Серая гора - Джон Гришэм

Джуди и Мэтти предварительно обсудили организацию похорон и поминок. Поначалу Джуди уговаривала подождать до субботы, когда состоится отпевание в церкви, но Мэтти казалось неправильным заставлять людей страдать на протяжении всего праздника благодарения с перспективой закончить его столь печальной церемонией. Саманта наблюдала за всем со стороны и пришла к выводу, что традиции в Аппалачах весьма сильны и что здесь никто не допускает спешки, хороня умерших. Прожив в Нью-Йорке шесть лет, она привыкла к кратким церемониям прощания — живые должны были жить дальше и работать. Мэтти тоже вроде бы хотелось завершить все побыстрее, и вот наконец ей удалось убедить Джуди провести службу в среду днем. В четверг Донован уже будет покоиться на кладбище, и все смогут спокойно праздновать День благодарения.

Итак, служба должна была состояться в Объединенной методистской церкви в среду, 26 ноября, в четыре часа дня. А сразу за ней — и похороны, на кладбище за церковью. Донован и Джуди считались прихожанами этой церкви, хоть и не заглядывали туда годами.

Джефф хотел похоронить брата на Серой горе, но Джуди была категорически против. Джуди вообще недолюбливала Джеффа, и это чувство было взаимным. Но поскольку она являлась законной женой Донована, то решающий голос в организации похорон принадлежал ей. Тоже традиция, а не закон, и все это понимали, включая и самого Джеффа.

В понедельник вечером Саманта провела у Мэтти примерно час, но вскоре устала от всех этих ритуальных посиделок с другими скорбящими, от горы еды, громоздящейся на кухонном столе, и вышла подышать свежим воздухом. Она устала от бессмысленной болтовни людей, которые хорошо знали Мэтти и Честера, но совсем не знали их племянника Донована. Устала от слухов, сплетен и домыслов. Ее рассмешило, с какой непостижимой скоростью весь этот маленький городок принял трагедию и вознамерился выжать из нее все возможное, но вскоре насмешливое настроение сменилось отчаянием.

Джефф тоже устал и пребывал в отчаянии. Его обнимали и утешали какие-то толстые женщины, которых он не знал, и он решил сбежать. Чмокнул Саманту в щеку на прощание, сказал, что ему надо побыть одному. Сама она ушла вскоре после него, отправившись пешком по тихим улочкам города к своему дому. Аннет окликнула ее и пригласила на чай, и они пили его в полутемной гостиной до полуночи, не говоря ни о чем другом, кроме Донована.

Солнце еще не встало, а Саманта уже проснулась, пила кофе и просматривала новости в Интернете. Местная газета Роаноке разместила краткое сообщение о случившемся, но ничего нового из него она не узнала. О Доноване отзывались как о преданном интересам простого народа адвокате, защитнике прав шахтеров и местных землевладельцев. Упоминался и приговор по делу Тейтов, наряду с иском против «Крулл майнинг» в связи с долиной Хаммер и иском Райзера к «Лоунрок коул» и его юристам. Какой-то приятель и коллега отзывался о Доноване как «о бесстрашном защитнике природной красоты Аппалачей» и «убежденном противнике предательской политики угольных компаний». Не было ни одного намека на какую-то нечестную игру. Власти занимаются расследованием. Доновану недавно исполнилось тридцать девять, у него остались жена и ребенок.

Отец позвонил ей довольно рано и спросил о похоронах. Он хотел приехать и проводить Донована в последний путь вместе с ней, но Саманта сказала: «Нет, спасибо, не надо». Большую часть понедельника Маршал сидел на телефоне, стараясь получить как можно больше информации. И обещал, что, когда они с дочерью встретятся через несколько дней, непременно что-то нароет. И еще им надо будет обсудить дело Райзера, которое теперь «зависло» по вполне объективным причинам.

Контора напоминала похоронное бюро — в ней было темно и мрачно, никаких перспектив приятно провести день. Барб повесила на дверь табличку «ЗАКРЫТО» и заперла центр изнутри. Мэтти осталась дома, то же следовало сделать и остальным. Все встречи были отменены, на телефонные звонки не отвечали. В этот день Центр бесплатной юридической помощи не работал.

То же самое наблюдалось и через три квартала по Мейн-стрит, в конторе Донована М. Грея. На запертой двери красовалась аналогичная табличка. Внутри Джефф совещался с секретарем и помощником юриста, они пытались вместе придумать, что делать дальше. Из сотрудников остались только эти трое, фирма умерла.

