Огонь и ветер - Екатерина Белецкая

От этих знаний не было никакого толку. Их с точно таким же успехом могло и не быть – в свете всего остального.

А остальное…

Ит радовался.

Ему было почему-то очень хорошо, а после возвращения Ри стало ещё лучше. Даже умирать было не страшно, совсем иначе всё сейчас повернулось. Тогда, когда он сидел на Терре-ноль и ждал конца, его собственное эго было важно, он страдал из-за того, что было внутри, он мучился, а теперь – осознавал гораздо больше, чем раньше, и мучиться причин просто не находил.

Во-первых, вернутся Джессика и Кир.

Это самое главное.

Будет Джессика – не нужно будет отслеживать Ри, который, конечно, от своей суицидальщины вылечится в момент… да уже и сейчас, кажется, почти вылечился. Ри точно будет счастлив, за него можно не волноваться.

Будет Кир – будет стопроцентно счастлив Скрипач. У которого крыша тоже встанет на место и которому будет, кого любить. Он очень любит Берту, а теперь получит то, чего заслуживает: полноценную семью. Надо только ему будет напомнить, чтобы разыскал Маден и помог, если там что-то не так.

Когда-то Скрипач и вправду любил его, Ита, больше, но после того, как появился Кир, всё поменялось. Так что Скрипачу станет не просто хорошо, а очень хорошо… ну да, какое-то время он будет переживать, но потом успокоится – слава богу, это уже не Терра-ноль, это не край, это не цейтнот, у Скрипача будет время спокойно подумать и прийти к правильному выводу.

Тем более… тут для Ита получался принципиальный момент, который, конечно, был немножко обидным, но ведь был.

Когда с ним, Итом, случилась беда, настоящая беда, Скрипач с ума не сошёл. Он боролся, он переживал, он искал выход.

А когда не стало Кира – Скрипач от горя свихнулся.

Разве это не показатель?

Показатель. И ещё какой.

Опять же, будет счастлива Берта. Рядом с ней окажутся те, кого она любит, плюс к тому она будет здорова, плюс к тому – на двух ногах. Это же замечательно!

Он очень надеялся, что всем этим как-то получится искупить своё предательство и малодушие. И плен. И бездействие. И бессилие.

«Ничего, ничего, – думал Ит. – Главное, как-то сейчас всё удержать, и этих уберечь. И одного, и второго. Придётся поработать, но я же справлюсь, обязан справиться, не могу не справиться».

Во-вторых, у семьи появятся перспективы – а это значит, что будет реальный смысл жить дальше. Не выживать, тупо цепляясь за какие-то призрачные шансы, не страдать, не мучиться болезнями и неизвестностью, а жить. И хорошо жить. Они все очень умные, у них светлые головы, они сильные. И будут вместе. А значит, тот же Окист через какое-то время получит замечательную научную команду, и если там не совсем дураки сидят, эту команду возьмут в дело.

А дальше уж как пойдёт…

От этих мыслей делалось хорошо.

Они грели, как костёр зимней ночью.

И пространство вокруг делалось уютным и радостным – во всём была радость, тихая, затаённая. В бутерброде, в чашке чаю, в работающей печке в машине, в ушастой шапке, в попискивающем «дирижёре», в звяканье тарелок, которые утром спешно перемывал Скрипач, в снегопаде, в маленькой настольной лампе с тканевым абажуром, даже в смешной занавеске для ванной.

…Будь сейчас жив социолог Линц, он бы, наверное, рукоплескал – бывшему агенту, который при жизни сумел убить в себе собственное «я»…

* * *

Они узнали, наконец, что это такое – настоящее душевное смятение.

Всё сразу.

И радость, которую нельзя пока что даже как-то выразить, потому что ещё не время.

И страх, что ничего не получится.

И неизвестность, в которой они сейчас пребывали.

И ожидание.

И новая задача, решения у которой пока что не было.

Ри, по словам Скрипача, «зависал» – мог на несколько минут настолько глубоко уйти в себя, что даже на слова, обращённые к нему, не откликался. Сидел, как истукан, уставившись перед собой невидящими глазами, и молчал.

Сам Скрипач, впрочем, был ничем не лучше, разве что вместо «зависания» он начинал вдруг бессмысленно улыбаться. Ит и Ри его в эти моменты с большим удовольствием подкалывали, но Ит всё же боялся, что Скрипач впадёт в свою нирвану не вовремя, поэтому за руль несколько дней Рыжего не пускал.

– Свихнулись оба от радости, – ворчал он беззлобно. – Работать надо. Ребят, хватит. Это уже серьёзно.

