Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вечером к ней подобрался паренек в комбинезоне, когда-то замасленном, а сейчас просто невероятно грязном и рваном.
— Ола, чика, — общительно сказал он, присев рядом. — Ну как? Лучше сейчас? Днем у тебя вид был поганый, я уж думал, ты не дотянешь.
— Сейчас лучше, спасибо… — Джоанна едва шевельнула губами.
— Ну, это хорошо. А я уж думал, ты загнешься. Ничего, ночью здесь жить можно, до утра надышимся на весь день. Воды вот только маловато, а так ничего. Слушай, тебя за что взяли? Ты чем вообще занимаешься? Занималась, я хочу сказать.
Джоанна слабо улыбнулась: поправка была существенной.
— Я была журналисткой. А взяли меня за одну статью.
— А, ну за это не расстреляют. Подержат и выпустят, ты не вешай нос. Знаешь, я все равно отсюда сбегу, так, может, у тебя есть кто из родичей, ну, или там знакомых — похлопотать, — так я передам. А то ведь теперь как бывает — возьмут человека, и никто не знает, что с ним. Может, твои думают, что тебя пума сожрала, а ты тут сидишь…
Джоанна качнула головой — едва заметным движением, чтобы не разбередить немного притихшую боль.
— Спасибо, но у меня никого нет, кто мог бы хлопотать. А вы… вы думаете, это возможно — бежать? Как же отсюда убежишь? Такие стены…
— Ты-то не убежишь, ясно, для этого нужно быть мужчиной, — отозвался паренек не без гордости. Потом он понизил голос: — У меня есть нож! Настоящий кинжал, понимаешь? Мне удалось пронести под мышкой, они дурачье были пьяные, даже не обыскали. Ты понимаешь, это самое главное — неожиданность… Они уверены, что ни у кого нету оружия, и поэтому не боятся. На допрос иногда ведет один конвоир, а идти нужно целый километр, до старых казарм. С ножом я свободный человек… Пускай только поведут! А не вызовут, так я сам напрошусь, скажу, что знаю важное. Это ерунда, лишь бы вот только один конвоир…
Парнишка задумчиво вздохнул, почесал босую пятку об асфальт, потом посмотрел на девушку.
— Так ты говоришь, против них писала… Я так и думал, что ты из таких. Из политиков.
— Какой я политик! — тихо отозвалась она. — А вас за что арестовали? Просто так?
Паренек обиделся.
— Просто так! Много ты меня знаешь. Я, может, такого им наделал… Только они-то не знают, ясно. А то бы сразу к стенке! Взяли по подозрению, понимаешь? Ну ничего, пока разберутся, я уйду. Вообще-то можно и с двумя конвоирами справиться, если быстро действовать… Так, чтобы совсем неожиданно, понимаешь?
— Вас уже водили на допрос? — помолчав, спросила Джоанна.
— Нет, я тут недавно. Тут иногда по две недели не вызывают, вот что плохо. Я у тех расспрашивал, кого водили.
— А на этих допросах… не бьют?
— Да как когда! Зависит, какое обвинение и кто допрашивает. Ну, а в общем… по настроению. А ты что, боишься?
— Боюсь, — тихо сказала Джоанна.
— Ну, понятно… А ты не бойся, понимаешь? Нужно разозлиться, тогда ничего не страшно. Мне вот при аресте здорово всыпали, а я так разозлился, почти ничего и не почувствовал! Ну, почувствовал, конечно… Но не так, чтобы уж очень. Я теперь ничего не боюсь.
— Вам хорошо, — сказала Джоанна, — вы умеете разозлиться и ничего не чувствовать… а я не умею. Вообще я не переношу никакой боли. Конечно, я боюсь, но что я могу с собой сделать! Меня сразу после ареста допрашивали в командансии, в Халапе, — комендант почему-то решил, что я знала местных профсоюзных деятелей, и спрашивал, куда они убежали. А я ведь действительно ничего не знала, я ведь не здешняя. Так он сказал: «Ты лучше не фокусничай, мы все равно выколотим из тебя любое признание, какое захотим». Правда, потом они ничего со мной не сделали и отправили сюда. Но раз они сами говорят такие вещи, как я могу не бояться?
Паренек посмотрел на нее с сожалением и покачал головой.
— Эх ты, а еще в газете пишешь… Ты держи себя в руках, а то будет плохо. Здесь распускаться нельзя, это главное… Пугать они тебя будут по-всякому, это ихнее ремесло — людей пугать, а ты не слушай, и все!
Он помолчал и спросил:
— Тебе сколько лет?
— Двадцать три…
— У-у-у… Я думал, меньше. А зовут как? Хуана? Меня — Педро. Ты чего ж это, — он кивнул на ее руку без обручального кольца, — еще не замужем?
— Моего мужа убили, — сказала Джоанна, — две недели назад.
— Простите, — смутившись, пробормотал паренек, сразу перейдя на «вы». — Я не знал, сеньора… Ваш муж тоже писал против них?
— Вообще он был членом ГПТ, но он погиб при воздушном налете. Педро, не нужно называть меня сеньорой, и давай говорить друг другу «ты». Хорошо?
Голос ее вздрогнул. Она почувствовала вдруг, как ей нужна, как предельно необходима простая человеческая дружба — именно здесь, в этом аду, во власти тех, от кого она не могла ждать никакой пощады.
