вместе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А разве это не причина? — её голос вырывает меня из размышлений о нас. — Два разных мира могут соприкоснуться на мгновение, но не существовать вместе.