Первая вокруг света - Кристина Хойновская-Лискевич

Наведя порядок, я приступила к подготовке плана самообороны. По статистике в этой акватории на октябрь и ноябрь приходилось 5 % вероятности встречи с циклоном. Мой предыдущий опыт наполнял меня оптимизмом: я знала, что «Каурка» все выдержит, нужно лишь помочь ей. В душе я была убеждена, что нас ждут те оставшиеся 95 %, которые безопасны. Но на всякий случай предусмотрела по возможности все, что нужно, если выпадут на нашу долю несимпатичные 5 % вероятности. Вообще, я даже не очень боялась. Если не повезет, то пережду непогоду — плавучий якорь и большой запас нужного масла были под рукой, длинных тросов тоже хватало, все люки можно было закрыть задрайками, а места для дрейфа в океане достаточно. Вопрос с циклонами я посчитала решенным. Пока же было очень тепло, безоблачное небо позволяло делать частые и удачные обсервации, а прекрасное плавание — наводить порядок на яхте.

Через десять дней я распрощалась с Тиморским морем. Началось океаническое плавание. Индийский океан принес не только свежий ветер, но и позволил наладить связь с Гдыней-Радио. До этого я много раз слышала вызов, однако пробиться через грохот, который устраивала в эфире Индонезия, не могла.

Пассат отрабатывал долги — такой езды у меня еще никогда не было. Сильный ветер в бакштаг и попутное течение часто позволяли «Мазурке» идти со скоростью более восьми узлов. Ветер был особенно трудолюбив ночью — так гнал, что яхта переходила на волне в скольжение. Авторулевой чувствовал себя немного беспомощно: пытался вернуть галопирующую «Мазурку» на нужный курс, но это удавалось ему все с большим трудом. Оставалось или управлять яхтой вручную или сокращать паруса. Я выбрала второе: если мне поселиться в кокпите возле румпеля, то это исключит любую другую разумную деятельность.

Впрочем, даже установка генуи на номер меньше не уменьшила перелетов. Похоже, что индийский пассат не перехвалили, даже наоборот. После 100° восточной долготы он начал поднимать большую волну и часто достигал силы шторма. Тащил за собой низкие черные тучи и кратковременные дожди. Я выходила на прямой путь к Дурбану, рекомендуемому Британским адмиралтейством в этот период года для парусников.

С середины октября все изменилось. До Дурбана оставалось 3300 морских миль. Теоретически я находилась в зоне самых сильных ветров восточного направления, а практически они установились с запада силой в один-два балла. Вернее, даже не установились, а лениво поддували то с севера, то с запада, а иногда с юго-запада. Кругом на горизонте стояли сине-белые кучевые облака, посередине голубело небо. Давление снизилось, но ничего не происходило. Часами я стояла в затишье, временами дрейфовала с течением то в нужную сторону, то в обратную. Утром до восхода солнца и вечером после захода дуло с силой 5—10 узлов, в остальное время был штиль. Я пробовала управлять яхтой, но это увеличивало скорость на пол-узла, так что торчать у руля по 22 часа в сутки не имело смысла. Мне тогда казалось, что я не могла бы столько и выдержать.

За десять дней я продвинулась в сторону африканского берега на 5° долготы, оставалось еще 54°. Плавание могло продлиться дольше, чем запланированные мной два месяца, и я уменьшила ежедневную порцию питьевой воды. При воистину тропической жаре это не очень приятно, но на дождевую воду рассчитывать было трудно: добросовестный сбор во время короткого дождичка дал два литра, которые я хранила в отдельной канистре. Следовало подстегнуть «Каурку». Я снова стала возвращаться на север. После 20° S условия несколько улучшились. Подходил, наконец, очередной антициклон, давление пошло вверх, ветер установился с юга. Поставила на гике большую геную и, надеясь на сильные ветры, поплыла на запад. На небе появились идущие гуськом барашки — предвестники возвращения пассата.

В полдень я увидела странный угловатый предмет, быстро приближавшийся встречным курсом. Предмет оказался маленьким суденышком из Сингапура. Оно изменило курс, подошло ближе и остановилось. С него спросили, все ли у меня в порядке. Вероятно, люди на нем были удивлены не меньше, чем я, встретив в океанской пустыне живое человеческое существо. В первый момент я, было, хотела попросить у них воды, но верх одержало благоразумие. У меня был еще большой запас, кроме того, передать воду среди океана с одной скорлупки на другую было бы нелегко. Да и по размерам судна можно было предположить, что на нем нет огромных цистерн, а я ведь не умирала от жажды. Не следовало без нужды морочить голову доброжелательным людям. Встреча кончилась размахиванием руками и радостными возгласами. Суденышко двинулось своим путем.

Словно в награду после захода солнца я получила сильный ветер в бакштаг. При свете луны убрала пассатный гик. Вскоре поднялась высокая волна. Она сильно осложняла жизнь и не позволяла ничего делать даже на «Мазурке», ведомой и амортизируемой парусами.

Пассат работал добросовестно четыре дня. Но постепенно снижающееся давление и интриги ветра в восточном направлении предвещали очередную порцию штилей. 30 октября барометр показывал 1009 гектопаскалей, что на 20° S грозило изменением погоды в течение суток. Сперва я подумала о циклоне, но потом решила, что меня скорее ждут несколько дней стоянки посреди океана, чем события, от которых стынет кровь в жилах. Действительно, ветер галопом проскакал на север, потом на запад. Над головой посвистело, чуть покапало, и остался лишь штиль с юга вместе с мертвой зыбью.

Следующие четыре дня были неопределенными — сильно парило и пекло. Я пыталась ухватить любое дуновение ветра, не обращая внимания на его направление. Без устали маневрировала, делала десятки поворотов и проплывала за сутки по 60 миль, часть которых была, несомненно, заслугой течения.

3 ноября ветер явно издевался надо мной: повороты продолжались часами, яхта перестала слушаться руля, а авторулевой вертелся на корме. Будь у меня длинное весло, я плыла бы быстрее. За сутки прошла всего 35 миль. И это — посередине Индийского океана, известного своими сильными ветрами! Таково счастье Пиркса. Ночью сообщила Гдыне-Радио, что с меня хватит и я плыву на Маврикий.

Мой муж и ряд доброжелательных мудрых людей уже несколько дней советовали мне зайти на Маврикий. Здесь я могла пополнить запасы воды, продовольствия и отдохнуть. Мне очень не хотелось менять решение попасть прямо в Дурбан. Но Индийский океан все же доконал меня, причем не штормами, к которым я готовилась еще в Тиморском море, а приводящими в отчаяние скучными штилями. С сильным ветром можно плыть, при его отсутствии ничего нельзя было сделать.

На следующий день океан смилостивился: давление пошло вверх, вернулся пассат, и началось нормальное плавание. Я наконец спрятала карту, на которой еще виднелся кусочек Австралии. Новая карта Индийского океана относилась к будущему: кроме Маврикия на ней были Мадагаскар и восточная часть Африки. Я, действительно, была ближе к дому.