Мишень для левши (сборник) - Игорь Джавадов

«Занятно, – подумал я. – После фогетов – инерцоиды. Проще говоря, механизмы, работающие за счет сил инерции. Но это только гипотетически. Еще никто не смог построить работающий инерцоид. Кто он, этот Саничев? Фамилия достаточно редкая. Где-то я ее уже слышал. Он должен быть моим ровесником или чуть старше». И тут я вспомнил случай в универе, когда мы сдавали электричество Г. П. Заставину. Геннадия Павловича за глаза прозвали ГПЗ – «головной походной заставой». На экзамене доцент стоял насмерть, оправдывая прозвище. Тогда я немного опоздал. Мамай предупредил, что через Заставу еще никто не прошел. Более того, недавно вынесли монгола Жэгдэна, у которого доцент нашел шпаргалку. Решив переждать грозу, мы поднялись на этаж, чтобы повторить электромагнитные волны, которые ГПЗ просто обожал.

Мы пристроились на площадке. Тут я заметил толпу возле кафедры теоретической физики. Всезнающий Мамаев сказал, что это обманутые доноры сдают теорию самому Дольскому. Мамай объяснил, что месяц назад ребята сдали в поликлинике по пол-литра родной кровушки, клюнув на обещание выдать освобождение на любой день. Вчера это сработало, половина группы на экзамен не явилась. Доцент Белкин, которому светило торчать до конца сессии, докопался до причины и донес Дольскому. Ученик Ландау, профессор Дольский имел привычку выговаривать: «Что же вы, голубчик, начинаете от мамонтов?», за что заработал кличку «Мамонт Дальский». Несмотря на добродушный вид, перехитрить его было невозможно. Дольский замечал все и не щадил студента, который пришел сдавать физику на арапа. Случалось, Мамонт затаптывал посланцев братского Вьетнама, на которых даже у Заставы не поднималась рука. Впрочем, метод Хэвисайда – не правило буравчика, а четвертый курс – не второй. Узнав о сговоре, Дольский позвонил в поликлинику и потребовал прекратить выдачу справок. Затем он выпытал фамилии доноров, передал список Белкину и приказал отправлять лично к нему. Нет повести печальнее на свете, чем повесть об обманутом студенте! Но мы не могли ждать, чем закончится «кровавая» разборка у Дольского. Мы имели свои проблемы.

Известно, что в списке законов сохранения кроме закона сохранения денег также имеется закон сохранения везения. Не повезло донорам – повезло нам. Зайдя на экзамен последними, мы с ходу получили по четыре балла. Билеты попались знакомые, а о волнах вопросов не было, поскольку ГПЗ так устал (возраст, ничего не попишешь), что из него начал сыпаться различный строительный материал.

Окончание этой истории я узнал через неделю, когда зашел к Мамаеву отметить успешную сдачу экзамена по истории партии, который наша группа задвинула в конец сессии. Развалившись на кровати (интересно, а стулья куда подевались?), Мамай тряс головой и рассказывал, что битва у Мамонта, похожая на избиение младенцев, закончилась со счетом 8:2/1:5. По системе Мамая это означало, что восемь бедняг получили неуды, зато один сумел вырвать пять баллов.

Случилось так, что Саничев успел прочитать только половину курса. Понимая, что этого мало, он решил взять еще неделю. Живя по принципу «на старте не торопись, на финише не опаздывай», он зашел в поликлинику последним и увидел себя в черном списке. Явившись на кафедру, он остался верен принципу, растягивая удовольствие от встречи с Мамонтом. Саничев зашел, когда вынесли последнего донора. Сергей взял билет и выяснил, что полоса невезения закончилась перед ним. В билете оба вопроса оказались из первой части. На этом месте Мамаев радостно заржал. Сверкая глазками, он объяснил, что Саничев знает немного, поскольку не утруждает себя науками, а читает фантастику и слушает хард-рок. Но то, что он знает, знает твердо. В этом даже Мамонту его не свалить. Как профессор ни гонял его по первому пункту, Саничев находил разумные ответы на все вопросы. Усталый Мамонт (как-никак, восьмерых затоптал) спросил, готов ли студент отвечать по второму пункту. Глазом не моргнув, Сергей ответил утвердительно. Он сообщил, что эта тема лучше всего изложена у Ландау, Давыдов вопрос упростил, а Блохинцев едва затронул.

Услышав о Ландау, Мамонт потеплел и предложил студенту четверку. И тут Саничев пошел ва-банк. Готовый ко всему, он посмотрел на доску, исписанную формулами, и пожал плечами. Дольский, опешив от дерзости, спросил, зачем тогда он ходил за справкой.

– Честно? – сказал Саничев.

– Конечно!

– На оценку не повлияет?

– Даю слово. – Нацарапав в зачетке «Отл», Дольский размашисто расписался.

– Я хотел еще лучше подготовиться, – объяснил Сергей, невинно хлопая ресницами.

И тут Мамонт дрогнул. Протянув зачетку, он протрубил, что студент свободен.

Мамаев объяснил, что Саничев, мгновенно ставший легендой курса, живет в комнате напротив. Сегодня к нему приехали родители. Стулья перекочевали туда же по причине наплыва гостей.

Воспоминания прервал телефон, о существовании которого я успел забыть. Механически сняв трубку, я не сразу понял, что это сам Мамай, живой и здоровый, ругает последними словами нашу пропускную систему, которая вместо того, чтобы пропустить его к другу, с которым он не виделся сто лет, делает все наоборот. Он, заслуженный геолог, которому страна обязана рядом важных открытий, требует переименовать пропускную систему в «непропускную» и напечатать об этом объявление в вашей газете. Обругав напоследок троллейбус, который, как старая кошелка, ломает штанги на перекрестках, несмотря на то, что еще десять лет назад городской транспорт должен был стать бесплатным не только для пенсионеров, но и для всех советских граждан, согласно решениям исторического съезда партии, по истории которой у него всегда были отличные оценки, Мамай сменил гнев на милость и согласился подождать пять минут, пока ему вынесут пропуск. Дав отбой, я позвонил нашему курьеру и попросил оформить разовый пропуск на имя Мамаева Руслана Робертовича, преподавателя Горного колледжа, и отнести на проходную.

Глава 7

Понимая, что в компании Мамая любая работа невозможна, я решил пробежаться по материалу Саничева. Распрямив сложенные листы, я прочитал следующее:

ИНЕРЦОИД ВЫХОДИТ В КОСМОС

Сейчас мне стыдно, что, уже окончив институт,

я думал, что центробежные силы реальны и могут

действовать на грузы, совершая работу.

Н. Гулиа.

Рассказывают, что один ученик Резерфорда развлекался тем, что придумывал всевозможные вечные двигатели, которые предлагал своим коллегам. Со временем он так наловчился, что маститым ученым приходилось всерьез размышлять, чтобы доказать вздорность очередной выдумки. В наши дни никто не станет тратить время на обсуждение вечного двигателя, поскольку закон сохранения энергии ни у кого не вызывает сомнений. Но в каждом возрасте свои игрушки. Вместо вечных двигателей сейчас модно изобретать инерцоиды, устройства, приводимые в движение силами инерции. Невероятно, но факт: невозможно заставить работать инерцоид, не нарушая законы физики, но некоторые ученые до сих пор всерьез обсуждают проекты инерцоидов. Благодаря такому вниманию растут ряды инерцистов, их проекты становятся все более хитроумными. Не так давно бумажный парк инерцоидов пополнился новым проектом, предложенным автором из Тюмени Р. Голиковым. Автор демонстрировал знания из разных наук, но проигнорировал основы механики.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});