Бог-без-имени (СИ) - Кокоулин Андрей Алексеевич

‒ Да? Целая компания?

Мужчина захохотал, потом погрозил Фьольвиру пальцем.

‒ А ты не прост! ‒ сказал он. ‒ Это хорошо. Может, тогда скажешь мне, кто ты? Если, конечно, хочешь пройти. Ну-ка.

Мужчина грузно наклонился, отломил от сырного полукруга едва поместившийся в ладонь кусок и протянул его гостю. Фьольвир с благодарным кивком принял подарок. Сыр был вкусный, соленый. Мужчина с интересом смотрел, как Фьольвир ест, отщипывая по чуть-чуть.

‒ Вкусно? ‒ спросил он.

‒ Да, ‒ ответил Фьольвир.

‒ Что-то надумал?

‒ Нет.

Мужчина шевельнул челюстью.

‒ Хотя бы честно, ‒ сказал он. ‒ Но я подскажу тебе, кто ты.

‒ Мтаг, ‒ произнес Фьольвир.

‒ Что?

‒ Мтаг был здесь?

‒ О! ‒ удивился мужчина. ‒ Обычно я спрашиваю. ‒ Он с азартом потер ладони. ‒ Это возбуждает аппетит!

‒ Я… ‒ вновь начал было Фьольвир, но был остановлен сердитым жестом.

‒ Помолчи!

Мужчина подвинул к себе несколько блюд и, поглядывая на Фьольвира, принялся без разбора поглощать все, до чего могли дотянуться его пальцы. Он ел, урча, жадно, торопливо заглатывая схваченное, размазывая жир и сок вокруг рта, не жуя, словно Фьольвир вот-вот мог решиться и отнять у него еду. В его пасти исчезали сыр, рыба, ягоды, хлеб, грибы, куски жареного мяса, зелень, икра и плоды, не имеющие названия, но плотно набитые алыми зернами.

‒ Эй, ‒ сказал Фьольвир.

Мужчина, насыщаясь, затряс головой, предупреждая от того, чтобы его отвлекали.

‒ Тьма…

‒ Угум, ‒ кивнул мужчина.

Он попытался целиком запихнуть в себя обжаренную куриную тушку, но с первого раза у него это не получилось. Тушка исчезла в глотке наполовину, потом едок посинел, позеленел и с хрипом выташил ее обратно. Птица повисла над мужчиной, расправив черные огрызки крыльев. Жир и слюна закапали с нее на халат.

Мужчина причмокнул.

Фьольвир тронул его за плечо.

‒ Если ты пропустил…

‒ Не мешай мне есть, уважаемый! ‒ с угрозой произнес мужчина.

Покачав тушку в пальцах, он распахнул рот и опустил курицу в глотку повторно. Горло его взлулось и опало. Мужчина, икнув, облизал пальцы. На жирных губах заблестела улыбка.

‒ Если тьма… ‒ сказал Фьольвир.

Блюда разлетелись со звоном. Раскатились яблоки. Сочащимся обломком упала в песок пчелиная сота.

‒ Слушай, ты, уважаемый! ‒ вырос перед Фьольвиром мужчина. ‒ Ты ‒ неизвестно кто. Человек, муж, герой. Там, ‒ указал он на арку, ‒ это ничего не значит. Ничего! Кем бы ты ни назвался. Тьма там, понимаешь, тьма. Ей безразлично. Он еще вопросы задает! Пошел вон отсюда!

Босой ногой он ударил Фьольвира в бедро, вынуждая того сделать шаг в сторону.

‒ Давай-давай!

‒ Ты…

‒ Проваливай!

Фьольвира развернуло от моря к береговому подъему. Он не хотел, но против своей воли, взрывая песок ступнями, пошел прочь от ковра и от арки. Отпустило его только через десяток крафуров.

Фьольвир остановился.

Злость разгорелась в нем, сжала пальцы в кулаки. Вот как, мрачно подумалось ему. Приходишь спасти мир, а тебе говорят: проваливай. Ты не герой, ты ‒ никто, ты ‒ неизвестно кто. Сидит тут, тварь, жрет и загадки загадывает. Дела ему ни до чего нет. Весь мир рухнет во тьму, этот обжора будет в плошку смотреть.

Ну нет!

Фьольвир развернулся. Унномтюр, какой бы он ни был воображаемый бог, столько времени убеждал, будто его миссия ‒ спасти мир, что никакое жирное убожество не сможет встать у него на пути. Он, Фьольвир Маттиорайс, сын Магнира, ‒ все-таки герой!

‒ Эй, уважаемый!

Фьольвиру показалось, что крикнул он громко, но усач, поглощающий еду, его не услышал. Хорошо. Где топорик? В руке! Где он сам? Рядом! Близко! Так близко, что видны редкие волоски на розовом затылке сидящего.

‒ Уважаемый!

‒ О, ну чего тебе еще? ‒ недовольно спросил мужчина.

Он оторвался от блюда и повернул к Фьольвиру измазанное жиром щекастое лицо с прилипшими к подбородку крошками, рисинками и кусочками кожи.