— Хорошо, — кивнул Педро, поняв ее состояние. — Будем друзьями, Хуанита. Ты не бойся, со мной не пропадешь! Я буду отдавать тебе половину своей воды, хочешь? А я пью совсем мало, я себя приучил…
Ее вызвали на шестой день, около десяти утра. Солнце было уже высоко; Джоанна сидела на своем месте с закушенными от боли губами, прислушиваясь к нарастающей ломоте в висках. Кто-то выкрикнул ее имя, но она не придала этому никакого значения — звуковые галлюцинации мучили ее теперь постоянно. Через минуту к ней пробрался Педро.
— Хуанита, — сказал он, трогая ее за плечо, — Хуанита, тебя зовут! Слышишь?
Она открыла глаза и явственно услышала, как от ворот выкликали:
— Джоанна Монсон! Кто здесь Джоанна Монсон?
— Слушай, Хуанита, — зашептал Педро ей на ухо, — я не думаю, чтобы они с тобой что сделали, но знаешь… на всякий случай возьми это, а? Ты встань сначала, вот так…
Он помог ей подняться и, встав вплотную, чтобы никто не видел, сунул ей в руку нож с грубо сделанной рукояткой и коротким, остро отточенным лезвием.
— Спрячь скорее… за пазуху, что ли…
Джоанна слабо улыбнулась и покачала головой.
— Спасибо. Педро, — прошептала она, возвращая ему оружие. — Спасибо, я понимаю, чем ты для меня жертвуешь, но не нужно. Ты должен бежать, понимаешь? А я все равно не умею им пользоваться… Прощай, Педро. Когда будешь на свободе, отомсти им за все! Прощай..
Она поцеловала его в щеку и пошла к воротам, откуда все настойчивее выкликали ее имя.
— Наконец-то, — улыбнулся лейтенант Нарваэс. — Вы заставляете себя ждать, сеньорита… Прошу! У вас болит голова? Сейчас это пройдет.
Выйдя из ворот, они свернули вправо, по обсаженной пыльными кактусами дорожке к зданию тюремной администрации. Джоанну пошатывало. Лейтенант шел впереди упругим спортивным шагом, точными ударами стека сшибая с кактусов мясистые отростки, усаженные пучками игл.
Распахнув дверь перед Джоанной, лейтенант пригласил ее войти и подождать две минуты. В комнате пахло старыми бумагами и сургучом, как в провинциальной почтовой конторе. На стене висела таблица каких-то сигналов и треснувшее по диагонали небольшое зеркало. Джоанна подошла ближе: из зеркала на нее глянули чужие измученные глаза, потом она увидела неряшливо растрепанные волосы и сожженное до черноты лицо с растрескавшимися в кровь губами. Она осторожно усмехнулась и отошла в сторону.
Вошел лейтенант, жестом радушного хозяина пригласив Джоанну следовать за собой. В прохладной комнате, где на столе бесшумно вращался маленький вентилятор, он усадил ее в кресло, принес воды и таблетку от головной боли.
— Я буду рядом, — сказал он. — Нажмите этот звонок, когда вы почувствуете себя в состоянии ответить на несколько вопросов.
С полчаса Джоанна пролежала в кресле, ни о чем не думая, наслаждаясь прохладой, отсутствием солнца и ощущением затихающей боли в висках. Потом она позвонила.
— Все в порядке? — весело осведомился вошедший в комнату лейтенант. — Отлично, отлично. Итак, сеньорита, несколько вопросов. Сколько дней вы провели в предварительном заключении?
— Около недели, — подумав, ответила Джоанна.
— Очень хорошо! За это время к вам не применяли мер физического воздействия?
Джоанна искоса взглянула на него и отвела глаза.
— Нет… — сказала она тихо.
— Вас кормили?
— Да.
— Вам давали воду?
— Да…
— Оч-чень хорошо! Не откажите скрепить это вашей подписью. Вот здесь, сеньорита, прошу вас.
Джоанна, хмурясь, прочла отпечатанный на машинке короткий текст и криво царапнула внизу: «Дж. Монсон». Ручка едва не выскользнула из ее непослушных пальцев.
— Отлично! Теперь, если вы не возражаете, я попрошу вас поехать со мной в одно место. Пустяки, всего десять минут езды.
Они вышли. Солнце опять ударило Джоанну по глазам с такой силой, что она вздрогнула и заслонилась ладонью. Сев в джип вместе с лейтенантом, она зажмурилась и не открывала глаз до самого конца пути.
- Юные годы медбрата Паровозова - Алексей Моторов - Современная проза
- Поезд прибывает по расписанию - Генрих Бёлль - Современная проза
- Красный Таймень - Аскольд Якубовский - Современная проза
- Зеленый шатер - Людмила Улицкая - Современная проза
- DIMOH. Сказка для детей от 14 до 104 лет - Александр Торик - Современная проза
- Белый кафель, красный крест - Ника Муратова - Современная проза
- Африканский ветер - Кристина Арноти - Современная проза
- Больница преображения. Высокий замок. Рассказы - Станислав Лем - Современная проза
- Красный рок (сборник) - Борис Евсеев - Современная проза
- Пламенеющий воздух - Борис Евсеев - Современная проза