Жемчужная принцесса, рубиновый король. Дилогия (СИ) - Иванова Ольга Дмитриевна

– Добрый день, Линэль, – между тем произнесла она. – Прекрасно выглядишь.

– Добрый день, Мишель, – ответила я, пытаясь подражать ее неискреннему тону. – Ты тоже прекрасно выглядишь.

– Готова к церемонии? – продолжила та обмен любезностями.

– Думаю, как и ты… – парировала ей я.

– Не волнуешься?

– Нет, – ответила, тоже натянув улыбку.

– Мне б твою уверенность, – Мишель усмехнулась.

– Могу поделиться, – наша непонятная беседа начинала меня порядком нервировать.

– Нет, спасибо, обойдусь, – Мишель снова хмыкнула и, также сопровождаемая своей служанкой, двинулась к главной лестнице.

Глядя в ее удаляющуюся спину, я с досадой подумала, что первой в храме мне не оказаться. А еще поведение Мишель настораживало. Откуда столько гонора? Или это у нее защитная реакция на проигрыш?

Дорога до храма заняла минут пятнадцать, за которые мои ноги в туфлях на высоком каблуке уже успели сильно подустать. Еще и жара… В Турмалине по‑прежнему властвовал зной, и я уже начинала скучать по прохладе Алпанита. Мишель так и продолжала идти впереди, опережая меня на каких‑то пару десятков метров. Но я не спешила ее догонять, решив, что в этой ситуации все же важней сохранить достоинство и спокойствие. А на площади у храма я и вовсе поняла, что торопиться не имело смысла: там уже толпился народ, а у самого входа стояла, высокомерно вздернув подбородок, Сапфировая принцесса Грэйс. Юбки ее лазурно‑голубого платья были настолько широки и пышны, что застилали собой почти все крыльцо, а шлейф поддерживали сразу несколько служанок. Вскоре подошли и две остальные невесты, за ними – Мелани.

Часы на центральной площади стали отбивать секунды, оповещая, что наступает полдень. Это послужило сигналом к началу церемонии. Дверь храма распахнулись, и всех пригласили внутрь. Невесты заходили первыми, за ними – гости. Последних оказалось так много, что части из них пришлось подниматься на балконы второго этажа, которые обрамляли главный зал по всему периметру.

Все невесты были взволнованы, а вот Мишель продолжала пребывать в неком радостном возбуждении: глаза блестели, щеки порозовели, уголки губ подрагивали от сдерживаемой улыбки… Да что с ней такое?..

Затем появился Бертон, весь в черном. Он, напротив, выглядел каким‑то хмурым и озабоченным. В нашу сторону даже не взглянул, остановился у алтаря, сцепил спереди руки в замок и замер как истукан. Я же сгорала от нетерпения, ожидая Аллена. Где же он? А когда увидела его, сердце так и запрыгало от радости, а на губах непроизвольно появилась улыбка. Как же я соскучилась…

Аллен тоже первым делом нашел меня взглядом и улыбнулся. Настроение его, в отличие от брата, было превосходным: глаза сияют, походка бодрая. Да и одет поярче: белая рубашка и винного цвета камзол, расшитый серебристыми узорами. Приглядевшись, я поняла, что они точь‑в‑точь повторяют рисунок на лифе моего платья. Уж не специально ли Аллен попросил сшить для нас похожие наряды? И этому можно было бы тоже порадоваться, если бы на сердце вновь не опустился камень: между нами и нашим счастьем до сих пор стояла моя тайна…

Тем временем Аллен приступил к приветственной речи. Поблагодарил невест, свою тетю. Выказал признательность гостям, собравшимся здесь и в этот час. Затем перешел к главному.

– Когда открывался этот Отбор, я и подумать не мог, что встречу здесь не только девушку, достойную разделить со мной тяготы правления Империей, но и ту единственную, с которой готов провести все свою жизнь, в горе и радости… Именно поэтому я прервал этот Отбор на середине, поскольку посчитал нечестным обманывать и давать надежды остальным сентам, когда мой окончательный выбор уже сделан, – говоря все это, Аллен смотрел на меня, я же собиралась с духом, чтобы прервать его речь и попросить о минутке уединения. Ибо иного выхода я не видела.

– И сента, которую я готов сделать своей супругой, это баронесса Линэль Мэриндж, – объявил он в заключение и с улыбкой протянул мне руку.

