Sos! Мой босс кровосос! (СИ) - Юнина Наталья

И я начинаю заливисто хохотать. Да, хохот истерический, и это грозит мне тем, чтобы получить еще как минимум одну оплеуху, но я не останавливаюсь. Правда, до тех пор, пока Игорь не приказывает свернуть с трассы в ближайший поворот в лес.

А потом ко мне приходит осознание. Какая, собственно, разница, часом раньше, часом позже? Ожидание — еще хуже. Уж за полгода, проведенных под его «защитой и заботой» я это знаю наверняка.

Когда мы сворачиваем на какую-то ухабистую дорогу в лес, ко мне в голову приходит мысль, снять один из ботильонов и хорошенько заехать каблуком ему в глаз. Ну или просто в голову. И я могу это сделать, учитывая, что в машине мы будем одни. Насиловать при ком-то он меня точно не будет.

Оборачиваюсь назад. Позади нас больше нет той машины. Только одна впереди нашей.

— От хвоста избавились?

— Да.

— Останови здесь. И пересядьте в другую машину. На минут пятнадцать.

— Игорь Владимирович, давайте лучше по изначальной схеме.

— Останови, выйдите и сядьте в другую машину. Как только я решу двигаться дальше, вы это узнаете.

Какая-то минута и мы остаемся в машине одни. И нет, он не спешит на меня набрасываться. А вот я все это время затянувшего молчания избавляю ногу от ботильона. Черт, неудобные.

— Я же реально тебя любил, сука ты такая. Пылинки с тебя сдувал, хотя мог драть во все щели, не задумываясь о твоей тонкой душевной организации. Что ж ты тварь такая неблагодарная?

— А я тебя просила об этой любви? — перевожу на него взгляд. — Просила обращать на меня внимание? Я хоть о чем-то просила, кроме того, чтобы ты от меня отстал?!

— Ты сама выбрала меня в итоге.

— Я ничего не выбирала! Я всего лишь не хотела быть проституткой, коих вы делали из девочек. Я не тебя выбирала, Игорь. Не тебя. Еще не поздно все исправить. Просто отпусти меня. И я не скажу ничего Дане. Ты же понимаешь, что будет, если он узн…

Договорить я не успеваю. Игорь хватает меня за шею, сжимает вокруг нее пальцы так сильно, что мне становится нечем дышать.

— Я тебя, сука, реально убью. Если еще раз услышу его имя. Ты меня поняла? — киваю и в этот момент он отпускает мою шею.

Только я хочу потянуться за обувью, как Савицкий тянет меня к себе за волосы. Больно так, что кажется, я сейчас останусь без скальпа.

— Мне больно.

— Мне тоже, — шепчет мне в губы и ослабляет хватку.

Одной рукой тянет молнию на платье вниз. Останавливается и проводит пятерней по моей спине.

— Сосала?

— Что?

— Ты меня прекрасно поняла. Для особо одаренных спрошу еще раз — сосала ему?

— Нет. Нет, — повторяю я, смотря ему в глаза, и он тут же отпускает мои волосы.

— Ну хоть в этом я буду первый. Давай, Снежочек. Я научу. Выкинешь какой-нибудь фокус — сделаю больно. Больнее этого, — проводит по моей губе пальцем. А затем целует в шею, прикусывая кожу. — Давай, начинай, малыш.

В момент, когда Савицкий берется за ремень брюк, я хватаю ботильон и со всей силы замахиваюсь каблуком в его шею. То ли от неожиданности, то ли от боли, он теряется и в этот момент я хватаю с пола телефон, и пулей вылетаю из машины. На ходу скидываю с себя второй ботинок и ныряю в глубь леса.

Глава 39

Глава 39

Кажется, последний раз я так бежала, когда уносила ноги от бешеной собаки деда. Не оборачиваюсь, бегу так, как последний раз. Ничего не чувствую. Ни холода, ни боли. Только страх быть пойманной. Вот только в какой-то момент темнота меня подводит.

Я спотыкаюсь об ветку и падаю, ударясь коленями. Быстро вскакиваю с земли, но вновь поскальзываюсь на листьях. Ощущение, что ноги меня больше не слушаются.

В какой-то момент понимаю, что бежать уже не могу. Страшно, но все же поворачиваюсь. Кажется, никого позади нет. По крайней мере, никаких звуков я не слышу.

Трясущейся ладонью хочу наконец набрать Данин номер, но понимаю, что в руках у меня нет телефона. Очередная волна паники и впервые за весь вечер я начинаю реветь как белуга. Понимаю, что надо хоть куда-то бежать, но уже ничего не могу.

