Мечты камня (ЛП) - Паренте Ирия

Второй рукой принц касается моего подбородка, и мне приходится открыть глаза. Он пристально смотрит на меня, не упуская из виду ни малейшей детали. Внешне он абсолютно спокоен, и в то же время в его взгляде столько беспокойства обо мне, что моё сердце пропускает удар.

— Давай впредь ты будешь говорить об этом? — предлагает он. — Каждый раз, когда будешь слышать этот голос, я буду говорить громче, чтобы заглушить его. На каждое его ужасное слово я буду говорить тебе два прекрасных. Когда-нибудь ты станешь успешной торговкой, и мне будет нечего сказать из того, что ты и так будешь знать. Но пока что… я готов напоминать, что ты важна. Ты очень много значишь, даже если пока только для меня и Хасана…

Не могу сдержать слёзы, из-за которых его лицо расплывается.

— Не хочу ни от кого зависеть… Не хочу быть такой слабой…

Артмаэль улыбается, словно знает секрет, о котором не знаю я. Слезинка соскальзывает с моих ресниц, он ловит её пальцем и смахивает, будто ничего и не было.

— Делиться с кем-то проблемами не значит зависеть от этого человека, Линн. Это значит иметь кого-то на своей стороне. И пока ты можешь довериться хотя бы одному человеку, ты всегда будешь чуточку сильнее, чтобы осуществить задуманное… Или, по-твоему, я смог бы зайти так далеко в своём путешествии, стать героем, о котором все говорят, если бы со мной не было тебя?

У него бы всё получилось и без меня. Он намного сильнее, чем я. Хоть и глупее. Только этим можно объяснить, почему он всё ещё здесь, несмотря на все мои проблемы. Только этим можно объяснить то, что он пришёл ко мне, чтобы не дать уйти, хотя разумнее было бы оставить всё как есть и не мучить друг друга. Только этим можно объяснить, что он меня любит.

Потому что он правда меня любит. Сильно.

Я чувствую себя дурой, что не замечала этого раньше. Как я могла думать, что его любовь эгоистична, а его чувства ко мне хоть чем-то похожи на то, как ко мне относились другие мужчины?

— Почему ты делаешь это всё ради меня? — не удерживаюсь от вопроса. — Особенно после того, как я сказала, что не знаю, смогу ли ответить тебе взаимностью…

Артмаэль вздыхает.

— Не думаю, что это вопрос взаимности, Линн. Мои чувства от этого не изменятся.

Так разве не проще держаться от меня подальше? Чтобы не страдать. Неужели ему не тяжело находиться рядом и при этом понимать, что человек, которого ты любишь, недосягаем? Зачем он это делает?

Как бы то ни была, я рада. Рада, что он меня любит и остаётся рядом.

— Не знаю, смогу ли ответить на твои чувства, — повторяю я, а он просто кивает. — Не знаю, смогу ли полюбить кого-то по-настоящему. Но… — Артмаэль прищуривается, сбитый с толку этим «но». Я прикусываю губу, терзаясь сомнениями, и хочу промолчать, но тут же вспоминаю, что здесь и сейчас мы пообещали быть честными до конца, без масок. — Ты… первый человек, чьи прикосновения меня не пугают. Первый, кого я сама захотела поцеловать… Первый, с кем я что-то почувствовала во время поцелуя. Я тебе говорила, но ты не слушал внимательно: я не ожидала, что поцелуй будет для тебя что-то значить. Но я не говорила, что он ничего не значил для меня.

Я наблюдаю за ним — удивление за секунду преображает его лицо. Мои щёки вспыхивают от смущения.

— Почему? — спрашивает, не дыша. Словно затаил дыхание в ожидании моего ответа. Его рука напряжённо сжимает мою.

— Не знаю. Просто… — запинаюсь, потому что не могу сказать ему это в глаза, пока он так пристально смотрит на меня, внимая каждому слову. — Это было приятно. Когда я тебя поцеловала, то это не напомнило ни один прежний поцелуй. Не было ни боли, ни дурных мыслей, ни голосов. Наступил… мир на душе.

Молчание похоже на змею, которая подползает к нам и обвивается вокруг наших тел, чтобы задушить. Я наблюдаю за своим спутником, который не сводит с меня глаз. Колеблется, но снова касается моего лица, чтобы повернуть к себе. Всё теми же осторожными движениями, словно боится сломать меня. Будто я облачко, которое растворяется, когда ты пытаешься его схватить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Могу я… — он судорожно вдыхает, его щёки окрашивает розовый цвет. — Можно тебя… поцеловать?