Фьольвир не раздумывал.

Лезвие топора с ходу раскроило рот обжоры, придавая тому неожиданную широту. Удивление так и застыло в темных глазах. Следующий удар пришелся в шею, брызнувшую сиреневым соком. Дальше Фьольвир вознил топор в пухлое плечо, выдернул его, словно из теста, и вбил уже в грудь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

‒ Я хочу спасти мир!

Мужчина содрогнулся. Из глотки его брызнул фонтан крови, перемешанной с едой. Он упал на ковер, засучил ногами и безотчетно сгреб ткань под себя. Халат и штаны его намокли розово-красным узором. Но остановить Фьольвира это уже не могло. Какое-то время он врубался в спину поверженного обжоры, из которой, как щепки из дерева, лезли мясные волокна. Топор вниз, топор вверх, топор вниз. Даже когда мужчина прекратил хрипеть и шевелиться, он еще несколько вдохов и выдохов дробил ему лопатки и позвоночник. На языке было солоно, в голове шелестело: «Вот и тьма. Вот герой, вот тьма. Теперь-то все ясно, уважаемый?».

Устав, Фьольвир сел рядом с мертвецом. Ягоды, хлеб и сыр промялись под коленями. Задувал ветерок. Волны с шорохом накатывали на берег.

‒ М-да, ‒ раздался вдруг голос.

Двойник обжоры в чистом халате и чистых штанах опустился рядом.

‒ Ты? ‒ удивился Фьольвир. ‒ Я же тебя только что…

Мужчина кивнул, склонившись, мельком осмотрел мертвого себя.

‒ Да, ‒ сказал он, ‒ хорошо ты меня отделал. Всю злость выместил, да? Думаешь, я тебя из собственной дурости не пускал?

‒ Не знаю! ‒ буркнул Фьольвир.

Он подтянул топорик поближе. Мужчина оценил это понимающей ухмылкой.

‒ Не, так-то ты, конечно, герой.

Он окинул взглядом разлетевшиеся блюда, потом схватил пучок зелени, сунул в рот и, пережевывая, закатил глаза.

‒ С прошлой смерти ничего не ел, ‒ заявил он.

‒ Сам виноват, ‒ хмуро сказал Фьольвир.

‒ Хочешь еще раз убить?

‒ Не знаю.

‒ И кто ты после этого?

Мужчина, жуя, перешагнул через ковер, откинул остатки еды и легко, без видимых усилий откатил мертвого себя на песок. Мелькнул раскроенный лезвием рот, похожий на черно-красную дыру.

‒ Давай еще раз, ‒ сказал мужчина, устраиваясь напротив Фьольвира.

‒ Я не уверен, что ты настоящий, ‒ сказал тот.

Усач улыбнулся.

‒ Ну, здесь я тебе ничем помочь не могу, уважаемый. Тебе придется смириться с невозможностью определить мою истинную природу.

Фьольвир подобрал ломтик прозрачного мяса и посмотрел его на просвет.

‒ Но если ты ‒ воображаемый, такой же воображаемый, как Унномтюр, как, возможно, я сам в башне, ‒ произнес он, ‒ тогда существует ли на самом деле дверь и изначальная тьма за ней?

Мужчина весело рассмеялся.

‒ Глубоко копнул, уважаемый! Если тебе нужна дверь, значит, она есть. Если тебе нужна тьма, значит, есть и тьма. Если тебе нужен кто-то еще, он тоже есть, уважаемый. А где он, какой он, существующий или нет, разве это важно?

Фьольвир тяжело вздохнул.

‒ Мне нужно остановить Мтага, если еще не поздно, ‒ сказал он. ‒ И я не могу ответить, кто я.

‒ Позволь-ка.

Усач вытянул мясной ломтик из пальцев Фьольвира и, подмигнув, забросил его себе в рот. Несколько мгновений, причмокивая, он двигал челюстями.

‒ Мтаг… Да, был здесь какой-то грязный человек, ‒ сказал он. ‒ Хотел как ты. Но он знал, кто он.

‒ Я ‒ Фьольвир Маттиорайс…

‒ Я слышал, ‒ поморщился мужчина. ‒ У меня уже в ушах звенит от твоего крика. Фьольвир Маттиорайс! Фьольвир Маттиорайс! Ну, войдешь ты, уважаемый Фьольвир Маттиорайс, в дверь. Будет ли во тьме твое имя иметь хоть какое-нибудь значение?

‒ Не знаю.

‒ Не будет!

‒ Значит, я ‒ никто?

‒ Близко к ответу. Я подскажу, ‒ наклонился к Фьольвиру усач. ‒ Ты ‒ мертвец. Ты же не бог?

‒ Нет.

‒ Ну, вот. А всякий, кто решил войти к изначальной тьме, если он не бог, он совсем не жилец. С именем или без него, уважаемый. Из тьмы не возвращаются. И ты должен уяснить себе это раз и навсегда.

‒ Но Мтаг…

‒ Что ‒ Мтаг?

‒ Мтаг вернется.