Ирка Хортица и компания - Кирилл Кащеев

завода изменилось кардинально — необходимые материалы и приборы возникали как по волшебству, а обычно наглые снабженцы стали вдруг тихие-тихие, инженерному составу чуть не кланялись. Говорят, у них теперь новое начальство, из понимающих и с профильным образованием. Вот начальник отдела и шел познакомиться с этим чудом, и что греха таить, надежда продвинуть пару своих заявок на оборудование тоже была.

— Войдите! — откликнулся на стук певучий женский голос, от звуков которого почему-то стало жарко… и страшно. Он рывком распахнул дверь…

— Капитан… Капитан Хортица? Лиза? — ошеломленно пробормотал он, глядя на сидящую за столом женщину в костюме, элегантном настолько, что казался бальным платьем.

— Майор. — Усмехнулась она.

— А в остальном… совсем не изменились.

Она и правда выглядела все такой же молоденькой девушкой, будто и не десять лет прошло. Только глаза выдавали, что перед ним совсем взрослая, немало повидавшая женщина.

— Боялась, что вы меня не узнаете. — очень серьезно сообщила она. — А то что ж, позвали на свидание еще когда, а все не идете и не идете? Даже моя коза уже соскучилась.

— Козы… столько не живут.

— Еще скажите, что девушки столько не ждут.

— Такие красивые? Я… даже не надеялся. Я хотел прийти, клянусь вам! — взмолился он. — Но сперва война… Потом… Арестовали меня. Как шпиона, немецкого. — он покосился на нее, ожидая как отреагирует, но она осталась невозмутима. — Потом вроде как реабилитировали… Теперь вот здесь, на ракетном заводе. Сами понимаете, секретность, много не поездишь. Да и… что я могу предложить женщине? Ни кола, ни двора, только работа и вот… — он глухо закашлялся и торопливо спрятал окрасившийся кровью платок. — …букет болячек! — и в противовес собственным слова вдруг сознался. — А вы мне снились, товарищ Хортица.

Все десять лет. Но об этом, наверное, говорить не стоит.

— Увлеченный работой мужчина всегда привлекателен для женщин. Уж больно интересно, насколько его получится отвлечь. Да и с болячками есть способы справится. В некоторых случаях. — сообщила она.

Он только печально усмехнулся: врачи давали ему самое большее лет пять, но говорить об этом он не станет, иначе выйдет, что жалуется.

— Да я уж поняла, товарищ Васильев, что так просто вас не дождусь. Пришлось брать инициативу в свои руки. — наставительно сообщила она и вдруг расхохоталась. — Не пугайтесь вы так! Я сюда еще после войны вернулась. Здесь мой родной город, здесь мое место. — в голосе ее звучала убежденность. — Оленька рядом, помните Оленьку?

— Конечно. — он неожиданно ощутил глубокое, всеохватывающее разочарование: она приехала вовсе не к нему. Но… он ведь никогда не сдавался! Ни немцам, ни болезни, ни… — Но мы ведь можем еще выполнить нашу былую договоренность, товарищ майор… Лиза? Позвольте пригласить вас… хотя бы в столовую. Говорят, сегодня там восхитительный компот!

Пусть пять лет, но счастья — разве мало?

Она окинула его долгим задумчивым взглядом. Понять его мысли было несложно, но скоро господину Васильеву предстоит осознать, что ведьмы не отдают то, что принадлежит им. Сейчас у нее слишком много дел, чтоб возиться с пеленками и распашонками, но род хортицких ведьм должен продолжаться.

«Вам, mon cheri, и через тридцать лет предстоит оставаться живым, здоровым, полным сил и женатым.»

Она поднялась. И снова, как десять лет назад, повторила:

— Почему бы и нет?

Кино Голубой Дамы

Женщина бежала. Она мчалась по улице сломя голову. Задники надетых на босу ногу сандалет звучно хлопали по асфальту. Один раз она упала, в кровь разбивая колени, но тут же вскочила и побежала дальше, заставляя сгибаться дрожащие, непослушные ноги. Она знала, что нельзя оглядываться, но на каждом повороте бросала быстрый, отчаянный взгляд через плечо — и коротко вскрикивала от ужаса. Позади не было никого, совершено никого, и от этого становилось еще страшнее — то, что преследовало ее, пряталось в смыкавшемся за спиной мареве. Темные окна казались заплатками из черной бумаги — стоило пробежать мимо, и контур дома размывался и таял цветными струйками, растворяясь в накатывающем следом тумане. Она упала снова, стесала ладони. За спиной заворчало — кажется, там почуяли запах крови и смачно облизнулись.

Бежать она уже не могла, только ковылять, припадая на разбитую ногу. Здание под скатной крышей словно само прыгнула на встречу: пронзительно-розовые стены, снеговая белизна колонн, блеск позолоты — оно казалось четким, рельефным, как картинка. Женщина нырнула в проход, ведущий во дворик — катящаяся вдоль улицы мгла не сможет, не сумеет догнать ее здесь! И остановилась у задней стены, растерянно глядя на мусорный бак. А что… что она здесь делает? Почему не дома, как она здесь очутилась? Куда…

— Хи-хи-хи… — над ухом задребезжал жеманный смешок — так манерно смеялись в старом кино.

Она попыталась обернуться… Ослепительно вспыхнуло солце, под ногами качнулась лодка и гигантская зубастая пасть распахнулась над головой.

Женщина закричала — крик срывался с ее губ и глох в зыбком радужном мареве.

Кричала она недолго.

— Браво! — все с той же старомодной манерность произнес женский голос и из пустоты донеслись негромкие хлопки. — Прелестно! Все как я сказала!

* * *

У входа во дворик мучительно тошнило молодого милиционера. Китель его был распахнут, выбившаяся из-под ремня рубашка мокрой насквозь, брошенная фуражка валялась на асфальте.

— Что, так плохо? — спросили из-за спины.

Милиционер дернулся, как от удара тока, и уставился на плечистого мужика в майорской форме. Даже и не заметил как тот подошел-то…

— Виноват, товарищ майор. — молодой милиционер вытер мокрое лицо.

— Есть немного… — хмыкнул тот, открывая в мрачной ухмылке крупные острые зубы, и скользящим бесшумным шагом двинулся вглубь переулка.

— Посмотрим, какой ты сейчас будешь! — зло сплюнул молодой милиционер, и принялся дрожащими пальцами нашаривать пуговицы расхрыстанного кителя.

— Хоть этих не тошнит. — небрежно взмахнув «корочками», майор миновал стоящих в оцеплении бледных до голубизны милиционеров. Задний двор кинотеатра был крохотным, но ухоженным — перевернутый бак с рассыпанным вокруг мусором выглядел странно и чуждо на недавно выметенном асфальте. Вокруг бака расплывалось подсохшее багровое пятно. Такие же брызги рассыпались по задней стене кинотеатра, создавая странный контраст с веселой ярко-розовой краской. Майор наклонил голову к плечу, разглядывая стену, как произведение искусства. Только ноздри его раздувались, словно он принюхивался. Снова хмыкнул и направился к небольшой группе людей, склонившихся над чем-то у перевернутого бака. — А паренька можно понять… — проворчал он, заглядывая поверх их склоненных голов на то, что еще недавно было человеком. Женщиной.

— Что вы тут делае… — склонившийся над телом… над остатками тела капитан вскинулся, увидел майорские погоны, шумно выдохнул, беря себя в