Зона поражения - Никита Воронов

— Ну… — помялся Виноградов. То, о чем он подумал, было уж больно круто.

Однако предположение оправдалось:

— Это я, Василий… Френкель!

— Допустим. — При подобном раскладе эта реплика была ничуть не глупее любой другой. — А где Дэльфин?

Собеседник ругнулся и торопливо заговорил по делу:

— Потом все объясню! Ты в полной жопе… Будь через тридцать минут на Плаза Майор, у памятника, — и поосторожнее, хорошо?

— А какой там памятник?

— Да, бляха, я что — знаю? Какой-то король на лошади! Да он один-единственный, в самом центре площади.

— Понял… А я точно успею? — Карта у Владимира Александровича имелась, но нужно было еще сориентироваться, по времени.

— Ты где?

— А хрен его знает… — состорожничал на всякий случай майор.

— Ладно, буду ждать до упора! Все, отбой.

…Сидя по уши в прохладном бассейне-джакузи, трудно представить себя самого, недавнего, — Виноградов вышел тогда из телефонной будки в полном смятении чувств и мыслей. Одежда насквозь пропиталась и пропахла потом, ремень сумки натер плечо, и противно дрожали колени.

Предстояло решаться, но с информацией творилось нечто непонятное — то ли ее не хватало, то ли, напротив, было слишком много. Сверившись с туристическим планом, майор убедился, что ходу до места встречи от силы минут пятнадцать.

Вопросы теснились под раскаленной черепной коробкой — и если бы Владимир Александрович мог предвидеть, что ждет его в ближайшем будущем вместо ответов, он, наверное, громко завыл бы от тоски…

Виноградов направился было по прямой — но вместо обозначенной на карте зелени сквериков, на пути возникла угрюмая череда пыльных бетонных заборов. Мадрид неспешно, квартал за кварталом, приводил себя в должный порядок — чтобы из века в век выглядеть неизменно величественным и пышным.

Пришлось обходить — переулками, так, что Владимир Александрович и сам не заметил, как оказался практически в нескольких сотнях метров от места назначенной Френкелем встречи.

Отерев мокрый лоб, Виноградов приблизился к установленному на противоположной стороне тротуара монументу. Памятник заметно отличался от привычных глазу образцов испанского монументального искусства, поэтому майор даже зашевелил губами, силясь по отдельным словам догадаться о содержании бронзовой надписи.

— Действительно, очень интересно, — прозвучал за спиной знакомый женский голос. Габриэла стояла почти вплотную, и улыбка у нее была нехорошей. — Это памятник жертвам террористического акта в девятьсот шестом году… Здесь было покушение на члена августейшей фамилии, и пострадало много невинного люда. Представляете?

— Да, у нас есть нечто подобное. Храм Спаса-на-Крови в Петербурге…

Неожиданно Владимир Александрович снова почувствовал себя уверенным и в хорошей форме — перестав понимать что-либо, он решил действовать методом тыка.

— Только без глупостей! — предупредила очаровательная итальянка.

Кроме нее по обе стороны от майора выросли крепкие и приземистые, как осенние подберезовики, парни в штатском. Обернувшись, он увидел еще одного, любезно державшего приоткрытую дверь запыленного автомобиля.

— Знаете, здесь ведь парковка запрещена! — сообщил незваным спутникам Владимир Александрович.

— А мы ненадолго, — улыбнулась опять Габриэла. — Сейчас все вместе сядем в машину — и поедем… Правда?

Под лопатку уперся незаметный постороннему взгляду ствол. Тот, что слева, стянул с плеча Виноградова сумку, напарник сноровисто обшарил его карманы и переложил к себе паспорт и бумажник Владимира Александровича. Обидно, конечно, однако следует еще чуть-чуть выждать.

— Прошу! — Процессия двинулась к автомобилю, и кольцо сопровождающих на секунду разомкнулось. Вот сейчас самое время…

Короткий удар отбросил руку с пистолетом в сторону — оружие было заранее снято с предохранителя, и непроизвольный выстрел метнул пулю куда-то вверх, под черепичные крыши. Перепуганные голуби шумно сорвались в небо, и даже привыкшие к неожиданным городским звукам прохожие обеспокоенно завертели головами.

— Н-на! — «Подберезовику» с сумкой досталось в самый низ живота. Тот, что ушел вперед, к машине, был не так опасен, поэтому Виноградов сразу же переключился обратно на Габриэлу.

Древняя заповедь: «Женщину не можно ударить даже цветком…» Даже если она всерьез собирается продырявить тебя из пистолета? Допустим! Владимир Александрович был юношей из хорошей семьи и бить итальянку не решился.

