Источник счастья - Полина Дашкова

Лицо Агапкина тонуло в полумраке, но всё равно было видно, как он побледнел. На лбу блеснули капли пота. Руки стали быстро перебирать, комкать фланелевое одеяло.

— Дальше? — спросил он глухо.

— Дальше ничего. Они спокойно разошлись. Худолей и Рената исчезли, господин в шубе постоял у могилы, поклонился нам с папой, потом его лакей поставил на холм корзину с живыми нарциссами. Кто это мог быть? Что означает его жест? Почему так испугался Худолей? И зачем именно нарциссы? Такой холод, они мгновенно погибнут.

— Нет. Я не знаю, — быстро проговорил он и облизнул пересохшие губы.

— Федор Фёдорович, вам нехорошо? Вы побледнели.

— Кажется, я только сейчас вдруг осознал, что Володи нет больше.

По его ускользающему взгляду Таня поняла, что он лжёт.

***

Борис Иванович Мельник пребывал в тревожном и счастливом ожидании. Его состояние можно было сравнить с последними месяцами беременности, когда больше нет сил ждать и страшно, что вот, скоро, всё произойдёт, и не терпится увидеть ребёнка. Но беременность у женщины длится всего лишь девять месяцев, а Борис Иванович вынашивал свой драгоценный плод многие годы. А сколько было бессонных ночей, разочарований, унижений, лучше не вспоминать.

Он не впервые выкладывал перед потенциальными спонсорами свою козырную карту, Федора Фёдоровича Агапкина. Конечно, никому из них он не давал телефона и адреса. Старик категорически запретил это делать, да и сам Мельник понимал, что не стоит подпускать к нему близко случайных, посторонних людей.

Иногда, если очередной состоятельный знакомец казался Борису Ивановичу умнее и перспективнее других, он в разговоре поминал Агапкина вскользь, как пример загадочного долгожительства. Он намекал, что невероятный возраст Федора Фёдоровича вполне может быть связан не только с особенностями его организма, но и с неким внешним воздействием, пока не известным, и всегда обязательно добавлял, что, в принципе, нет ничего необычного. В горах Абхазии люди дотягивают и до ста пятидесяти. Но тут ведь Москва, загазованный мегаполис, а тем не менее живёт старик, и ничего ему не делается.

Таким образом, не выдавая практически никакой важной информации, Борис Иванович проверял, насколько серьёзны намерения потенциального спонсора и какими возможностями он располагает. Захочет ли найти старика? Сумеет ли сделать это?

Пока никто на Агапкина не вышел. Не захотел или не сумел, уже неважно.

У Мельника был достаточно солидный опыт общения с денежными людьми, но до сих пор он не перестал удивляться. Они все походили друг на друга как братья. Какой-то новый подвид двуногих млекопитающих, отличающихся особыми свойствами: не слушать, не слышать, не перезванивать, исчезать.

Борис Иванович пытался отключать эмоции, но это удавалось редко. Всякий раз он ждал, переживал, нервничал.

К тому же старик оказался хитёр, упрям, выдавливать из него по капле драгоценную информацию было мучительно трудно. Он болтал о мелочах. Ему явно не хватало простого человеческого общения, хотелось поделиться воспоминаниями, но помнил он в основном всякую ерунду, бытовые мелочи.

Многое приходилось добывать и додумывать самому, а потом прямо или косвенно в разговорах с Агапкиным уточнять, отделять зёрна от плевел. Кое-что до сих пор оставалось неясным, но главное Мельник всё-таки знал.

Препарат существует. Единственный человек, которому известно его местонахождение, — внук профессора. Кроме него наследников нет. Путь свободен.

Имя внука Мельник выяснил сам, без помощи Агапкина, и старику об этом не сказал ни слова. Позже ему удалось выяснить, где внук проживает. Точного адреса Борис Иванович пока не знал, только страну и город. Но город был настолько маленький, что найти в нём человека не так сложно. Оставалось связаться с внуком и убедить его отдать то, что принадлежит Борису Ивановичу. Для этого нужны деньги, деньги, и ещё раз деньги.

Во-первых, сама поездка обойдётся недёшево. Во-вторых, кроме приготовленных заранее весомых аргументов о долге перед великим дедом и всем человечеством могут понадобиться ещё и дополнительные стимулы. В-третьих, если внук согласится, возникнет множество новых проблем. Лаборатория с надёжным современным оборудованием. Подопытные животные. Наконец, люди, добровольцы-испытатели. Без них не обойтись, а это стоит очень дорого.

Борис Иванович нервничал ещё и потому, что уходило драгоценное время. Он не волновался за сам препарат, давно понял, что он собой представляет, и знал — срок хранения не ограничен. Но внук был стар, и следовало спешить.

