Катуков против Гудериана - Виктор Прудников

Обороне района Верхопенья Военный совет Воронежского фронта придавал особое значение. В отданном в этот день боевом распоряжении танковым корпусам (2–й и 5–й гвардейский, 10–й и 2–й) говорилось:

«Главная группировка до 300 танков противника наступает против Катукова в районе Гремучий на Верхопенье. Стремительно выходите в тыл этой группировки в соответствии с поставленными корпусам задачами».[192]

В кровопролитных боях 220–я и 112–я танковые бригады потеряли до 40 процентов материальной части, но стояли насмерть.[193] Сначала Леонов, потом Моргунов донесли, что положение на участках обороны становится угрожающим. Катуков сразу же выдвинул 22–ю танковую бригаду ближе к реке Пена, уплотнил таким образом боевые порядки танкового корпуса Гетмана.

Уже несколько дней 1–я танковая армия сражалась в одноэшелонном построении. Не раз Катуков и Шалин ставили вопрос перед командованием фронта о создании второго эшелона, и только когда бои достигли критической точки (9 и 10 июля), Ватутин решил усилить армию 10–м танковым корпусом, 309–й стрелковой дивизией, 14–й истребительно—противотанковой артиллерийской бригадой, несколькими истребительно—противотанковыми полками и другими частями.[194]

План «Цитадель» явно проваливался, однако гитлеровское командование продолжало упорствовать, бросая в огненную мясорубку уже достаточно протрепанные дивизии и корпуса. 7 июля 1943 года Геббельс заявлял, что в районе Белгорода и южнее Орла вчера потерпели неудачу сильные атаки большевиков, предпринятые ими с ранее приготовленными для этой цели крупными соединениями, в результате наша армия перешла в наступление, глубоко вклинилась в оборону русских.[195]

Ни днем, ни ночью не затихали боевые действия в районе Сырцова, Верхопенья, Яковлева, Ивни. Кроме танков, противник бросал крупные силы авиации. Группы самолетов по 25–30 машин постоянно бомбили боевые порядки 1–й танковой армии.

Большую роль в отражении налетов гитлеровской авиации сыграла 6–я зенитная дивизия РГК под командованием полковника И.Г. Каменского. По приказу Ставки три ее полка — 797–й (командир подполковник Доначевский), 848–й (командир майор Громов) и 1063–й (командир подполковник Гузенко) — 5 июля стали на защиту воздушного пространства армии.[196]

Вечером полковник Каменский был вызван в штаб, где получил необходимые указания Шалина на размещение полков: правый фланг армии (6–й тк) должен прикрывать 797–й полк, левый (3 мк) — 848–й полк, центральную ударную группу (31–й тк) — 1063–й полк орудий среднего калибра.[197]

За несколько дней боев зенитчики сбили десятки самолетов противника, не дав им сбросить смертоносный груз на наши позиции. К исходу дня 8 июля немцы вышли на рубеж Шепелевка — Верхопенье — Кочетовка, вплотную приблизились к позициям 1063–го полка. А когда бой вступил в решающую фазу, в расположение полка прибыл командарм Катуков. Он отдал приказ подполковнику Гузенко немедленно переместить батареи на новое место: над передним краем висело до 50 вражеских бомбардировщиков. Они заходили на цели группами по 6–10 машин.

Самоотверженным трудом зенитчиков, пехотинцев, танкистов, представителями других родов войск ковалась победа под Курском. Это они, скромные труженики войны, продолжали сдерживать немецкие бронированные клинья 9 и 10 июля. Теперь уже с юга враг рвался к Обояни, создав довольно высокую плотность танков (от 50 до 100 единиц на 1 километр фронта). И все напрасно. Не имела успеха и опергруппа «Кемпф» на корочанском направлении в полосе 7–й гвардейской армии.

Враг метался по фронту, отыскивая слабые места в обороне 1–й танковой армии. Но делал это уже в состоянии агонии.

— Еще день—другой, и противник выдохнется, — сказал Михаил Ефимович, подписывая очередное донесение в штаб фронта. — Резервы у него израсходованы, и взять неоткуда.

Разведчики Соболева проникали в расположение врага, захватывали «языков», которые на допросах называли номера своих частей, вступивших в бой 5 июля и до сих пор находящихся на передовой.

— Все, мы свое дело сделали, — подвел итог многодневных боев командарм. — Враг еще будет огрызаться, бросать в атаку войска, только сделать они уже ничего не могут.

