Сказочка дедушки Абдулы - Павел Блинников

Но вот из тумана выехала машина. Это была обычная пятерка и оттуда вышли мужчина и женщина. Они подошли к забору и стали что-то кричать. Вскоре из тумана вышел старый дед — вот только Валя сразу поняла, что он может и старый, но это никак не может быть дед. Он только кажется бывалым казаком, но по-настоящему это всего лишь иллюзия. Этот дед должен был показать приезжим дом, который в станице всегда был выставлен на продажу, но его никто никогда не покупал. Вернее никому этого не удавалось.

Дед открыл скрипучую калитку и повел покупателей в огород. Вход в дом располагался сзади, и прежде чем впустить дед что-то спросил у мужчины и женщины. Те переглянулись, а потом, рассмеявшись, что-то ему ответили. Дед рассмеялся в ответ, но Валя понимала, что ему вовсе не смешно. Он достал связку старых заржавевших ключей и открыл дверь в дом. Все трое вошли внутрь. Взгляд Вали не проникал внутрь, но она знала, что парочка приехавшая посмотреть дом умерла почти сразу. Как только они переступили порог, плотный туман заволок дом, и через минуту старый дед уже закрывал дверь дома снаружи. В руках у него прибавилось ключей, теперь там были и ключи от пятерки. Он вышел, аккуратно прикрыв за собой скрипучую калитку, и в последний раз окинув дом грустным взглядом, сел в машину неудачливых покупателей и повез ее на свалку. Пока он ехал, машина стремительно ржавела, к свалке он прикатил уже совершенно старую развалину.

— Валь. — послушался голос Вовы, и она тут же проснулась. Перед ней стоял ее муж и тряс за плечо.

— Вова? — спросонья сказала Валя. — Это ты?

— Ну а кто же еще? Ты что пива выпила?

— Да. — потерла глаза Валя. Голова болела так, как будто выпила она не бутылку пива а бутылку водки. — Жарко было, вот и разморило.

— Ну ничего. Уже вечер, так что жара скоро спадет.

И Вова чмокнул жену в щечку, а потом пошел в дом. Валя пошла следом — надо было готовить ужин.

До самой ночи у нее болела голова. Ни таблетки, ни еще одна бутылка пива не помогла ей. Сына из сада забрал Вова, а она кое-как состряпав ужин, пошла в спальную и легла. Сегодня ни о каких любовных утехах не могло быть и речи, и Володя не стал приставать с этим к жене, а до часу ночи играл в компьютер. Они недавно купили новый комп, и он сильно пристрастился к игрухам. Но когда он со слегка ошалевшими глазами пришел в спальную и осторожно улегся рядом с женой, та еще не спала. Наверное она выспалась, и теперь сон как и в прошлую ночь не шел к ней. Вова заснул очень быстро, а Валя все лежала и думала. На электронных часах было уже три ночи, когда она услышала с улицы странный звук. Это была какая-то унылая песня, которую пел грустный мужской голос. Почему-то Валю она наполнила вовсе не грустью, а страхом. Ей не хотелось вставать и смотреть кто поет, но когда она поняла что песня стала слышаться лучше страх заставил ее вылезти из кровати. Она подошла к окну — на том же месте где вчера завывала баба Тоня стоял другой человек. Это был тот самый дед из ее сна, только одетый по-зимнему. Теплая шапка ушанка старый казачий китель и валенки, вдетые в калоши. Старик курил самокрутку и хитро улыбался в густую бороду — он напомнил ей деда Щукаря. Как только Валя выглянула, песня прекратилась, а дед очень внимательно посмотрел на нее. А потом он поднес свой большой старческий кулак с оттопыренным указательным пальцем и прижал к губам, как бы призывая к тишине. Но Валя сразу поняла, что означает это жест. Молчи. Не говори никому о том, что ты знаешь. И Валя испуганно кивнула, соглашаясь с дедом. Тот улыбнулся обветренными губами, и сделав шаг назад ушел из-под круга света в тень, полностью растворившись в ней.

Валя бессильно упала в кровать и забылась беспокойным сном.

