Презумпция невиновности (СИ) - Орлова Екатерина Марковна

Помывшись, мы вытираемся, я накручиваю на голове тюрбан из полотенца и заворачиваюсь в шелковый халатик.

— Я голоден, — говорит Витя, подталкивая меня на выход из ванной. — А ты?

— Мгм. Я бы съела большой кусок мяса с гриля и овощи.

— Тоже с гриля?

— Мгм.

— Я знаю,что ты делаешь.

— И что же?

— Ты просто не хочешь готовить, поэтому перекладываешь на меня эту ответственность.

— Быстро же ты меня раскусил, — подмигиваю мужу и, хохотнув от шлепка по попке, несусь к гардеробной,чтобы надеть сарафан.

— Тебе все равно придется поучаствовать, — летит мне в спину, а я поворачиваюсь к Вите лицом и выпячиваю губы.

— Ну Витя…

Он облизывает губы, закусывает нижнюю и, качнув головой, покидает спальню.

— Юху! — восклицаю шепотом и снимаю с вешалки льняной сарафан. Белье надевать не буду, подразню еще мужа.

После ужина мы валяемся на широком шезлонге, и я лениво вожу пальцами по животу мужа.

— Вить, скажи, как ты справляешься со своим возбуждением?

— Что? — он закашливается, поперхнувшись пивом, и вытирает рот тыльной стороной ладони.

— Ну невозможно ведь просто в одночасье перестать хотеть так много секса, сколько ты хотел раньше. Я просто…

— Мышка, я не изменяю.

— Да я не о том. Слушай, темперамент же никуда не девается.

Он прижимает меня сильнее и целует в приоткрытые губы.

— Поверь мне, все можно выдержать, когда сталкиваешься с риском потерять любимую женщину. Когда вся эта канитель с Разгуляевым закрутилась, я думал, сдохну, если с тобой что-то случится.

— И все же?

— Я дрочу, — выдыхает Витя, а я хихикаю, спрятав лицо у него на плече. Щеки пылают. Я не скромница и уже очень давно не невинная, но все равно такое откровенное и даже пошловатое признание заставляет краснеть. — Каждый день. Иногда по два раза, — добавляет Витя, а я поднимаю голову и смотрю на него расширившимися глазами. Фантазия тут же рисует горячие картинки, и я тяжело сглатываю.

— Покажешь?

— Блядь, Мышка, что происходит? Женщина, куда вы подевали мою жену? Нет.

— Ну Витя.

— Ира, блин, что за просьбы?

— Ты смущаешься? Серьезно?

Он легонько прикусывает нижнюю губу и ставит пиво на пол. Смотрит на меня, слегка прищурившись. Я завожусь от одной мысли о том, что он сейчас согласится и покажет мне то, чего никогда не показывал. Как вообще так получилось, что я никогда не видела его мастурбирующим? Пару поглаживаний в самом начале секса не считаются. Я прямо о полноценном самоудовлетворении. И вот уже мой взгляд цепляется за широкую ладонь мужа, которая сжимает стояк через тонкую ткань шорт. Мои глаза загораются, когда Витя медленно тянет резинку вниз.

Глава 42

Виктор

С того дня, когда Ира потребовала от меня показать ей, как я занимаюсь самоудовлетворением, ей словно сорвали чеку. Весь остаток беременности она… В общем, мои фантазии воплотились в жизнь, и до недавнего времени у нас было столько секса, сколько не было на заре отношений. Мы трахались, как кролики, буквально повсюду. Мы отполировали попкой Мышки каждую поверхность в нашем доме. И я говорю не только о горизонтальных поверхностях, но и вертикальных. Ира даже затеяла ремонт в коридоре на втором этаже, потому что я поймал ее влажную после душа и взял прямо там, прижав к стене. Влажное пятно от ее волос так сильно впиталось в краску, что остались разводы.

Конечно, из-за безумия, которое мы вытворяли, я постоянно требовал у врача проверки, все ли там в порядке с ребенком. Потом была примерно неделя перерыва, когда малыш начал толкаться. Тогда я в полной мере осознал, что внутри моей жены находится живой человек, и я просто не мог пересилить себя, чтобы войти в Иру. Мне казалось, что ребенок может это ощутить и запомнить. Бред, конечно, и я это понимаю. Но тогда было сложно переступить через себя.