Кое-как заставляю себя пройти еще несколько шагов и прислоняюсь к какому-то дереву. Пытаюсь выравнять дыхание и заткнуться, но противные слезы не дают мне успокоиться. Присаживаюсь на корточки, опираясь спиной о дерево, и опускаю голову на колени.

Руки потряхивает и только спустя какое-то время понимаю, что мне холодно. Очень холодно. Ноябрь на дворе, дура, конечно, холодно без верхней одежды и обуви. Я уже не понимаю, откуда звуки в моей голове, то ли от моих стучащих зубов, то ли это голосов людей Игоря. Или его самого.

Ничего не хочу слышать, будь что будет. Закрываю уши руками и принимаюсь про себя повторять: меня нет, меня нет, меня нет. Это все сон. Просто дурной сон. Скоро я проснусь в постели. Возможно, даже с Даней. Точно, я же ехала к нему. В чулках и платье. Скоро проснусь. А пока это просто сон. Все пройдет. Все обязательно пройдет.

Как только я перестаю нести про себя бессвязную чушь, я понимаю, что рядом кто-то стоит. Не один. И о чем-то говорит. Я зажмуриваю глаза от страха и в этот момент ощущаю чьи-то руки на своих плечах. И имя. Точно слышу, как глухо звучит мое имя.

Сейчас как потянет за волосы и лицом об дерево. Ну и ладно. Так хоть сдохну быстрее.

Я на траааавочке сижу, синнабоны застужу. Все сижу и сижу, сдохнуть я сейчас хочу. Стоп. Почему синнабоны? Это слуховые галлюцинации перед смертью или я реально слышу «синнабон»? Поднимаю голову и… тут темно, но не так, чтобы обознаться и не узнать склоненного надо мной Даню.

— Ну слава Богу. Вот что выпечка животворящая делает, — точно он. Другой такое бы не сказал. Поворачиваю голову налево, потом направо. На меня светит фонарем один из людей Дани. Другой стоит рядом с оружием в руках. — Все, приходим в себя и встаем. Иначе кирдык синнабонам.

Самой у меня встать не получается. Даня приподнимает меня за руки и снимает с себя пальто. Накидывает его на меня и берет за руку.

— Пойдем, надо согреться.

Возможно, у меня искаженное восприятие происходящего. Но я была уверена, что бежала долго и далеко. Равно как и сидела около дерева долго, успев хорошенько замерзнуть. По факту, мне кажется, мы идем не более нескольких минут. И я уже вижу свет от стоящих машин.

В очередной раз поскальзываюсь, но Кротов удерживает меня за руку.

— Ладно, я не знал, но ты-то как шла?! — непонимающе смотрю на Даню. И когда прослеживаю за его взглядом и смотрю на свои ноги, до меня доходит, о чем он говорит. — Витя, возьми ее на руки.

— Нет! Все нормально. Не трогайте меня, — хочу одернуть Данину руку, но он не дает.

— Заболеешь.

— Простуда — самое меньшее зло, которое может со мной приключиться.

Видимо, осознав, что я не дам взять себя на руки, Даня ничего не отвечает и молча ведет меня к машине. Да и глупо это. Учитывая, что осталось совсем ничего.

Когда мы подходим к машинам, я понимаю, что они принадлежат Кротову, а не Савицкому. А еще я замечаю следы от резко тормозивших шин.

— Давай забирайся.

Даня открывает заднюю дверь и подталкивает меня в машину. Он что-то говорит водителю. Кажется, включить печку посильнее, а меня почему-то накрывает именно сейчас. Сама не понимаю почему. Вот я сижу в его машине. Рядом знакомый запах и человек, а почему-то в это не верится.

— Давай снимем колготки. Надо ноги согреть, иначе вся не согреешься.

— Это чулки.

— Да без разницы.

— Нет. Я не буду ничего при них снимать.

— Снежана.

— Я сказала, что не буду их снимать! — вскрикиваю и сама пугаюсь собственного голоса. А слезы так и продолжают литься. Вот чего они текут?

— Ну все. Успокойся.

Даня прижимает меня к себе, и я утыкаюсь лицом в его джемпер. Это немного успокаивает, и я перестаю лить слезы. Только согреться не могу, все тело потряхивает. Мы сидим так несколько минут, пока Кротов не решается спросить:

— Ты как? Терпимо?

— Ххх, — всхлипываю вместо ответа.