На следующее утро, отвезя сына в садик она не поехала домой. Она сразу пошла в больницу еще раз навестить бабу Тоню. Но там ее ждало разочарование — оказалось что старуха уже выписалась. Тогда Валя поехала к ее дому, но гудки машины и стук в высокий забор ни к чему не привели. Валя поехала домой. Следующая неделя прошла для нее беспокойно, в первую очередь потому что ей вдруг стало нечеловечески везти. Валя каждую неделю покупала лотерейный билет, как впрочем, делают многие люди, но до этого времени она выигрывала максимум сто рублей, а сегодня просматривая утреннюю газету, она обнаружила, что выиграла почти сто тысяч. Вова сначала не поверил, но потом поднял ее и в безумном танце закружил весело смеясь и покрывая лицо жены поцелуями.

Но это было только начало. Внезапно в Багаевку пришла страшная жара. Все ходили как вареные раки, но над домом Вовы и Вали нависла маленькая тучка, и там постоянно была небольшая тень. Со стороны это было незаметно, но зайдя во двор чувствовалось сразу. И еще огурцы в их балаганах как будто наелись стероидов, и начали расти как сумасшедшие. За две недели Вова аж похудел, собирая их. Но он не жаловался на усталость, и только со счастливым лицом ездил на рынок продавать их. У их сына внезапно прорезались несколько зубов, и он стал говорить почти как взрослый, несмотря на то, что до этого его словарный запас был далек от совершенства. И еще самочувствие Вали стало просто потрясающим. Никогда она не чувствовала себя более здоровой хотя обычно плохо переносила жару.

Их жизнь наполнилась целой кучей приятных маленьких мелочей. Вроде это было и не так заметно, но все же. Мелкие удачи преследовали их везде. Вот вроде пошел в магазин, а очереди нет. Или идешь по улице и находишь сторублевую купюру. В этом особенно везло именно Вале, и за две недели она нашла денег на две тысячи. Было много всего, много мелочей, которые делают нашу жизнь лучше незаметно для нас самих. Но только Вале все это не нравилось. Она-то хорошо понимала, что посредствам этих удач ее просто подкупают. Станица платит ей за то, что она не открывает рот, и держит все в тайне. И она держала. Никому она не открыла этого секрета. Хотя Валя целую неделю пыталась поговорить с бабой Тоней, ей этого так и не удалось. Проклятая старуха в последний момент всегда ускользала от нее. Вот вроде она видна на горизонте, но попытаешься догнать — она завернет в проулок, и нет ее.

Так потекли дни. Валя не призналась мужу ни в чем, а Вова в свою очередь тоже хранил молчание. Вот только чем ближе приходила осень, тем беспокойнее становились их сны. Сезон огурцов окончился, и Вова с гордостью ходил по своим отапливаемым теплицам и ждал очередной урожай. И пусть он будет не такой большой как летом, но и цена на огурцы при этом куда как выше. Им по-прежнему везло во всем. Но ночью то беспокойство, которое расползалось по всему миру, передавалось и им. Да им везло, но про окружающих этого сказать было нельзя. По станице прокатилась целая волна преступлений — такого еще не помнил никто. Власти пытались бороться с кражами, убийствами и изнасилованиями, но очень вяло. Слишком много людей в пагонах сами поддались греху, и в их сердца проникал вездесущий зов. Эван созывал всех будущих рабов, и они пока еще робко, но с каждым днем все сильнее и сильнее показывались на людях. Хотя в Багаевке дела обстояли еще куда ни шло. Ну обокрали несколько магазинов, да изнасиловали пару девок, ну так ведь не убили же. А вот в области все было куда печальней. Объявились сразу два маньяка, и теперь у каждой школы постоянно дежурили наряды милиции. Все с содроганием смотрели на то, что происходит сейчас в далеких и таких манящих своей красивой жизнью Соединенных Штатах. Там бушевал кошмарный Потрошитель, и никто не мог его остановить. По телевизору все чаще стали выходить программы где люди с умным видом говорили что мы наконец видим закат Америки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});