Подглядывающая (СИ) - Славина Анастасия

Я делаю первые шаги на этом пути: перестаю себя жалеть, вытесняю муторные мысли нажатием кнопки на телевизионном пульте.

И что я вижу на экране?

Стропилова, сидящего в кресле!

– Подглядывать за героями моих фотографий вскоре смогут жители Москвы, Самары, Нижнего Новгорода… – уставшим, но твердым голосом «звезды» рассказывает он. А фоном сменяются снимки.

Не знаю, чего я жду. Может, именно этого – когда вместе с миллионами зрителей увижу на весь экран фото меня и Ренаты в баре?

Я выключаю телевизор – вдавливаю кнопку в пульт так, что она там застревает.

За меня не может заступиться ни один человек. Это правда.

Но что если…

…за меня заступятся миллионы?!

Я нахожу в инете сайт телеканала и кликаю на ссылку «Рассказать новость».

Глава 24. День 290

Мамочки… Мамочки… Мамочки…

Я захлопываю крышку ноутбука.

Опираюсь лбом о скрещенные на ноуте ладони.

Меня знобит.

Я в какой-то другой реальности. Это не может происходить со мной...

«Делай – и не оглядывайся», – сказала я себе, когда со мной связался репортер телеканала. – «Представь, что ты робот, запрограммированный на выполнение определенной задачи. Ты должна вывести Эя и Стропилова на чистую воду.

Чтобы запутать следы, я сняла в Приморске квартиру на сутки – и пригласила туда репортера. Я посчитала сто тридцать семь километров достаточным расстоянием, чтобы отвести подозрение от Питера. Утром – в Приморск, вечером – обратно.

Парик. Куртка неприметного цвета. Сапоги без каблука. Никакого макияжа. Никаких крайностей. Никто из попутчиков не запомнит меня.

Для репортера я создала другой образ. Распущенные волосы. Легкий макияж с акцентом на глаза. Шерстяное платье с невинным, но все же притягивающим взгляд декольте.

Красивая, молодая женщина, попавшая в беду.

Я все рассчитала правильно.

У меня не было вещественных доказательств, но мое лицо и моя история стали лучшими доказательствами.

Репортер вдохновился моей исповедью. Он настаивал, чтобы я приехала в студию на запись программы, но я отказалась, объяснив это тем, что беспокоюсь за свою безопасность – ведь вместе с личностью Эя, наверняка, вылезут и другие, весьма неприглядные, истории. Эта ремарка подлила масла в огонь репортерского энтузиазма.

Я рассказывала свою историю на камеру больше четырех часов. Уезжая, репортер сообщил, что обязательно свяжется со мной.

Но, что удастся репортеру, то удастся и Эю. Так что, по дороге в Питер я избавилась от сим-карты мобильного телефона.

Я ждала дольше недели. Ждала, ждала и ждала, просматривая каждый выпуск новостей, постоянно обновляя страницу сайта телеканала.

Я толком не ела и не спала. Ожидание превратилось в месиво минут и часов, хаос тусклого света и вязкой темноты. Помехи голосов телеведущих, песок в глазах. Кресло, казалось, приняло форму моего тела.

Сережа бродил за моей спиной, но ни разу не заговорил со мной.

То, на что я решилась, было апофеозом моей битвы с Эем. И битвы с самой собой – если говорить начистоту. Еще год назад я бы даже представить не смогла, что осмелюсь на интервью для телеканала. И, тем более, что сама напрошусь на него.

Что брошу все – и уеду в город, с которым меня связывает только фантазия.

Что решусь напроситься на работу, требующую общения с людьми.

Что затею игру, достойную агента 007, чтобы не попасться Эю.

И вот на экране появляется заставка с названием передачи: «Битва гениев».

Дрожащей рукой я делаю звук погромче...

Да, я все рассчитала.

Кроме одного.

Полуторачасовая передача получилась вовсе не обо мне. От видеозаписи остались считанные кадры, которые разбавляли историю противостояния двух гениев – Стропилова и Эя.

Никто не собирался закрывать выставку. Никого не заботило обнародование фото без согласия модели.

