Меченые - Сергей Шведов

— Думаю, не только он сейчас со страхом ждет приближения весны, — согласился Туз. — Наверняка многие ближние к границе владетели с тоской смотрят со стен замков на Змеиное горло. Мы должны использовать эти настроения, изолировать прибрежных ярлов и разгромить их.

— От Чуба никаких известий?

Туз отрицательно покачал головой.

— Мне нужно посетить Ожский замок. Через Гильдис мы установим связь с колеблющимися владетелями.

— Конечно, конечно, — с готовностью поддержал капитана вновь расплывшийся в улыбке Сурок.

— Спрячь зубы, — посоветовал ему Туз.

Сурок в ответ расхохотался. Ситуация, похоже, забавляла его, а вот Тузу сейчас было не до смеха.

Ожский замок гостей в эту пору не ждал, однако после долгих проволочек ворота капитану Башни все-таки открыли. Ролло встретил Туза глубоким поклоном.

— А ты не меняешься, старик, — хлопнул его по плечу меченый, передавая поводья.

Ролло облегченно вздохнул. Судя по всему, новый капитан Башни пребывал в хорошем настроении. Страх перед мечеными поселился в душе Ролло с детских лет, а в последние месяцы этот страх перерос в суеверный ужас, страшная смерть застигнутых врасплох владетелей, свидетеле которой он стал, глубоко потрясла Ролло. До сих пор его мучили ночные кошмары. Ролло видел на своем веку немало крови, но и в жестокости должен же быть какой-то предел. И сейчас, глядя в улыбающееся лицо молодого капитана, старик невольно увидел другое лицо, искаженное нечеловеческой мукой.

Ожский замок настороженно встретил капитана Башни. Служанки жались по углам, бросая на меченого испуганные взгляды, мужчины опускали глаза и молча стояли так, пока он проходил мимо. Чего было больше в этих глазах — ненависти или страха? Туз решил, что и того и другого вполне достаточно. На руках этих людей была кровь Башни. Кривая усмешка появилась на губах капитана: время для мести еще не пришло, и он в душе пожалел об этом.

Гильдис мало изменилась со дня их последней встречи, держалась она гордо и независимо, но в глазах ее Туз уловил тень пережитого ужаса. Протянутая рука ее дрожала мелкой дрожью. Сердце Туза болезненно сжалось — женщина, которую он любил, испытывала перед ним страх. Он знал причину этого страха, но — что сделано, то сделано. Да и любил ли он сейчас эту явно испуганную встречей с ним женщину? Или любовь ушла в ту страшную ночь, когда он, не веря собственным глазам, стоял у холма, заваленного телами пискунов Башни? Может быть. В эту минуту Туз не мог дать себе никакого ответа — ни положительного, ни отрицательного.

Он спросил о ее здоровье, она поблагодарила. После чего воцарилось тягостное для обоих молчание.

— Я хочу увидеть ребенка, — наконец произнес Туз.

Гильдис вздрогнула и отшатнулась. Туз нахмурил брови. Женщина быстро овладела собой и, сделав знак гостю, пошла вперед быстрым нервным шагом.

Ребенок оказался крупным и крепким, с зелеными, как у Гильдис, глазами. Туз расплылся в самодовольной улыбке. Улыбаясь, он повернулся к женщине, и тут же счастливое выражение пропало с его лица. Гильдис смотрела на него со страхом и ненавистью, которые если и пыталась, то не могла скрыть. Настроение Туза окончательно испортилось, резко развернувшись на каблуках, он вышел из комнаты.

Сурок и Ара уже расположились за столом, но к ужину не приступали, ожидая выхода капитана и хозяйки замка Напротив меченых томился, терзаемый страхами, владетель Стриингфилдский, приехавший поздравить Гильдис с рождением сына и угодивший неожиданно для себя в компанию меченых. На постном морщинистом лице владетеля был написан страх, кислая улыбка дрожала на побелевших губах. Ара, делая вид, что не замечает состояния своего соседа, вел с ним непринужденную беседу о недавних событиях, во время которой старик то краснел, то бледнел, обливаясь холодным потом. Мрачный Ульф стоял в стороне, скрестив на груди длинные руки, и бросал время от времени на меченых взгляды, полные бессильной ярости. Вот с кого Сурок с удовольствием снял бы шкуру, но пока приходилось довольствоваться клочками шерсти безобидного Стриингфилдского. Сурок не сомневался, что рано или поздно черед Ульфа придет, Башня ждать умеет.

Туз подошел к столу, наполнил кубок вином и залпом его осушил. Гильдис, по-прежнему бледная, но слегка успокоившаяся, жестом пригласила всех присутствующих, вставших при ее появлении, садиться. Владетель Стриингфилдский подрагивающим от волнения голосом произнес тост в честь хозяйки замка и ее сына — владетеля Нидрасского. Меченые переглянулись, Туз помрачнел еще больше. Старый владетель торопливо отхлебнул из кубка, пытаясь скрыть смущение. Воцарилось долгое и неловкое молчание. Наконец Туз очнулся от задумчивости, поднял голову и в упор посмотрел на Гильдис:

— Я выпил за твоего сына, благородная госпожа, хочу чтобы и ты выпила за моего.

Ара засмеялся, но тут же осекся под строгим взглядом Сурка. Ульф положил ладонь на рукоять кинжала, готовый, если понадобится, убить меченого. Туз не обращал внимания ни на Ару, ни на Ульфа, не отрываясь он смотрел в глаза побледневшей Гильдис, та, собрав все свои силы, глаз не отводила.

— Разве у меченых есть сыновья? — спросила она твердым голосом, хотя грудь ее вздымалась от волнения.

Все затаили дыхание, наблюдая за поединком глаз. Туз медленно поднимался из-за стола, Ульф дернулся было, чтобы защитить хозяйку, но та решительным жестом остановила его.

— Я покажу тебе своего сына, Гильдис, — спокойно произнес Туз. — И очень скоро.

Он вышел из зала не прощаясь, оба меченых последовали за ним. Сурок в дверях остановился, хотел сказать хозяйке что-то доброе, но потом передумал и только безнадежно махнул рукой.

— Ты собираешься забрать сына? — спросил Ара, поеживаясь от холода.

— Не сегодня. — Туз прыгнул в седло прямо с порога.

Сурок указал ему глазами на слуг, державших поводья коней.

— Пусть знает, — жестко усмехнулся Туз, — сыновья меченых принадлежат Башне.

Сурок только головой покачал, но спорить с рассерженным капитаном не стал. Подкованные копыта коней мерных гулко простучали по обледенелому подъемному мосту. В замке, наконец, могли вздохнуть спокойно.

Владетель Стриингфилдский зябко передернул худыми плечами и протянул длинные костлявые руки к огню. Они подрагивали мелкой старческой дрожью, а на иссеченное морщинами лицо владетеля набежала тень. Старик долго мялся, не решаясь первым заговорить о щекотливом деле. Молчание затянулось, но Гильдис не замечала этого, погруженная в свои невеселые думы.

— Ты отдашь ему ребенка?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});