Гвиневера. Осенняя легенда - Персия Вулли

Гонец облизал пересохшие губы, и я подала знак пажу принести ему еще эля. Мальчик тут же схватил кувшин, стоявший рядом с Гавейном после того, как оркнеец наполнил свой рог.

– Так вы разговаривали с людьми, которые видели его? – спросила я.

Гонец, прежде чем сделать очередной глоток, кивнул, а потом провел языком по усам и продолжал:

– Большинство свидетелей остались без голов. Но есть один маленький жилистый угольщик, который живет и работает в чащобе. Я ездил на ежегодную ярмарку на Бистон Рок, на этот осколок горы, выступающий на равнине у Честера. Место очень приметное, поэтому там и устраивают базары. В этом году все только и говорили о Зеленом Человеке – как он продирается сквозь лес, а люди разбегаются врассыпную: только бы он их не вызвал поиграть в игру с собственной головой. Это его любимая игра – раздавать удары направо и налево.

Гонец с трудом проглотил застрявший в горле ком, и капли липкого пота покрыли его лоб. Артур подался вперед, поощряя человека рассказывать дальше, а Гавейн отправил пажа вновь наполнить элем кувшин.

– Ну и пока все остальные рассуждали, насколько непобедим Зеленый Человек, ко мне подошел маленький угольщик. Низкорослый и сморщенный, он выглядел, как один из древних. Указав на Красного Дракона на моем рукаве, он спросил, не из людей ли я короля Артура. И когда я ответил, что являюсь королевским гонцом, он опустился на колени и стал умолять рассказать все вам.

Выходило так, что Зеленый Человек пристал к углекопу в лесу и предложил сыграть в свою любимую игру. Коротышка ответил, что при нем нет меча. Но гигант настаивал и сказал, что они ударят друг друга сильно, как только могут. Он разрешил смертному бить первым и даже предложил ему свой топор. А поскольку углекоп был таким низкорослым, Зеленый Человек опустился на колени и подставил под удар свою незащищенную шею. Угольщику деревья рубить не привыкать, и вот он изо всех сил замахнулся топором и опустил его прямехонько на шею… Голова гиганта отлетела в сторону, покатилась по земле и замерла у подножия березы.

Но, вместо того чтобы свалиться замертво, безголовое тело прыгнуло следом, подхватило под мышку страшный предмет и объявило, что нанесет противнику ответный удар в день нового года в своей собственной часовне. Углекоп пришел в ужас и просил чудовище кончить игру и отпустить его с миром. Поразмыслив немного, Зеленый Человек решил оставить его в живых, но лишь при том условии, что лучший воин короля Артура займет его место.

– Гавейн похваляется своей храбростью, – заревел великан. – Увидим, так ли он храбр на самом деле, как хвастается за Круглым Столом.

– Вот поэтому я и поскакал прямо к вам, – объяснил гонец. – Я думал, вы должны знать о вызове гиганта. Он поклялся, что в день нового года будет ждать принца оркнейского, чтобы проверить, достаточно ли у того мужества, чтобы заступить на место угольщика. Если так, то воин короля может прийти туда вооруженным, но не защищаться до тех пор, пока Зеленый Человек не нанесет предназначенный углекопу удар.

– Подождите-ка, – вскричал Артур. – Если это создание желает иметь дело с моими людьми, пусть явится в Камелот и само вызывает их!

В зале послышался одобрительный шепот, но Гавейн вскочил на ноги, его лицо пылало, глаза сверкали от возбуждения.

– Это личный вызов мне, милорд, и я намерен его принять.

Гавейн утолил из кувшина испепеляющую жажду, не переставая размышлять о грандиозности вызова.

Артур бросил на него встревоженный взгляд и предложил, чтобы несколько рыцарей прояснили дело. Тут же послышались голоса желающих: случай оказался необычайным, а как сказал когда-то муж, ни один кельт не устоит перед приключением, о котором веками будут петь барды и которое может принести ему вечные почести и славу. Поэтому столько воинов и захотели поехать с Гавейном.

Но оркнеец, осушив рог, обвел глазами круг и покачал головой.

– Я отправлюсь один, даже без оруженосца, – объявил он.

– Один? – голос Артура выдавал его смятение, остальные тоже не верили собственным ушам.

– Да, один. Следующую неделю мы проведем вместе, отпразднуем Самхейн, а потом я поеду разыскивать часовню Зеленого Человека. – Гавейн повернулся к отцу Болдуину. – Разве не правда, что в ночь Самхейна, когда на землю людей приходят боги и сиды, нас охраняют все святые? – Священник согласно кивнул. – Тогда невозможно придумать лучшее время, чтобы испытать судьбу, – произнес Гавейн, полный пьяной бравады.

Протрезвев на следующий день, он показался обескураженным от того, что натворил, но никакие уговоры не заставили его изменить решение.

– Это уже дело чести, – заявил воин, и я знала, что жребий брошен.

Но, по мере того как приближался Самхейн, лучший воитель короля стал осознавать меру опасности. Он принялся собирать амулеты, шептал заклинания, но все так же отказывался взять с собой даже оруженосца.

Как обычно, мы открыли двери зала для тех, кто пожелал укрыться с нами в ночь, когда людям положено оставаться под крышей. Задолго до заката стали прибывать целые семьи, забирались по крутой мощеной дорожке, а за их спинами пылало небо, окрашенное заходящим солнцем. Знать и крестьяне, слуги и вольные – все охотно собирались вместе, когда стирались грани между нашим и иным мирами. Я приветствовала людей и замечала, что их тревожит одно и то же: будет ли в эту ночь с нами Гавейн? Благоговение перед отвагой воителя было для всех точно просвет в черных тучах, точно мерцание молнии в небе.

К тому времени, когда ячменный суп разлили из висящих котлов и на все столы разложили хлеб и соленья, угас последний свет дня. Как только в очаге заревел огонь и закрыли двери, чтобы не впустить сумрак ночи, Гавейн занял место рядом с королем и попросил внимания.

– Все вы знаете, что завтра я ухожу, чтобы встретиться с Зеленым Человеком, – перешел он сразу к сути дела. – Но сегодняшней ночью я еще буду среди вас. И больше всего меня ободряют ваши песни и смех. Если вы испытываете ко мне уважение, сделайте эту ночь настоящим праздником, а не преждевременной погребальной службой, которую я тут же забуду.

На минуту воцарилась тишина, потом вперед вышел шотландский парень с волынкой и, дунув в свой инструмент, поклонился оркнейскому принцу. Звуки волынки наполнили воздух, и вскоре зал ожил музыкой и криками. Кто-то положил на пол пару скрещенных мечей, и Гавейн начал боевой танец, сначала медленно, но постепенно наращивая темп и с каждым шагом приближаясь к острию клинков. Его лицо блестело от пота – ритуал демонстрации боевого искусства воина поглотил его всего. Ступни искусно перелетали из сектора в сектор, и люди хлопали, топали ногами и кричали ура, потому что Гавейн так ни разу и не коснулся стали и не выбился из сил. Первым стал замедлять ритм волынщик.