Наследницы - Марина Евгеньевна Мареева

от работы, Эльза тихо сказала в трубку:

— Вы слушаете? Она сейчас занята. Перезвоните позже либо скажите, что передать. — Она взяла лист бумаги и ручку. — Как вы сказали?.. Слав-ни-ков… — по слогам повторила она.

— Что? — Анна Федоровна, оторвавшись от бумаг, тревожно посмотрела на Эльзу. — Ты сказала — Славников?

— Евгений Славников, — вновь прикрыв мембрану ладонью, повторила Эльза. — Я сказала ему, что ты занята…

— Соедини меня с ним! Немедленно! И скажи Алексею, чтоб никуда не отлучался. — Анна Федоровна сняла трубку телефона на своем столе. — Алло. Да, это я. Прекрасно. Напротив фонда есть небольшое кафе, через полчаса я там буду.

Эльза с тревогой посмотрела на подругу — Анна Федоровна сильно побледнела. Встав из-за стола и сняв очки, Анна Федоровна подошла к зеркалу и посмотрела на себя.

— Эльза, подай мне, пожалуйста, косметичку. И не смотри так! Да, это тот самый шантажист, о котором я тебе рассказывала.

— Я пойду с тобой, — решительно заявила Эльза.

— Нет, ты останешься здесь. Мало ли, может, придется ему выдать аванс.

— Аня, ты уверена, что он не опасен?

— Ему нужны только деньги!

Эльза подала Анне Федоровне косметичку и темные очки.

— Надень, тебе в них будет комфортнее.

— Пожалуй, ты права.

Анна Федоровна припудрила лицо, прошлась по скулам кисточкой с румянами, подкрасила губы и надела очки.

— Как ты меня находишь, Эльза?

— В полном порядке! Главное — сохраняй спокойствие. — Эльза с трудом сдерживала волнение, чтобы оно не передалось подруге.

— Я вернусь сразу же после разговора.

Накинув ремешок сумки на плечо, Анна Федоровна вышла из кабинета.

Увидев ее, хозяин кафе, благодушный армянин, поспешил ей навстречу, лучезарно улыбаясь:

— Красавица моя, что хочешь?

— Оник-джан, принеси мне, пожалуйста, кофе и стакан холодной воды.

— Сию минуту. — Он предложил ей стул, прежде чем броситься выполнять заказ.

Когда он ушел, Анна Федоровна пересела на соседний стул — с этого места было удобнее наблюдать за входом. Достала сигареты, закурила. В кафе тихо заиграла музыка. Зная, что она любит оркестр Поля Мориа, Оник специально для нее ставил эту пластинку. Как никогда, Анна Федоровна была благодарна ему: сам того не ведая, этот милейший человек придал ей силы и внутренней уверенности, которые были ей сейчас необходимы.

В кафе вошел Евгений. Оглядевшись по сторонам и заметив за дальним столиком Анну Федоровну, он двинулся к ней расслабленной походочкой.

— Здрасьте, — по-свойски поприветствовал он Анну Федоровну. — Позвольте присесть.

— Говорите ваши условия, — не ответив на приветствие, сухо и отрывисто потребовала она.

— Может, выпьете что-нибудь? — вполне доброжелательно предложил шантажист.

— Издеваетесь?

— Отнюдь. Я же знаю, что вы решили свои проблемы, поэтому можете позволить себе бокал-другой, не опасаясь последствий.

— Зато вы делаете все для того, чтобы я снова… ухнула в эту черную прорубь. Хватит лирики! — оборвала саму себя Анна Федоровна. — Я готова купить ваш ушат помоев. Сколько?

Евгений ухмыльнулся.

— Чтобы вылить его на свою голову?

— Лучше на свою, чем на головы благодарных читателей нашей самой читающей в мире страны. Сколько вы хотите за рукопись?

— Что ж, давайте порассуждаем вместе. — Евгений вольготно откинулся на спинку венского стула. — Издательство готово отстегнуть мне двадцать пять штук зеленых… Видите, я открываю перед вами все карты.

