Лазутчик и крот - Игорь Нерюриков

вмешалась рабыня.

— И когда это пройдет? — спросил Иззя.

— Боюсь, что не раньше чем к утру.

— Навещу его завтра.

Иззя поспешил с письмом к Плярии. Ему не терпелось узнать содержимое. Он был настолько нетерпелив, что хотел дать прочитать рабыни. Можно ли ей доверять? Все равно. К сожалению она тоже не умела читать.

Когда Иззя вернулся на площадь, солнце уже село. Он заметил, что пожар на складах в порту уже распространился на половину вверенного ему района. У него екнуло сердце. Лев Златогривый, учитывая его состояние, теперь вряд ли ему чем поможет. Другие влиятельные друзья, не имеют такого большого веса в золотом собрание. У Иззи зачесалась шея. Когда он нащупал в кармане своей длинной туники письмо, нервное напряжение немного спало. Он зашел в бордель, спешно поднялся по лестнице и вернулся в комнату Плярии.

— Читай, — сказал Иззя, вложив ей письмо прямо в руку.

— Что за спешка? Может сначала поразвлечемся?

— Читай скорее! — заорал Иззя. — Вопрос жизни и смерти!

Плярия редко видела его таким разъяренным. Она послушалась и поторопилась зажечь первый попавшийся под руку светильник. Запах масла, перебил ароматы лилий и нарцисса, которыми комнату наполняли благоухающие стеклянные сосуды.

Плярия вскрыла серебристый конверт и начала чтение:

Друг Иззе Хитрому шлет привет.

Кто не может вникать в политические дрязги и понять всю несправедливость золотого собрания, тех я уже вычеркнул из своего списка. Осталось вас двое. Вот тебе Иззя, хотя мы и не знакомы лично, я доверяю гораздо больше. Слухи о твоих благотворных деяниях идут впереди тебя. А про твои полезные деловые качества я слышал от многих. Посылаю тебе мое самое дружеское расположение. Я хотел, чтобы это помогало тебе всякий раз, как придется иметь дело с золотым собранием. Пройдет еще некоторое время и ты станешь над ними всеми.

— Перечитай еще раз, — попросил Иззя.

Каждый раз, как Плярия дочитывала вслух последние строки письма, он просил повторить ее снова и снова. Пока это ей самой не надоело. Радостный Иззя, позвал Плярию на крышу борделя. На ней стояли несколько скамеек и лож. Впрочем сегодняшним вечером они были свободны. Ветер со стороны порта приволок сюда и весь дым. Иззя радостно смотрел на пожарище. Он начал танцевать вместе с Плярией. Она не слишком разделяла такое поведение смотря на пожар, но поддалась. Никто еще не видел Иззю таким веселым. Он кружился словно пьяный, хотя и не пил уже целую неделю.

Плярия остановила танец и спросила:

— Иззя, а как же пожар?

Он поцеловал ее в губы и опять закружив в танце ответил:

— Пока живу, пускай земля огнем горит!

Глава 12. На чьей ты стороне?

Был уже поздний вечер, когда Дарей добрался до указательного дерева. Одетый в крестьянские лохмотья, он с самого утра пробирался сквозь густой лес. Где-то позади шли Гриф и Метис. Для них он сбрасывал разноцветные камушки. Они не решились вести две сотни воинов по большой дороге Пепельного леса. Прокрадываться тайными тропами до крепости Бела, казалось им куда безопаснее. Главное не заблудиться. Некогда самый северной форпост Полуострова, был покинут несколько десятилетий назад и стоял потерянный где-то среди лесных чащ.

Дарей наконец-то вернулся на большую дорогу. Стряхнув с себя репейник и колючки, он наклонился к земле и рассмотрел множество следов от обуви. «Совсем не видно лап диких животных. Боятся выходить на дорогу. Значит я на правильном пути,» — подумал Дарей и осмотревшись, зашагал на север. Его первым заданием было проникнуть в крепость и глубокой ночью открыть ворота для воинов Метиса. После успеха он станет полноправным лазутчиком. Так пообещал ему Гриф.

Дарей услышал вдали крики и гоготанье. Пробравшись через кусты, он увидел опушку и веселящихся подростков возле костра. «Легенда может сработать,» — рассудил Лазутчик и подошел к ним.

— Здравствуйте, я крестьянин из Квинки. Шел по торговым делам и заблудился. Не знаете где можно заночевать?

Мальчик лет двенадцати схватил короткий меч и направил на Дарея. Он угрожал, без остановки выговаривая какие-то предупреждения на непонятном языке. Не похоже на демонический. По-крайней мере лазутчик не понял ни единого слова.

Мальчика прервала девочка по старше. Судя по виду ей было шестнадцать-семнадцать лет. Она отобрала у него меч и выругалась:

— Ты глухой? Он же тебе сказал, что из Квинки. Там наш язык давно позабыли.

— Можно подумать сестренка, ты когда-нибудь бывала в Квинке? — ерничая проговорил мальчик.

Еще одна девочка лет четырнадцати засмеялась и ехидно пробормотала:

— Она у нас везде была и все знает. Ведь она старше нас.

Дети заговорили на общем языке, понятном Дарею. На его разных наречиях говорят и в Гольштайне, и в Аршвиссе, и в Вязи, и на Полуострове, и во всем Прибрежье, и половине Четырехречья. Насколько было известно Дарею, даже к западу от реки Длинка, все стараются говорить на общем языке. Только варвары с далеких-далеких земель востока говорят по-другому. И конечно демонопоклонники. Был еще город в Пахотных землях, чьи племена говорили на сложном и чуждом языке, но они считались не враждебными Полуострову. А сами Пахотные земли, давным-давно были скуплены Гильдиями Кихшо и Антиры.

Старшая девочка подошла к Дарею и спросила:

— Как тебя зовут?

— Мое имя Мысл.

— Какое странное. А меня все называют Веснушка.

— Не поздно для гуляний у костра? — заботливо осведомился лазутчик.

— Мы уже уходим. Возвращались с Тополей, а сейчас идем в дивную крепость. Хочешь, пошли с нами, а то в лесу водятся волки. Ночевать одному здесь будет опасно.

В разговор вмешался мальчик. Он подошел к Веснушке и дернув ее за рукав сарафана сказал:

— Сестренка, ты видать совсем дура! Хочешь пригреть змею в нашем…

Он не успел договорить, как получил легонький, но