Эффект Плацебо - Vladi N

отчуждения и непонимания. Ему больно. Но когда я вижу Ника, то задыхаюсь.

Сын сидит на полу, запустив руки в волосы. Рубашка перепачкана кровью, как и предплечья, которые выглядывают из-под закатанных до локтя рукавов. Сэм сидит рядом, такая же грязная, как и Ник, и застывшим взглядом смотрит на дверь реанимации.

— Что произошло?

Николас поднимает голову. Глаза, идентичные моим, красные и опухшие, а выражение лица сбивает с ног. Он в шоке.

— Тиф сломала руку… — начинает Саманта, потому что сын молчит. И от этого становится еще страшнее. — Сириус сбросил ее. Пришлось ехать в больницу, чтобы сделать рентген. Мы встретились здесь, когда Киллиан привез ее. Мы с Ником уже собирались домой. Когда мистер Грант все осмотрел, они вдвоем отправились в поместье. Кил как чувствовал… — Сэм оборачивается и смотрит на своего жениха. — Он будто чувствовал, что что-то может случиться. Написал Нику сообщение о том, что они скоро будут, но он не видит охрану… Мы сразу же выехали после этого.

Девушка как-то отстраненно оглядывает свою заляпанную футболку. А меня мутит. Это кровь моего сына.

— Когда мы приехали, Тиф уже не было… Кил… — Саманта доктор, но она же и человек, чьего близкого почти убили. — Там было столько крови, Ричард. Я… Я… Я остановила кровотечение, Ник гнал так, как никогда раньше… Главное, что мы успели. Он жив… Мистер Грант справится, я уверена. Он же мастодонт медицины…

Она пытается успокоить меня, но девушку так сильно трясет при каждом слове, что я невольно подаюсь вперед и крепко стискиваю ее в объятиях.

— Спасибо, — шепчу на ухо, — спасибо тебе за то, что ты спасла моего сына. Я счастлив, что ты станешь членом нашей семьи, дочка.

Сэм начинает рыдать на моем плече. Скопилось все: напряжение, стресс, ужас и застарелые травмы детства. Я глажу ее по мягким волосам, мысленно благодаря Бога, что она у нас есть. Затем Саманта отстраняется и уступает место Нику. Сын поднимается с пола и подходит вплотную. Его глаза сверлят мои, а я вижу в них такой водоворот опасных эмоций, что становится страшно. За него страшно.

— Ты сделал все, что мог, мой дорогой, — притягиваю его за шею и тоже обнимаю. — Ты не виноват ни в чем.

— Парни из охраны, папа… — его голос скрипит, раздавливая мои и так смятые нервы под душераздирающие рыдания Беатрис. Чарли не отходит от нее ни на шаг. — Все облава… Карим нашел машины и восемь трупов. У них жены. У всех дети…

Для Николаса все, что произошло — колоссальный удар. Он самый добрый и сердобольный из нас. Любитель пофорсить на треке, он может решать проблемы в своей зоне ответственности, но сын не жесток, в отличие от Киллиана, у которого смешались понятия добра и зла, в отличие от Чарли, который может быть жестким и хлестким, если того требуют обстоятельства. И в отличие от меня… На чьем веку не мало грехов.

Так и ждем вердикта: я с Ником и Сэм, а Трис с Чарли и Лиз. Ждем и абсолютно точно верим, что сейчас доктор Грант выйдет и скажет: все хорошо."

С того момента прошло почти сорок восемь часов. Я гипнотизирую кровать, на которой пластом лежит Киллиан, проклинаю все к чертям и одновременно молю Бога о помощи. В своей жизни мне пришлось творить такие страшные вещи, что не мне обращаться к Всевышнему, но когда человек в отчаянии, он готов найти веру там, где до этого даже не пытался.

Устало поднимаюсь из кресла и выхожу в коридор. Услужливая молодая медсестра интересуется, не принести ли мне кофе. Но единственное, чего я сейчас хочу, чтобы сын открыл глаза.

Направляюсь к своему давнему другу, чтобы немного отвлечься от мрачных мыслей, потому что одна хуже другой. Помимо Киллиана, балансировавшего где-то на грани, Тиффани снова неизвестно где. В том, что она жива, у меня нет сомнений.

— Ричард, — приветствует меня главный врач клиники, когда я вхожу в кабинет Рика Гранта и падаю на диван для посетителей. — Тебе надо поспать.

— Не могу.

— Понимаю, но это необходимо.

Мужчина встает из-за рабочего стола и поправляет сползающие на нос очки. Подходит ближе и присаживается рядом. Мы многое прошли рука об руку. Ни я, ни он никогда не отступали и не предавали друг-друга, поэтому Рик — один из тех немногих людей, которым я безоговорочно и всецело доверяю.

— Что происходит в вашей семье, дружище?

Его серые глаза светят меня рентгеном.

— Как бы в этот раз мы не попали в такую яму, из которой невозможно выбраться. Киллиана чуть не убили, Тиф забрали, Ник получил психологическую травму, Беатрис вообще себя не контролирует. Я не знаю, за что хвататься.

Чувствую, как на мои плечи и спину навалилась колоссальная усталость от всего происходящего. Больше не могу ей сопротивляться. Меня ломает. Я единственный, кто не уезжал из больницы за эти двое суток.

— Поспи, — слышу голос друга откуда-то из вакуума. В ушах стоит невероятный гул. — Я разбужу тебя, если что-то изменится.

* * *

— Ричард! Ричард!

Кто-то трясет меня за плечо, вырывая из беспокойной дремы. Распахиваю веки и вижу Рика, слишком возбужденно рассматривающего мое лицо. Сразу же вскакиваю на ноги.

— Он пришел в себя. Иди.

Куда там идти. В свои годы несусь как пацан через несколько ступенек, лишь бы быстрее добраться до нужной палаты. Но перед заветной дверью торможу. Все внутри клокочет от возбуждения и счастья. Тем не менее, страх просачивается через эти эмоции и заполняет все собой. Тот ли я человек, которого он захочет видеть первым?

Не даю себе время на самоедство. Толкаю дверное полотно и вхожу.

Киллиан полусидит на кровати и сканирует помещение пустыми глазами. Медсестра колдует рядом, проверяя приборы, а я не могу от него оторваться. Вот он! Мой мальчик. Живой. Даже в таком беспомощном положении он производит очень опасное впечатление.

— Сын.

Голос дрожит как и каждая клетка напряженного тела. Он устанавливает со мной зрительный контакт, но молчит. Просто смотрит долго и пристально, не говоря ни слова.

— Как ты себя чувствуешь? — делаю несколько шагов вперед, пока не останавливаюсь рядом с кроватью. Медсестра тактично покидает палату, оставляя нас наедине.

— Где мама?

Он звучит непривычно тихо. Раньше, когда Киллиан начинал говорить, его обойти вниманием было просто невозможно. Сейчас же он сильно не похож на себя прежнего. Ни голосом, ни взглядом.

— Я отправил всех домой. Беатрис нужно поспать, — осторожно сажусь на стул справа от сына. — Она не отходила от тебя