Когда придет весна - Джулия Гарвуд

— Что надо было? — настойчиво спрашивал Коул. — Что ты могла сделать? Могла бы умереть вместе с Франклином и всеми остальными. Поэтому ты чувствуешь себя виноватой? Ты жива, а они нет? Надо было выползти из своего укрытия, встать вместе с другими на колени, и пусть бы негодяи убили и тебя?

— Нет, но… если бы я закричала, кто-то услышал бы… на улице…

— Ну хватит! — Он обнял ее и обрадовался, что на сей раз она не противилась. — Ты ничем не могла помочь несчастным.

— А ты бы мог? — прошептала она.

— Может быть, — согласился Коул. — Если бы у меня было оружие. Но я мог бы и умереть, не справившись со всеми.

— И все-таки ты попытался бы, а я не сделала ничего.

— У тебя было оружие?

— Нет, но…

— Ничего, черт побери, ты и не могла сделать! Ты сама это понимаешь в глубине души.

Джессика крепко прижалась к маршалу:

— Я хочу…

— Что, дорогая? — спросил он и поцеловал в макушку.

Она уткнулась ему в шею и закрыла глаза. Сегодня ей так нужна его сила. Его утешение и любовь…

— Тебе лучше поспать, — сказал он и, подняв на руки, осторожно понес к костру, уложил на постель и опустился на колени рядом. — Все будет в порядке, — произнес Коул не столько для нее, сколько для себя. Эти слова прозвучали как заклинание.

Он хотел лечь на свою постель, но Джессика схватила его руку.

— Спи рядом со мной, — прошептала она. Внешне он никак не отреагировал на ее просьбу, однако внутри у него все оборвалось.

— Нет, — ответил он хриплым голосом, но вспыхнуввшее желание захлестнуло его горячей волной.

В свете костра ее волосы стали золотистыми, и он мечтал запустить пальцы в шелковистую копну, Ощутить ее нежное тело…

— Ни в коем случае!

— Ну побудь со мной немножко. Я не хочу быть одна.

— Ты не одна. Я в двух шагах от тебя. Лучше этого не делать.

— Почему?

— Тебе нужны объяснения? Я хочу лечь рядом с тобой, но наверняка не усну…

— Ты хочешь заняться со мной любовью?

— Черт побери, да!

Глаза его стали глубокого синего цвета, а рука, до которой она дотронулась, сжалась в кулак.

— Ну, если ты не хочешь, тогда ладно… Я не настаиваю. — Она отпустила его ладонь и повернулась на другой бок. — Спокойной ночи, Коул.

Коул не двинулся. Он замер на коленях, борясь с собой. Эта борьба, казалось, длилась вечность, но он сдался.

Он лег рядом с Джессикой, закрыл глаза и попытался представить, что ее здесь нет.

Он не коснется ее. Ни за что! Разумеется, у него достаточно силы воли, чтобы держать себя в руках. Она сама толкает его на этот поступок, не понимая, что делает с ним. Но Джессика нуждается в нем. Правда, не в физическом смысле… просто чувствует себя одинокой, ей необходимо человеческое участие.

Как же ему трудно! Ее волосы щекотали ему нос. Когда он убрал их с лица, Джессика повернулась, взяла его руку и положила себе под голову, как подушку. От нее пахло розами, и Коул вдруг вспомнил про дом. Он схватился за это воспоминание, как за спасительную соломинку. Он станет думать о том, что намерен сделать, вернувшись… Увы, это ему не удалось.

— Джесси, пять минут. Я побуду с тобой только пять минут. — Коул скорчил гримасу, услышав свой собственный голос.

Джессику ничуть не задела его резкость. Она придвинулась поближе и спиной прильнула к нему. Холодный пот прошиб Коула. Это же сущий ад! Быть рядом с женщиной, которую жаждешь, и… не трогать ее. Успокаивало только одно: ничего хуже быть уже не может.

Но он ошибался. Она зашевелилась, и перед глазами у него запылало пламя.

— Не двигайся, — приказал он. — Спи. Она потянулась за его другой рукой и обвила ею свою талию. Он больше не мог сдерживаться и стиснул ее. Рука его оказалась между холмиками грудей, неестественно, он развел пальцы и коснулся ее…

Он пообещал ей пять минут. Он, наверное, спятил, но не важно: слово дано. Коул стал считать секунды. Господи, помоги ему продержаться еще целую минуту и не поцеловать ее! Казалось, эта минута длится целую жизнь. А он и хотел быть с ней жизнь.

Пришедшая в голову мысль ошарашила Коула Клейборна. Он вдруг понял, что постоянно гнал ее от себя, но в глубине души знал о существовании такой мысли и, более того, принимал ее. Он даже мог назвать момент, когда полюбил Джессику Саммерз. Это произошло в миг, когда мерзавец Джонсон, засевший на крыше магазина, пытался ее убить. Никогда раньше Коул не испытывал такого гнева. Он со всех ног кинулся к Джессике, в паническом ужасе оттого, что не успеет добежать вовремя. А возможность потерять ее навсегда испугала до смерти. Тогда он подумал, что им руководит гнев, а не любовь. Он боялся настоящей любви, не хотел ее. Но и отпускать Джессику он тоже не хотел. Ни за что!

Кажется, нет ничего естественнее, чем целовать ее плечо, шею, ухо, а он твердил себе: прекрати мучение. Интересно, пять минут прошло? Может, Джессика уже спит? Он отчаянно цеплялся за эту надежду, как падающий со скалы за брошенную веревку.

Джессика снова повернулась в его объятиях. Теперь они лежали лицом друг к другу.

— Не двигайся, — приказал Коул.

— Я хочу поцеловать тебя и пожелать спокойной ночи.

Сердце его воспарило от робкого, нежного шепота.

— Нет! — резко ответил он.

— Ну пожалуйста.

Он вздохнул и уткнулся ей в волосы.

— Если ты меня поцелуешь, клянусь, я уже не остановлюсь. Так что отстань от меня и спи.

Но вопреки произнесенным словам он снова уткнулся ей в шею. Ему очень нравилось прикасаться губами к ее коже, чувствовать ее ответную реакцию.

Джессика полежала неподвижно несколько секунд, а потом, не думая о последствиях, погладила Коула по лицу, заглянула глубоко в глаза и обняла.

— Я хочу провести эту ночь с тобой… Только одну ночь.

— Джессика… — прошептал он. В его голосе слышалась боль. — Ты сама не понимаешь, что говоришь. Завтра ты пожалеешь.

— Ты мне нужен, Коул. Люби меня сегодня.

Больше он не мог проявлять благородство. Он стал жадно искать ее губы, в отчаянии понимая, что больше не в силах владеть собой. Желание обладать ею стало неодолимым. Коул долго целовал ее, ласкал грудь сквозь одежду, а она расстегивала его рубашку.

— Не спеши, дорогая, — прошептал он, зарываясь лицом в ее волосы. — А то я…

В первый для нее раз ему хотелось быть совершенством. Но ее близость так возбуждала Коула, что он не в силах был следовать собственным намерениям, руки его тряслись, когда он снимал с нее одежду. Опустив вниз бретельки рубашки и увидев великолепную грудь, он застонал от вожделения. Когда же он вытянулся рядом с ней, ощутив всем телом ее атласную кожу, то ощутил безумный восторг.

Ее томные вздохи приводили его в исступление. Джессика ласкала его пылко, без оглядки, а когда ее ноготки впились ему в спину и бедра, Коул подумал, что сейчас умрет.