Незадолго до появления Зубова, в сознании упрямого Агапкина произошёл некий очередной сдвиг. Однажды он сказал:

— Допустим, тебе удастся найти и получить препарат. Ты понимаешь, что придётся ещё очень много работать?

— Конечно, — кивнул Мельник, — я знаю, на это могут уйти годы.

— Один ты не справишься, — продолжал старик в своей обычной манере, с мучительными паузами, жеванием, сопением. — Лаборатория, деньги, это замечательно. Но ещё люди нужны.

— Испытатели? — осторожно уточнил Мельник.

— Нет. Я не об этом. — Старик поморщился и принялся громко сморкаться. — Для начала сгодятся и крысы. Команда тебе понадобится, вот что. Группа. Понимаешь?

— Да, я думал об этом.

— Думал! А не додумался, что подключать сразу нескольких человек нельзя? Опасно! Произойдёт утечка информации, начнутся склоки, соперничество. Слишком лакомый кусок.

— И как же быть? — спросил Мельник, про себя отлично понимая, что старик прав.

Опять последовала пауза. Старик сидел, закрыв глаза, теребил ухо своего чёрного пуделя. Сиделка, энергичная великанша лет сорока, принесла чай. Агапкин приподнял веки и долго, нудно отчитывал её, что чашки не те и мёд засахарился. Мельник терпеливо ждал. Только когда великанша заменила чашки и принесла другой мёд, старый садист изволил заговорить.

— На первом, самом важном, этапе тебе понадобится один человек, всего один помощник. Абсолютно верный, надёжный профессионал. Есть у тебя такой человек?

— Конечно, — не задумываясь, ответил Мельник.

— Приведи. Я хочу на него посмотреть.

Мельник чуть не подпрыгнул в кресле. Такого оборота он никак не ожидал. Ответив «конечно», он никого конкретно не имел в виду. Просто хотел угодить старику. Он не знал, как быть, он никогда прежде не задумывался, что ему понадобится ассистент. Во всём, что касалось его заветной цели, он обходился без помощников, работал один и никого не посвящал в суть этой работы.

— Да, но тогда придётся все объяснять, — пробормотал он растерянно, — мне кажется, это пока рано.

— Приведи, — повторил старик, — объяснять все не обязательно.

Мельник думал недели две, Агапкину не звонил, наконец, остановил свой выбор на Софи, дочери своего старого друга Димы Лукьянова.

Она была неплохим биологом, его аспиранткой. Он знал её с детства. Тихая, трудолюбивая, довольно серенькая девочка, со средними способностями. Никаких особенных амбиций. Никого лучше на роль будущего помощника, пожалуй, не найти. Единственное, что настораживало Бориса Ивановича, — её интерес к Свешникову.

Нет, о препарате она ничего не знала, а если и встретила где-нибудь смутные намёки на омоложённых крыс, то вряд ли отнеслась к ним серьёзно. Усреднённое обывательское сознание не способно воспринимать такие вещи. К тому же будущий помощник — это всего лишь роль, которую ей предназначено сыграть для упрямого старца. Подключать Софи к настоящей работе Борис Иванович вовсе не собирался.

Когда он предложил ей отправиться в гости к Агапкину, он не стал ничего уточнять. Просто сказал, что познакомился с любопытным стариканом, ста тринадцати лет от роду. Он бывший врач, несчастный, одинокий, знает и помнит много, а рассказать некому.

Её появление вызвало у Агапкина такую бурную реакцию, что в первые несколько минут Борис Иванович растерялся. Софи, разумеется, не заметила восторга старика, и никто бы не заметил. Со стороны могло бы даже показаться, что Федор Фёдорович вовсе не рад гостье. Но Мельник уже достаточно хорошо изучил его и сразу обратил внимание, как заблестели, ожили глаза. Лёгкий румянец проступил на пергаментных сухих щеках и слегка изменился голос.

Впрочем, Борис Иванович довольно скоро успокоился. Он понял, что старику просто приятно общество молодой милой женщины. Он ведь никого, кроме своей грубоватой великанши сиделки, не видит. А Софи даже можно назвать хорошенькой. Просто Мельник за многие годы пригляделся к ней, не замечал этого, да и она сама как будто не замечала, как выглядит. Ужасно одевалась, носила дурацкую стрижку.

— Вам надо отрастить волосы, — заявил ей старик при первой же встрече, — вы удивительно похожи на Таню.

Мельник опять внутренне вздрогнул. Таня была дочерью Свешникова. Борис Иванович подозревал, что в далёком прошлом Агапкин страдал от неразделённой любви к ней. Он испугался, что старик слишком привяжется к Софи и этой одной встречей их знакомство не ограничится.