Более того, мое фото в спальне Эя демонстрировали снова и снова. Эксперты высказывали мнение, действительно ли оно снято тайно. Оценивали его художественные достоинства.

Одним из главных вопросов передачи стал: «Где скрывается непризнанный гений, автор «кошмарной» фотографии?». Да, журналисты дали моему снимку название.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Во время интервью я рассказала все, что знала об Эе. В том числе, адрес его дома и название бара, в котором Эй часто бывал. Самого Эя репортеры найти не смогли, но раскопали его школьные фотографии. И узнали его настоящее имя.

Адам Черный.

Имя, будто специально созданное для того, чтобы украшать выставочные афиши и красоваться на глянцевой бумаге фотоальбомов.

Имя, идеально ему подходящее, – будто именно оно сделало Эя таким, какой он есть.

И теперь для миллионов людей это имя стало символом тайных фото. Гениальных тайных фото.

Я хотела закатать Эя асфальтоукладчиком, а, на самом деле, возвысила.

Осознавать это было едва ли не больнее, чем выслушивать признание Эя во время нашей последней встречи.

Мне казалось, я на самом дне. Что хуже быть уже не может.

Но на следующий день я прочитала комментарии – те, что касались меня.

«Девочка хотела снять сливки».

«Красивые сиськи)))))».

«Пусть она сделает ход конем – и выложит свои снимки, где одеялко будет пониже».

«Эммочка захотела известности».

«Тема сисек не раскрыта!»

«Сфотографировали спящей! Что, больше рассказать не о чем?!!!»

«…у меня есть честь и чувство собственного достоинства… А где ж оно было, когда ты лезла к нему в постель?»

На этом я сдалась. Захлопнула ноут и оперлась лбом о скрещенные на крышке ладони.

Я же потерпевшая сторона... Это мои фото незаконно растиражировали. Почему же в комментариях столько грязи выливается на меня?! Как же мерзко! Как от такого отмыться?!

Виски разрывались. Щеки горели.

Теперь – все?

Война окончена?

Я сама себя убила?

Сережа, где же ты сейчас, когда так мне нужен?!

Я снова – одна.

Шмыгая носом и размазывая по щекам слезы, тащусь в коридор. Не включая свет, нащупываю в кармане куртки карточку формата визитки.

Швыряю свое тело в кресло.

Я все еще даю себе возможность передумать – верчу карточку в руках, покалываю ее уголком подушечки пальцев.

Это последний шаг. Готова ли я к такому? Не вырою ли я себе еще более глубокую яму, пытаясь вытащить себя на свет?..

Но пусть я буду жалеть о том, что сделала, чем о том, чего не сделала.

Я пойду до конца!

Набираю телефонный номер, написанный на карточке.

Сглатываю ком в горле вместе со звуком первого гудка. Мужчина отвечает на звонок сразу после него, будто сейчас не шесть часов утра.

– Слушаю!

Я медлю. Что мне сказать? Я даже не помню имени того парня, от которого получила карточку.

– У мменя проблемы, – осторожно произношу я и крепче прижимаю телефон к уху.

Еще не поздно сбросить вызов. Еще не поздно…

– Ваше фото использовали без разрешения?

Первые секунды я нахожусь в ступоре. Этот мужчина занимается лишь незаконными фотографиями?!

И только потом до меня доходит: он узнал меня по заиканию – наверняка, об этом ему рассказал помощник адвоката.

Он уже знает подробности дела, в том числе, и то, что репортеры не нашли Эя. Он советует мне очень хорошо подумать и вспомнить, где еще может появиться Эй.

– Вы много времени провели вместе. Вы точно знаете то, что может мне помочь. Думайте. А я буду работать по своим каналам. У вас есть вопросы?

Откашливаюсь в кулак.

– Ццена?

– На обратной стороне карточки, в нижнем правом углу напечатана цифра. Это моя ставка в условных единицах.

Я переворачиваю карточку. Сумма вовсе не заоблачная, но все же в ней три нуля.

Вполне адекватная цена за правосудие.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Если захотите крайнюю меру – дорисуйте еще ноль.

От мысли о «крайней мере» меня передергивает.

Связываться с людьми, которые предлагают такое, – это очень, очень плохой знак. Это уже – за чертой.