Глава 24

Трагическая смерть известного адвоката, свободный доступ на службу, возбуждение, охватившее маленький городок, и скучный нерабочий день — все эти факторы привели к тому, что в церкви к четырем часам дня, когда преподобный Кондри поднялся на кафедру, народу было битком. Он прочел молитву, потом уселся на свое место, и после этого хор пропел первые несколько строк заупокойной мессы. Затем преподобный снова поднялся — произнес несколько слов из Священного Писания, высказал свои печальные мысли по поводу произошедшего. Право первой произнести надгробную речь было предоставлено Мэтти. С трудом сдерживая эмоции, она говорила о своем племяннике, плакала, но продолжала говорить, и время от времени все присутствующие плакали вместе с ней. А потом Мэтти принялась рассказывать историю о том, как Донован нашел мертвое тело своей матери, ее дорогой сестры Розы, и тут голос ее дрогнул, сорвался, и она молчала несколько секунд. Потом взяла себя в руки и продолжила.

Саманта сидела в пяти рядах от нее, между Барб и Аннет, все три женщины сжимали в руках платки и вытирали слезы, бегущие по щекам. Все три думали об одном: продолжай, Мэтти, ты сможешь. Никто здесь никуда не спешит, так что выскажи все, что хотела. Это единственная заупокойная служба по Доновану, другой не будет, и никто тебя не подгоняет.

Закрытый гроб, заваленный цветами, поместили у подножия кафедры. Аннет шепнула Саманте, что в здешних краях принято проводить заупокойную мессу с открытым гробом, чтобы все скорбящие могли видеть покойного, пока о нем говорят только самое хорошее. Это старый обычай, и его целью всегда было подчеркнуть драматизм происходящего. Аннет сказала, что Донована вроде бы поначалу собирались кремировать. Саманта призналась, что ей об этих планах ничего не известно.

К счастью, Джуди хватило здравого смысла не вмешиваться. Они с дочерью сидели в первом ряду, всего в нескольких футах от гроба. Как и говорили, она оказалась настоящей красавицей — стройной брюнеткой с такими же темными, как у Донована, глазами. Их дочери Хейли было всего шесть, и она очень тяжело восприняла расставание родителей. А теперь была потрясена смертью отца — крепко обнимала мать и плакала, не переставая.

Машина Саманты была припаркована у северного входа. Ей не терпелось уехать из Брэйди домой, в округ Колумбия, где мать обещала приготовить угощение из суши и запастись бутылкой превосходного шабли. Завтра, в День благодарения, они постараются выспаться, а затем пойдут на ленч в афганский ресторанчик, где подавали кебаб и где на праздники всегда было полно народу — наверное, многим американцам надоела индейка или же они просто хотели отдохнуть от семьи.

В конце Мэтти не устояла под наплывом эмоций, извинилась сдавленным голосом и села. Снова запел хор. Последовало еще несколько замечаний преподобного Кондри, почерпнутых им у апостола Павла, затем длинная прощальная речь, произнесенная близким другом Донована, знавшим его еще с начальной школы. Примерно через час слезы у всех иссякли, и люди стали подниматься со скамей. Преподобный Кондри благословил скорбящих, и они начали расходиться. Большинство собрались за зданием церкви, столпились у вырытой могилы и гроба, стоящего рядом под пурпурным похоронным шатром. На этот раз отец Кондри был краток — произнес всего одну молитву. Когда гроб начали опускать в могилу, Саманта принялась потихоньку выбираться из толпы. Она знала, что каждый должен теперь подойти к скорбящей семье и сказать несколько слов утешения, но с Саманты было достаточно.

Хватит всех этих местных обычаев. Она по горло сыта Брэйди. Она устала от братьев Грей, всех их драм и тянущегося за ними шлейфа тайн. Бак «форда» заправлен под завязку, в желудке пусто, но она тронулась в путь, надеясь, что если будет ехать без остановок, то за пять часов доберется до квартиры матери в центре Вашингтона. И добралась. Вышла из машины и несколько минут стояла рядом на тротуаре, впитывая краски, звуки, шум движения и близость прохожих, живших неподалеку друг от друга. Вот он, ее мир. Она страшно соскучилась по Сохо и заразительной энергетике большого города.

Карен уже расхаживала по квартире в пижаме. Саманта быстро распаковала сумку и переоделась. Часа два они просидели на мягком диване с подушками, ели, пили вино, болтали, смеялись — и все это одновременно.

Фонд, собиравшийся субсидировать дело о мошенничестве и подмене улик со стороны «Лоунрок коул» и «Каспер, Слейт», уже отозвал перечисленные средства. Сделка отменялась: ведь Донован подавал иск в одиночку, пообещав, что вскоре к нему присоединится целая команда первоклассных юристов, теперь же, после его смерти, все его сторонники разбежались, и дело застыло на мертвой точке. Маршал Кофер был весьма этим огорчен. Ведь процесс обещал быть просто «грандиозным», и сам бы он, не задумываясь, нанес бы первый удар, если б только мог.