— Карты крапленые, господин шантажист! — оборвала его Анна Федоровна. — Вы лжете и лжете безбожно. Больше пяти-шести тысяч вам никто за ваши каракули не заплатит.

— Да за такую бомбу! Сколько скажу, мне столько и отстегнут! — убежденно возразил он.

— Хорошо. Сколько?

Евгений молча вынул из салфетницы четыре салфетки-треугольника и разложил их на скатерти елочкой.

— Сорок тысяч долларов? Я правильно поняла?

— Угу, — мурлыкнул Евгений.

— Хорошо, я согласна.

— Ах черт, черт! — взвился Евгений. — Как я продешевил!

— Вы так высоко цените ваш талант? — язвительно осведомилась Анна Федоровна. — Но я не торгуюсь. И вам не советую.

— Черт, черт, черт! — причитал шантажист. — Ну что такое для вас эти сорок тысяч косарей?! Две пары сапог или один поход на Тишинский рынок… Да какую-нибудь мужнину картинку загнать — и денежки у вас в кармане!

— Все, с меня довольно, — оборвала его Анна Федоровна.

— Ах я осел! — Он никак не мог успокоиться.

— Решение принято, — не обращая внимания на его причитания, категорически заключила Анна Федоровна. — Дальше все нюансы соглашения вы будете обсуждать не со мной, а с моим адвокатом. Но и у меня должны быть гарантии, что ваши помои не появятся через год-другой на книжных прилавках, изданные уже не «Вектором», а другим издательством. Даю вам на обдумывание ровно один день.

Она встала из-за столика и, гордо вскинув голову, пошла к выходу походкой преисполненного достоинства человека. «Тоже мне королева!» — проводив ее тяжелым угрюмым взглядом, подумал Евгений. Он больше не ухмылялся. Горечь поражения он почувствовал буквально. Сплюнув на пол, он достал жвачку и с каким-то остервенением стал жевать, глядя на елочку из четырех темно-красных салфеток.

К столику подошел с подносом Оник и удивленно посмотрел на незнакомого мужчину.

— А где Анна Федоровна? Я принес ее заказ.

Евгений взял с подноса стакан воды, залпом выпил и, бросив на столик смятые салфетки, зло прорычал:

— В банк пошла за зеленью!

* * *

На сцене учебного зала Гнесинки выступал виолончельный квинтет. Зал был пуст. Только в третьем ряду сидели Саша и трое мужчин: двое — члены отборочной комиссии, третий — руководитель коллектива.

— Замечательно! — шепнула Саша и, наклонившись к полноватому мужчине, сидящему рядом с ней, сказала ему на ухо: — Нину не узнать! Еще полгода назад не было ничего, кроме сносной техники, а теперь к ней душа прибавилась. Своя манера уже проклевывается… И Веня молодец!

— Спасибо, — улыбнувшись, поблагодарил руководитель квинтета.

У Саши зазвонил мобильный.

— Господи, простите, забыла отключить! — Она приложила трубку к уху. — Алло. Кто? Да… иду. Еще раз прошу прощения, — шепотом извинилась она, — но мне срочно нужно уйти.

Выйдя из зала, Саша буквально наткнулась на свою секретаршу, даму лет пятидесяти в легкоузнаваемом камуфляже классической секретарши. Саша быстро пошла по коридору, секретарша семенила за ней, взволнованно частя:

— Я его сразу узнала! Он приходил сюда, к вам с Андрюшей… ему тогда было лет девять…

— Вот с тех пор мы и не видели нашего папеньку, — ядовито заметила Саша. — Бог миловал!

— Как же, он появлялся здесь пять лет назад, — напомнила секретарша, — когда умер ваш отец. Требовал свою долю наследства… Вы мне сами рассказывали… Хам зарвавшийся!

— Ах, Лена, Лена… Все-то ты обо мне знаешь! — насмешливо бросила Саша, входя в предбанник своего кабинета. — Было дело, требовал свою долю. Получил по носу. И сейчас получит.

Она вошла