Как выяснилось позже, немецкое командование, убедившись в том, что пробить оборону 1–й танковой армии вряд ли удастся, решило обойти ее и, перегруппировав свои силы, ударить с востока через Прохоровку на Курск.

Однако этот план был своевременно разгадан советским командованием, и к местам сражений стягивались подкрепления из резервов Степного фронта. 7 июля начала выдвижение из района Россошь, Березовая, Острогожск 5–я гвардейская танковая армия генерала П.А. Ротмистрова, ее передовые отряды через два дня подошли к реке Псел. В район Прохоровки была направлена также 5–я гвардейская армия генерала А.С. Жадова.

Командующий фронтом Ватутин не ставил перед Катуковым больших задач на ближайший период, ему надо было сковать войска немцев на обоянском направлении, лишить возможности германское командование свободно маневрировать своими резервами, способствовать успеху армий Ротмистрова и Жадова под Прохоровкой.

Обсудив со своими помощниками поставленную задачу, Михаил Ефимович решил двумя корпусами — 5–м гвардейским генерала А.Г. Кравченко и 10–м танковым генерала В.Г. Буркова — нанести контрудар совместно с частью сил 6–й гвардейской армии в восточном направлении на Яковлево, и во взаимодействии с 5–й гвардейской танковой армией, наступавшей из района Прохоровки, окружить и разгромить 4–ю танковую армию противника.[198]

События на фронте разворачивались в сложной обстановке. Рано утром германские войска нанесли удар по 69–й армии генерала В.Д. Крюченкина и захватили Ржавец, Рындинку, Выползовку, тем самым создав угрозу левому флангу 5–й гвардейской танковой армии.[199]

Для парирования этого удара Ротмистров вынужден был бросить свой резерв, состоящий из нескольких артиллерийских и танкового полков под командованием генерала К.Т. Труфанова в полосу 69–й армии.[200]

12 июля под Прохоровкой разыгралось встречное сражение, в котором с обеих сторон принимало участие 1200 танков. Такого еще не знала история войн. Размах его был поистине грандиозен. Только за один день боев войска вермахта потеряли здесь до 400 танков.

А как же складывались дела у Катукова?

В 10 часов 12 июля танковые корпуса Кравченко и Буркова пошли в наступление, но были встречены мощным заградительным огнем. Продвижение шло медленно. Гитлеровское командование бросило против них доукомплектованную моторизованную дивизию «Великая Германия», большое количество бомбардировочной авиации.

Вскоре командир 5–го танкового корпуса Кравченко донес о том, что продвигаться дальше нет никакой возможности: немцы ведут интенсивный артиллерийский и минометный огонь, бомбят его боевые порядки. Практически к этому времени задача, поставленная Ватутиным перед 1–й танковой армией, была выполнена. С обоянского направления враг не снял ни одного полка.

Катуков отдал приказ корпусам остановиться, закрепиться на занятых рубежах, незначительными контратаками создавать видимость у противника поиска слабых мест в его обороне.

Поздно ночью командарм связался с 6–м танковым корпусом и приказал Гетману к 5.00 сосредоточить части в урочищах Толстое и Плотовое, чтобы атаковать противника в направлении Раково, Сырцово и Верхопенье.[201]

Вскоре, однако, разведка донесла, что в этот район немцы стянули большое количество танков и артиллерии, собираются встретить наши войска мощным контрударом. Катуков задумался: стоит ли ограниченными силами затевать операцию? Обсудил ситуацию со своим заместителем Барановичем и начальником штаба Шалиным. Было принято новое решение. Вдогонку за первым приказом Гетману пошел второй — не атаковать противника, а перейти к обороне в районе сосредоточения.

Рано утром противник бросил из Красного Узлива до 70 танков и пехоту, ударив между урочищем Силино и урочищем Плотовое. Разгорелся тяжелый танковый бой.[202]

А.Л. Гетман вспоминал: «…гитлеровцы, атаковавшие нас с утра 14 июля, встретили дружный отпор. Несмотря на свою малочисленность (после боев 10 июля у Гетмана в строю осталось 35 танков и 10 орудий. — В.П.), части корпуса успешно отразили и все дальнейшие атаки врага, предпринятые им в тот день, а также 15 июля, видимо, с целью улучшения позиций. Характерно, что гитлеровцы теперь, после понесенных ими потерь, действовали небольшими группами и далеко не так напористо, как в предшествующие дни. Во всем этом чувствовался надлом их сил и в особенности духа. Несомненно, они уже видели провал планов своего командования».[203]