Зато когда Ира отказала мне во всех альтернативных ласках и дразнила тем, как она ласкает себя, но при этом не хотела ласкать меня, я сдался. Коварная женщина, у которой нет ни капли сострадания к мужу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Но неделю назад, когда уже пошел девятый месяц, Мышка впервые за время ее беременности отказала мне в сексе. Причем прямым текстом, чего давно не было. Началось с того, что она стала вырубаться в девять вечера. Как по будильнику просто. Или словно в нее кто-то встроил рубильник, и в это время она отключается, где бы ни находилась. К счастью, моя жена не засыпает стоя, и все же забавно наблюдать за тем, как она может уснуть, сидя в кресле прямо с вышивкой в руках. Или лежа на шезлонге возле бассейна.

Апрель в этом году выдался теплым, и Ира постоянно зависает на заднем дворе. Бассейн пока накрыт, ведь купаться еще рано, но моей жене нравится лежать возле него, завернувшись в теплый плед.

Я подношу к губам чашку с кофе и смотрю на Иру через стеклянные двери. Она, прикусив губу, что-то читает, так быстро бегая глазами по строчкам, что кажется, едва успевает перелистывать страницы.

Я начинаю сходить с ума. То, что раньше пугало и останавливало от секса, теперь возбуждает. Не знаю, как у других пар, но даже большой живот жены меня заводит. Думаю, все дело в чувстве собственничества. Понимание того, что там внутри живет человек, которого ты туда подселил, усиливает чувство собственной значимости. Я смог! Скоро моя жена приведет на свет детеныша, который будет продолжением нас двоих. Разве это не достижение? Черт, да никакие карьерные высоты не сравнятся с этим!

Раньше я никогда не думал, что именно в этом причина того, что я так хотел детей с Мышкой. Хотя поначалу казалось, что я не нуждаюсь в детях, мне и с Ирой вдвоем хорошо. Если бы она не завела разговор о ребенке, я бы не скоро об этом задумался. А, может, нам и стоило просто ждать, пока это само свершится? Сколько счастливых мгновений вытеснили бы все те страдания, которые мы пережили.

Ира поворачивает голову и, увидев меня, улыбается. Эта хулиганка, выспавшись с девяти вечера, рано утром выскальзывает из постели и сбегает в гостиную или во двор, лишая меня возможности потискать ее и заняться сексом. Последнюю неделю, предполагаю, она делает это намеренно.

Я понимаю, что Мышке тяжело с таким животом, она быстро устает, стала капризная, спину вечно тянет. Но можно же как-то… не знаю, ротиком. А то приучила меня к ритму, а я теперь страдай и надрачивай в душе. Не просто коварная — злая женщина.

Ира поднимается с шезлонга и, плотнее завернувшись в плед, идет в дом. Я отодвигаю одну створку дверей, впуская мою гусеничку в тепло.

— М-м-м, как пахнет кофе, — стонет она, улыбаясь, а потом прижимается к моим губам своими.

Я тут же перехватываю ее за затылок свободной рукой и углубляю поцелуй.

— Витя, — бормочет она, отстраняясь. — Тормози.

Последний раз лизнув ее нижнюю губу, приподнимаю голову и сверлю Мышку взглядом.

— Ты снова бросила меня.

— Я жутко хотела есть.

— Мышка, я с ума схожу, — прижимаюсь к ее лбу своим и трусь кончиком носа о ее. — Хочу тебя просто до звезд в глазах.

— Витя, я не могу. Я не… чувствую желания.

Она уже говорила это, и все равно слова неприятно ударяют по мне. Меня не хочет или вообще? Но задать этот вопрос не решаюсь, боясь услышать ответ.

— Мышка, — трусь носом о ее нежную щечку, — сделай с этим что-нибудь.

Зарываюсь рукой под ее плед и, взяв за руку, накрываю прохладной ладонью жены свой каменный стояк. Наклоняюсь к ее ушку и шепчу:

— Дрочить уже не помогает.

Отстраняюсь, чтобы увидеть, как она, блеснув коварной улыбкой, смотрит на меня светящимися глазами. Сжимает свои проворные пальчики, и мое тело сотрясает дрожь, а остатки крови, курсирующей по телу, устремляются в пах. Водит своей ладонью вверх-вниз, а у меня пелена тумана перед глазами.

— Пойдем, — зовет Ира и ведет меня к дивану.

Усаживает на него, а сама, отбросив плед и явив моему жадному взгляду свое прекрасное тело в длинной белой сорочке, опускается на колени между моих ног. Да! Блядь, прямо очень да!