От Рима до Милана. Прогулки по Северной Италии - Генри Мортон

Начало их совместной жизни было идеальным. Позже годы иностранной оккупации, политическая нестабильность, плохое здоровье, одна-две любовницы сделали его раздражительным и мрачным. Думаю, он был обаятельным человеком, и со мной, возможно, согласятся те, кто рассматривал его лицо на большой картине Мантеньи, что висит в Лувре, — «Мадонна Победы». Был он низкорослым, смуглым и некрасивым: насколько он был некрасивым, можно увидеть, взглянув на бронзовую статую того же Мантеньи в Мантуе. В нем даже есть что-то от Калибана, и он только чудом не обзавелся семейным горбом. В битве при Форново под ним были убиты три лошади, а он продолжал драться, пока у него не сломался меч. Тем не менее даровитая жена подавляла Франческо. Быть женатым на такой знаменитой женщине — коллекционере и критике было не так-то просто, но он никогда не мешал ее увлечениям, не упрекал за экстравагантные поступки. Она обеспечила ему стабильность, которой так ему недоставало, только вот здоровья дать не смогла. За несколько лет до смерти Франческо сделался грустным и раздражительным, и даже его знаменитая конюшня потеряла, казалось, для него прежнюю привлекательность. В молодости его страстью было разведение породистых лошадей и скачки. Если он не вел вперед свое войско, то был на скачках — слава о мантуанской конюшне гремела по всей Европе. Генрих VIII сказал однажды другу Изабеллы, что по торжественным случаям он всегда ездит на мантуанской лошади. Так что те, кто приезжал к Генриху в Лондон, могли увидеть лошадей Гонзага в королевских конюшнях «Ройял мьюз».

В апрельский вечер 1519 года Изабелла и ее семья собрались вокруг постели Франческо. Он сказал, что всегда уважал ее и был с ней совершенно искренен. К ночи Франческо умер. Было ему пятьдесят три года. Через несколько дней его девятнадцатилетний сын Федериго, одетый с головы до ног во все белое, принял скипетр на ступенях собора, и его поприветствовали как пятого маркиза Мантуи. Изабелле оставалось жить еще двадцать лет. В жизни у нее было немало горя: она горевала по младшей сестре Беатриче, тяжело переживала измены мужа, но унижена была впервые, когда ее любимый сын взял себе в любовницы красивую молодую женщину по имени Изабелла Боскетти: та пользовалась любой возможностью, лишь бы внести разлад в отношения матери и сына.

Никогда еще не был ей так мил ее «парадиз», как в те горькие дни, когда она увидела злобную молодую женщину в доме, который опекала тридцать лет. Но, может, ее и не следует жалеть: ведь она наверняка знала, что неприятности сами собой уйдут, если продолжать собирать и читать книги. Разграбление Рима ознаменовало конец эпохи. Когда император Карл V принес Италии мир, солнце просияло снова, и Гонзага приняли протянутую им руку дружбы. Они не могли предвидеть, что Италия просто меняла тиранию Франции на тиранию Испании. Однако в тот момент Изабелла почувствовала прилив гордости. На церемонии в Мантуе, на ступенях собора, где сын ее недавно был провозглашен маркизом, император Карл сделал его первым герцогом Мантуи.

Полнея и приближаясь к шестидесятилетнему рубежу, Изабелла оставалась молода душой. Письма ее такие же живые, окружающий мир интересует ее не меньше, чем когда ей было двадцать лет. Тициан стал ее любимым художником, и она так же нетерпеливо ожидала окончания работы над картиной, как и двадцать, и тридцать лет назад, когда придворными художниками были Мантенья и медлительный Перуджино. «И так как мы желаем получить картину немедленно, то посылаем курьера в Венецию и ждем, что он привезет ее с собой». Она не изменилась! Изабелла умерла в возрасте шестидесяти пяти лет, до самого конца питая интерес к миру, находясь в водовороте забот о близких и любимых людях.

Не следует попусту тратить время, разыскивая могилу, место упокоения самой привлекательной и почитаемой женщины эпохи Ренессанса. Ее похоронили подле мужа в капелле деи Синьори в церкви Святого Франческо в Мантуе. Она лежала там два с половиной столетия, пока французская революционная армия не захватила Мантую после долгой осады, и величайшие в современной истории мародеры, чей путь по Европе отмечен разбитыми гробами, явились сюда в поисках золота и драгоценностей и развеяли по ветру прах Гонзага.

9

Экскурсовод показал на разбитый на крыше сад с живыми изгородями и цветочными клумбами и сказал, что здесь Изабелла устроила кладбище для любимых своих собачек и птиц. Я припомнил, что в письмах она упоминала о печальных похоронах в присутствии придворных, об одах и элегиях, которые сочинялись по такому поводу лучшими поэтами. Те, кто знал Изабеллу, рассказывали, что первыми о ее появлении возвещали своим лаем маленькие собачки.

Мы пересекли двор и вошли в старинный замок Святого Георгия. Он стоит над живописным прудом, поросшим густым тростником. Через пруд переброшен длинный мост, с него начинается главная дорога в Ногару. Кстати, мост можно увидеть на заднем плане картины Мантеньи «Смерть Богоматери», она находится в музее Прадо, в Мадриде. Замок представляет в плане огромный квадрат с массивными сторожевыми башнями. Построен он был тем же архитектором, что и замок Эсте в Ферраре, так что, выйдя замуж за Франческо, Изабелла д'Эсте поменяла свой замок на точно такой же.

В мантуанском замке есть совершенно необыкновенное помещение — супружеская комната. Каждый дюйм стен и сводчатого потолка покрыт фресками Мантеньи. Над дверью — красиво исполненная надпись. Держат ее порхающие купидоны с крылышками, как у бабочек. Надпись сообщает, что художник расписал комнату в 1474 году. Кстати, именно в этом году в Ферраре родилась Изабелла д'Эсте. Над каминной доской — словно бы даже прямо на ней — непринужденно и ничуть не утратив собственного достоинства расположилась выполненная в натуральную величину группа мужчин и женщин. Мы видим Лодовико, второго маркиза Мантуи, тогда ему было шестьдесят, рядом с ним спокойная и умная жена, немка по происхождению, Барбара Бранденбургская. Супругов окружают дети и придворные. Все они в раззолоченных одеждах из парчи и атласа. Мужчины гладко выбриты, на головах красные головные уборы — береты и константинопольские фески. Они готовы поприветствовать человека, личность которого по сей день так и не установлена. Неизвестный быстро взбирается по ступеням лестницы, где поджидают его молодые мужчины в коротких плиссированных туниках. Они и подведут его к маркизу.

Лодовико сидит в кресле, обитом в итальянском стиле. На нем длинная мантия, отороченная горностаем, и широкий полотняный воротник, похожий на тот, что в более поздний исторический период носили английские пуритане. Под креслом маркиза в тростниковой корзине отдыхает большой старый пес, очевидно, любимец Лодовико. Маркиз, сидя вполоборота, держит письмо и шепчет что-то придворному, который со шляпой в руке склонился к хозяину. Лицо его совершенно бесстрастно, как и положено личному секретарю.