Я же глубоко вдохнула, собираясь прежде высказать свою просьбу, и даже сделала шаг по направлению к нему:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ваше Ве…

– Ваше Величество! – мой тихий голос был заглушен звонким и дерзким Мишель. – А что если ваш выбор – ошибка?

Я метнула на нее изумленный взгляд, Аллен же сухо отозвался:

– Герцогиня Тард, сохраняйте достоинство…

– Достоинство? – Мишель, распрямив плечи, вышла вперед. – Я хочу, чтобы его не потеряли вы, Ваше Величество… Потому что вы не знаете, кого собираетесь сделать своей женой! Кто на самом деле ваша избранница! Но я открою вам на это глаза…

Страх липким холодком пополз по позвоночнику, а тело будто задеревенело. Я понимала, что вот‑вот произойдет нечто непоправимое, но сделать ничего не могла. И даже когда рука Мишель взметнулась, отдавая кому‑то приказ, у меня не получилось двинуться с места. А в следующий миг откуда‑то сверху на меня обрушилась ледяная вода, вышибая весь дух. Я глухо вскрикнула и начала падать: ноги больше не слушались меня. Вернее, их уже не было…

Народ вокруг ошеломленно загудел, я же даже боялась поднять глаза. Платье предательски задралось, явив всему миру хвост. Будь он проклят!

– Теперь вы видите, Ваше Величество, кого вы собирались сделать своей женой? – ликующе произнесла Мишель. – Видите?

– Я так и знала, – ухмыльнувшись, вставила принцесса Грэйс. – Знала, что с этой баронессой что‑то не то, а она оказалась шпионкой марег…

Аллен продолжал молчать, и от этого боль в моем сердце становилась просто невыносимой. Лучше бы он что‑то сказал, закричал, взорвался, но он стоял, точно замороженный, и смотрел на меня невидящим взглядом.

– Это я и хотела рассказать тебе, – я наконец решилась взглянуть на него. – Но не успела… Не успела…

– Где стража? – громко окликнула Мелани. – Чего вы раздумываете? Заберите ее немедленно!

Ко мне тут же подбежали два стражника и подхватили под руки. Чертов хвост никак не хотел высыхать, и им пришлось тащить меня практически по полу, отчего мое положение было еще унизительней, а взгляды окружающих, полные отвращения и презрения, добивали меня окончательно.

– Аллен… – я бросила на него последний взгляд, полный мольбы. – Все не так, как кажется…

Но он снова не произнес и слова.

Перед тем как меня выволокли из храма, я успела заметить, что и Бертона взгляд устремлен не на меня, а куда‑то в пол.

* * *

Линэль… Что происходит?.. Как такое возможно?.. Сердце Аллена разрывалось от боли, а нутро горело огнем. Его дракон тоже не находил себе места, испытывая настоящие муки.

Линэль… Как ты могла так поступить?..

– Аллен, милый…

– Не трогай меня, Мелани, – он грубо сбросил ее руку с плеча. – И оставь меня. Все оставьте! Я хочу побыть один!

– Хорошо, – тетушка тут же покорно покинула его комнату и слуги за ней.

Аллен издал болезненный рык и яростно смел все предметы со своего секретера. Затем на пол полетели и каминные статуэтки. Зеркало треснуло, встретившись с его кулаком. Брызнули в разные стороны осколки хрустального подсвечника, разбитого о стену. Аллен, движимый безумием своего отчаяния, крушил мебель и все, что попадало под руку. Его пальцы, разбитые и порезанные в кровь, не чувствовали боли. Сейчас страдали лишь его душа и сердце.

Почему она с ним так поступила?.. Почему? В памяти Аллена каруселью мелькали дни и моменты, проведенные с Линэль… Ее улыбка… Голос и смех… Губы, припухшие от поцелуев… Нежная кожа, пылающая под его ласками… Взгляд, наполненный любовью и страстью… Значит, все это было ложью? Хитрой игрой?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Аллен сполз на пол и обхватил голову руками. Он так ждал этого дня, мечтал поскорей сделать Линэль официально своей… Трое суток, проведенных в храме, оказались бессмысленными… А Рахун, кажется, тоже посмеялся над ним, дав на исходе последнего дня свое благословение их браку.

– Значит, все было зря? – Аллен надрывно хохотнул. – Зря… Но тогда чего тебе от меня нужно было, Линэль?