Всё тот же сон - Вячеслав Кабанов

Он любил ходить в гости. Приходил просто так, неожиданно, но никого не обременял. Раздавался дверной звонок, в дверях стоял Сашка в пальто, застёгнутом на единственную пуговицу в области пупка, с рукавами, не доходящими до голых кистей. Из-под рубашки, не имеющей пуговок, виднелась жирноватая грудь — сначала тоже голая, а после несколько уже и волосатая… На голове только засаленный вихор да перекошенные очки с треснутыми стёклами под серым слоем пыли.

— Сашк, ты что? Ведь мороз!

— Ну и что…

И проскальзывает, подобный тюленю, в комнату, хватает с полки любую книжку и усаживается в углу, близоруко склонивши голову. И больше ничего ему не надо. Но если к чаю позовут, идёт, оглядывает стол, не видит ничего, достойного внимания, торопливо выпивает чашку, и вновь скорее в угол. Ну а когда окажутся конфеты или торт, включает землеройный экскаватор.

Уже в студенческие наши времена у меня на Машковке собралась небольшая компания моих однокурсников. Нашлась бутылка водки, закуска кой-какая. И только все уселись, явился Сашка. Я его представил и усадил к столу. Когда стал разливать, над Сашкиной рюмкой задержался — ведь Саша никогда не пил — и только лишь из вежливости я его спросил:

— Саш, тебе наливать?

— Давай, — равнодушно, но всё-таки определённо ответил Саша.

Я налил. И когда мы подняли рюмки, я посмотрел внимательно на Сашу. Он равнодушно вылил водку в рот и стал оглядывать стол в надежде увидеть чего-нибудь сладкое. Не найдя, взял кусок колбасы не с тем, чтобы закусить, а просто как еду.

Со второй рюмкой случилось то же. Когда наконец налили по третьей, и Саша от неё не отказался, стало немного жаль этой водки, выливаемой неизвестно куда и неясно зачем.

Тем более, что бутылочка наша закончилась, так что Саша получил наконец-то возможность оставить пустое занятие, сесть в уголок и склониться над книгой.

Мы, подростками ещё, ехали однажды вместе в Геленджик. Поезд шёл тогда до Новороссийска двое суток. У Сашки была с собой книга «Васёк Трубачёв и его товарищи», рекомендованный бестселлер для школьников сороковых годов. К середине первого дня Саша книгу прочитал. Я видел, как он дочитывал последнюю страницу. Вот он дошёл до последней точки, не охнул, не вздохнул, повернул книгу и в ту же секунду начал её снова. Так за дорогу Саша прочитал «Васька» четыре раза, а после, в Геленджике, ещё подряд четыре, пока не записался в местную библиотеку, и каждый день делал туда опустошительные набеги.

То лето началось дождливо, и мы, вопреки обыкновению, спали в доме. Но вот установилась погода, пора было в сад, мы наши коечки хромые все перетащили. Сашка не обращал на переселение народа никакого внимания и так и остался в прежнем положении. К следующей ночи нам стало его жалко, и мы Сашкин лежак тайком перетащили, но не установили, как удобно, под сливой, а бросили на полпути, головою в ямке: пусть устанавливает сам. После ужина Саша, увидев своё ложе в новом месте, принял это как данность и, не меняя положения, улёгся спать. На третью ночь мы опять его пожалели:

— Саш, ну ты же спишь головою вниз! Давай мы тебе переставим…

На это Саша сразу же ответил:

— Дураки, мне так удобней!

И спал до конца сезона в удобной для него позиции.

Были, однако, особые моменты, когда апатия у Саши проходила. Это когда он тискал рóманы, то есть рассказывал прочитанные книги. Он прочитал их и запомнил в неисчислимом множестве, причём совершенно различных по толщине и литературным достоинствам. Мог пересказать всего Шекспира, Дюма (со всеми подробностями), «Двенадцать стульев» с «Золотым телёнком» и даже приключения Тарзана. Это дореволюционное издание Саша читал в школьном зале Румянцевской библиотеки.

Он пересказывал книжные истории в упоении, сидя дома, придя в гости, едучи в трамвае или вприпрыжку двигаясь от Машковки к Чистым прудам или от Красных ворот к Самотёке.

Он даже «Анну Каренину» читал, но не пересказывал. Когда же было упомянуто, что он и это читал, мама моя, очень любившая «Анну Каренину», спросила Сашу, понравилось ли ему.

— Понравилось, — спокойно ответил Саша.

— Что же тебе понравилось?

— Как Левин на коньках катался.

Он и сам сочинял, только устно. Как-то раз явился на Машковку с утра и сразу спросил, слыхали ль мы этой ночью выстрелы? А мы и не слыхали.

— Как так, не слыхали? — удивился Саша. — Ведь стреляли у вас под окном. У Красных ворот и то слыхали!

И он рассказал.

У нас, как всем известно, была через дорогу баня. Однажды её закрыли на ремонт и заменили главный нагревательный котёл. Старый же котёл положили против Дома Шестнадцать на мостовой, у края тротуара. Это был лежащий ржавый металлический цилиндр со многими соединительными отверстиями (фланцами) — высотой больше человеческого роста и длиной метров семь. Он лежал и лежал, никак его не вывозили, и Саша теперь рассказал.

Оказывается, этой ночью ловили здесь американского шпиона, который намеревался взорвать наш старый котёл. Шпиона засекли, но он отстреливался, а потом его, конечно, взяли…

— И как же вы не слыхали? — всё удивлялся Саша.

Когда встал вопрос о высшем Сашином образовании, сошлись на том, что для него как будто специально создан Историко-архивный институт. Саша его и окончил, а потом много лет заведовал архивом завода «Манометр». Не знаю, как он вёл архив, но знал его, конечно, наизусть. И его на заводе любили. А потом Саша умер, и его хоронили родители.

А с Колей мы и теперь, хоть и редко, но видимся, и я никак не могу понять: ну почему он был для нас маленьким? Он только на два года моложе меня, и разница давным-давно стёрлась.

Хотя, конечно, малость Колина однажды нас спасла. Тогда он действительно ещё отличался от нас малостью роста.

Трофейный фильм («Этот фильм взят в качестве трофея в результате победы Красной Армии над фашистской Германией в годы Великой Отечественной войны») шёл в открытом кинотеатре «Санатория 1–2» на Северной стороне. Сеанс 20–10. Туда мы и отправились всей братскою командой. И фильм, конечно, посмотрели. Сидели мы на разных местах и после кино, когда народ на выход повалил, друг друга ожидали. Толпа наконец сошла, и мы, своим кружком собравшись, вдоль моря двинулись к порту, взахлёб, конечно, обсуждая, как этот потрясающий ковбой в падении из двух револьверов семерых бандитов поразил… Вдруг вечер перестал быть томным.

Какая-то серая группа из трёх-четырёх человек (мы и не разобрали, было уже темно) окружила нашего старшего, Вовку, и сделана была попытка его куда-то увести. Мы кинулись вперёд, чтоб как-то отбиваться, но один из серых вынул из кармана картонку, подставил её под луч луны и сказал, что они — уголовный розыск. Более всего походили они на хулиганов — выражением лиц и бродяжной одеждой. Когда же мы, подростки, вмешались, они сказали, что берут нас всех для препровождения в милицию. И только Кольку, маленького, шуганули в сторону.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});