Он просто перехватил и крутанул ей простым милицейским приемом запястье — так, что оружие вывалилось на тротуар. Поднимать ствол времени не оставалось, пришлось скрепя сердце отпихнуть его носком ботинка подальше. И бежать…

В принципе, пистолет был, скорее всего, не у одной Габриэлы. При таком минимальном отрыве первый же выстрел любого из ее приятелей стал бы последним, что почувствовал и узнал в своей жизни майор. Но…

По смешному стечению обстоятельств улицу в этот момент на зеленый сигнал светофора переходила довольно плотная и многочисленная группа туристов. Многие из них замешкались, заметались, привлеченные зрелищем уличной свалки и убегающего человека, кто-то пытался схватить Виноградова, кто-то наоборот — в полном недоумении стоял между ним и преследователями. Словом, больше никто открыть огонь не решился…

Перемахнув через крышу такси, Владимир Александрович очутился в каком-то зажатом с двух сторон старинной каменной кладкой переулке. Теперь куда? Побежал налево — подчиняясь инстинкту и смутным обрывкам оставшейся в памяти туристической схемы города…

— Саныч! Стой, блин.

Еще не очень соображая, где находится, запыхавшийся Виноградов отпрянул от притормозившего рядом автомобиля. Надпись на стене ближнего дома утверждала, что они сейчас на углу пресловутой Плаза Майор и одноименной улицы.

— Тебя там ловят? — высунувшийся из-за руля Френкель выглядел настороженным, но не испуганным.

— Кого же еще? — Владимир Александрович плюхнулся на сиденье. — Давай отсюда, живо!

Бывает, конечно, и хуже, но в тот конкретный момент им обоим казалось — некуда. Однако так уж устроен мир, что, делая подобные оптимистические прогнозы, человек неизменно обречен ошибаться.

— Во, блин, суки! — с каким-то даже почти радостным удивлением констатировал бывший опер из Прибалтики.

— Точно…

С двух сторон проезд Васиному «рено» медленно перекрывали грузовики. Между ними сновали вооруженные люди — — некоторые в форме, но большинство все-таки в штатском.

Кто-то что-то проговорил в мегафон.

— Будем считать, что я не понял! — Френкель вдавил педаль газа в пол и непостижимым образом, сбив всего пару из множества оказавшихся на пути мужчин, вырвался за пределы оцепленного пространства.

— Ну, брат, ты даешь…

— Ладно, мой грех!

Они уже, свистя покрышками, выруливали в сторону авенида Аточа, когда в заднее стекло с хрустом врезалась первая автоматная очередь.

…Виноградов посмотрел на часы — до обратного автобуса оставалось времени как раз столько, чтобы еще пару раз нырнуть в гидромассажную ванну, а потом привести себя в цивилизованный вид и одеться.

Он встал, сделал несколько махов руками и оглянулся. На мгновение Владимиру Александровичу показалось, что из потянувшейся уже к выходу толпы на него глянули пронзительно злые и умные глаза Василия…

В тот вечер, уйдя от погони и спрятавшись на одной из явочных квартир Френкеля в районе станции «Метрополитано», они напились до полной потери сознания.

— С днем рождения, Саныч!

— С очередным? И ведь не сосчитаешь теперь, сколько их всего было-то!

— А зачем считать? Живи, наслаждайся…

Но прежде чем дать себе волю, приятели попытались кое в чем разобраться.

— Кто начнет? — спросил тогда Виноградов.

— Я заказчик… Так что — давай первым!

Возразить что-то было трудно, поэтому

майор в меру сил и понимания изложил последовательность произошедших с ним событий. Факты выглядели убедительно, однако с причинно-следственными связями дело обстояло несколько хуже.

— Значит, образец у тебя отобрали?

— Да, — кивнул Владимир Александрович.

— Плохо.

— Чего уж хорошего! — вынужден был признать он.

— Ладно… — Собеседник допил оставшуюся на дне первой бутылки водку. После чего сформулировал свое видение происходившего.

По словам Френкеля, англичанин работал на него. Нет, не в качестве члена организации — он был чем-то вроде платного агента для особых поручений. Отставник, в свое время дослужился до приличного чина в британской контрразведке… Потом ушел в собственный бизнес — издание детективов на темы международного терроризма и разнокалиберных шпионских мемуаров. Дела продвигались из рук вон плохо, амбиции не позволяли ужаться в расходах — вот тут-то соратники бывшего опера дядечку и завербовали. Официальный статус англичанина идеально подходил для «Черной недели», потому-то и пал на него выбор.