…Работать приходилось много. Ноябрь заканчивался (на планете они пробыли уже почти месяц), и начались настоящие холода – а «веер» точек предполагал весьма большое количество самых разнообразных маршрутов по всему Подмосковью. Ездить приходилось почти каждый день, возвращались иногда за полночь – плохие дороги, ломающаяся «Люся», холод…

Сод действительно был миром, имеющим Осколок Сонма, но в отличие от той же Терры-ноль мир этот был холодным. Зима, настоящая, крепкая и злая зима царствовала тут почти пять месяцев; первые снегопады начинались в середине октября, и снег, судя по тому, что они успели узнать, лежал чуть ли не до мая. А в особенно холодные годы мог и до июня долежать… Страна жила за счёт южных областей, являющихся главными поставщиками продуктов, в средней же полосе, к которой относилась данная вариация Москвы, выращивали разве что картошку-скороспелку да репу. Даже свёкла, и та вырасти не успевала.

– Да… – констатировал Ит после очередного экскурса в местную информационную сеть. – Как хорошо, что мы вовремя разобрались с одеждой. Вообще, мы, конечно, безобразно расслабились на Терре-ноль.

– В смысле? – не понял Ри.

– Климат там больно хорош, – хмыкнул Ит. – Расскажи тут кому про абрикосы в Подмосковье, засмеют и будут правы. Четыре-пять тёплых месяцев за весь год, да и то, как сказать – тёплых… Дубак тут, ребята. Зверский дубак. Хотел бы я отсюда побыстрее убраться.

Побыстрее убраться хотели, конечно, все, но пока что любые попытки получить хоть какую-то информацию о Фэбе-младшем заканчивались ничем. Ри справедливо предположил, что информация может быть у Павла, пусть косвенная, пусть опосредованная, но добыть её не представлялось возможным: Павел просто не стал бы с ними разговаривать на эту тему.

– Давай прогуляемся туда, – предложил как-то раз Скрипач. – Посмотрим, что и как. Мы с тобой всё-таки ещё не совсем…

– Рыжий, мы совсем, – возразил Ит. – Понимаешь, так гулять можно лишь в том случае, когда про тебя ничего и никому не известно. А он про нас знает всё. Не выйдет.

– Если взять Файри и Найф…

– Они засвечены напрочь, – Ит покачал головой.

– Личины.

– А то он дурак и не догадается, – хмыкнул Ит.

– В ускоренном режиме проскочить, и…

– И потом Ри будет работать тут один, потому что нас положат, – Ит задумался. – Рыжий, дай мне пару дней. Я не меньше тебя хочу разобраться с этим вопросом, но пока что вариантов не вижу. Но не исключаю, что они могут появиться.

– Сознательный ты наш, – проворчал Скрипач, сдаваясь. – Ладно, решай. А мы пока будем мучить датчики.

Проклятые датчики с недавних пор завели себе моду ломаться, поэтому перед каждым выездом их приходилось проверять. Ри вскоре освоился с пайкой, Скрипач и Ит паять научились ещё в незапамятные времена, поэтому теперь часть вечеров уходила на то, чтобы привести в порядок аппаратуру.

Скучать и впрямь оказалось совершенно некогда.

Утром, наскоро перекусив, шли возиться с машиной. Потом отправлялись работать. Вечером ехали к Павлу с отчётом, возвращались домой. Наскоро ели и садились паять. В полночь ложились спать, потому что выматывались за день так, что мало не покажется.

Но всё-таки…

И Скрипач, и Ри – мечтали. Да и как было не мечтать? То, что раньше относилось лишь к области гипотетических предположений, то, что было «если бы» и «может быть», теперь становилось реальностью.

– Слушай… – Скрипач говорил совсем тихо, потому что была уже глубокая ночь, и Ри спал крепким сном в соседней комнате. – А вот ты помнишь, на Окисте было небольшое внутреннее море?.. И там синяя-синяя вода почему-то, я только не помню, почему… Когда это всё кончится, обязательно туда слетаем… Берта, Кир, ты и я. Возьмём катер и махнём на пару дней… Там очень красиво, очень…

– Конечно, – обещал Ит, думая, что на это море Скрипач, конечно, семью просто обязан вытащить. – Конечно, родной.

– Это будет здорово… – Скрипач словно его и не слышал. – Мы сделаем разведку, а потом полетим все вместе – с Джессикой, Ри и мелкими… А Ри обязательно должен завести собаку, как думаешь?

– Должен, – соглашался Ит, безучастно глядя в ставший уже привычным полупрозрачный мир. За стеной, на соседской кухне, из неприметной щели вылезла мышь и принялась шуровать под столом. – Он очень любит собак…

– Вот, – удовлетворённо констатировал Скрипач. – Может, мы кошку возьмём?