Заливаюсь румянцем, столбенея.

— Что? Сейчас?

Он тоже краснеет ещё сильнее.

— Н-ну, мы сейчас здесь, вдвоём, и ты говоришь такие вещи, а я умираю от желания, и… Почему нет?

Я хочу дать какой-нибудь остроумный ответ, но на ум ничего не приходит. Не сейчас, когда он смотрит на меня вот так, а мой взгляд всё норовит опуститься на его губы. Ёрзаю на месте, перед тем как снова посмотреть ему в глаза, которые ничего не упускают из внимания. Точно так же, как я замечала каждый раз, когда смотрел на мой рот. Возможно… это хорошая идея. Может быть, я смогу убедиться в том, что почувствовала вчера на несколько секунд. Как это будет, когда он поцелует меня? Когда мы поцелуемся по-настоящему, а не на секунду под давлением момента…

К тому же он попросил у меня разрешения. Разрешения! Никто никогда не спрашивал, можно ли меня поцеловать — просто брали, когда хотели.

Поэтому, после долгого взгляда, когда мы сидим, затаив дыхание, я медленно киваю.

Артмаэль снова глубоко вдыхает. Простыни шуршат, когда он пододвигается ближе. Его пальцы ещё сильнее сжимают мои. Он наклоняется, и у меня чуть ли не кружится голова. Пульс учащается, пока он смотрит на меня, будучи близко-близко. Не целует сразу. Смотрит. Никто никогда не смотрел на меня так. Его пальцы касаются моей щеки, и по всему телу пробегают мурашки. Не знаю, чем я должна отвечать. Как вести себя, кроме как просто наслаждаться мгновением, чувствуя его нежные прикосновения и горячее дыхание совсем близко. Мгновением, в котором есть только его глаза и рот.

Мир за пределами его лица исчез.

Мы оба прикрываем глаза. Приоткрываем губы.

И он целует меня.

Сначала просто мягко прижимается губами к моим. Но этого уже достаточно. Достаточно, чтобы голова перестала соображать. Достаточно, чтобы меня накрыла волна жара. Как же сладко. И так бережно… И становится ещё лучше, когда касание губ превращается в ласку. Набираясь смелости, мы пододвигаемся чуть ближе, потому что это так нежно, так приятно, а значит, мы всё делаем правильно.

Потому что никогда ещё меня не целовали вот так. Никогда не держали моё лицо, как это делает это он. Никогда не гладили по спине так, чтобы мне было приятно. Никогда не дарили мне таких ощущений.

Мы оказываемся ещё ближе. Ищем возможности прикоснуться — теперь уже вдвоём. Я дотрагиваюсь до его волос, он обнимает меня за талию. Ни на секунду не прекращаем целоваться, не отстраняемся друг от друга. Не хочу разрывать контакт. Он даже не знает, что творит со мной. Может, для него это нормально, но не для меня. Его действия так не похожи на всё, что было прежде. Никогда у меня не было такого узла в животе, никогда я не чувствовала такой потребности в ком-то другом, возрастающей с каждой секундой, что наши губы соединены вместе. У меня ещё не бывало таких мурашек по коже, как в момент, когда наши языки переплетаются, играя друг с другом, и мы забываемся, теряемся друг в друге.

И лучше всего то, что у меня даже ни одной мысли в голове.

Нет никаких воспоминаний о других поцелуях, непрошенных ласках.

Я ещё никогда не чувствовала себя такой чистой, как сейчас.

Но Артмаэль отстраняется, когда мы уже на волоске от того, чтобы задохнуться. Он начинает отстраняться, и я распахиваю глаза, растерявшись.

Нет. Не уходи.

Внезапно меня охватывает чувство пустоты. Я смотрю на него, готовая снова смять его губы, но он сидит напряжённый, с закрытыми глазами. Делает глубокий вдох. Его руки всё ещё лежат у меня на талии — он держится так, будто это его единственный якорь, благодаря которому его не уносит течением.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Линн, — бормочет хриплым голосом с заметным усилием, — что бы там ни значило моё имя, я всё же не каменный. Если ты продолжишь… мне будет сложно вести себя как подобает благородному рыцарю…