Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого - Валерий Перевозчиков

На следующий день Марина сказала, что надо снять посмертную маску. Пригласила художника Васильева, он снял маску. С Васильевым договорились, что он сделает три экземпляра: одну маску Марина увезет с собой, вторая останется в семье, а третья будет в театре.

Но получилось так: один экземпляр Марина увезла в Париж, второй — хранится у Артура Макарова, третью посмертную маску отдали в театр… Скульптору Распопову, который делал фигуру Высоцкого, маска понадобилась для работы. Артура в Москве не было, и Распопов решил обратиться к Дупаку (раз в театре — значит, у директора). Дупак ответил, что маски у него нет и что Любимов увез ее за границу. (?!) Петрович никакой маски не увозил. Конечно, маска должна быть в театре.

Всю ночь с двадцать седьмого на двадцать восьмое июля Марина провела около Володи. Час просидела с ним одна, попросила, чтобы никто не входил. Потом привела все в порядок, причесала его.

Рано утром двадцать восьмого июля гроб с телом вынесли из квартиры. Ненадолго поставили внизу, там с Володей попрощались родные и друзья. Потом на реанимационной машине гроб повезли в театр.

Похороны. Конечно, полный шок у всех. Никто не ожидал такого: ни родители, ни Марина, ни я — никто. Все знали, что будет много народу, — но что будут такие похороны! Никто даже не предполагал…

…Судьба архива Высоцкого? Все началось с Любимова. Он приехал на Малую Грузинскую часов в десять утра двадцать пятого июля. Первый вопрос: как и ще хоронить? Второй: Володин архив. Надо отдать должное Петровичу — через некоторое время он отозвал меня и сказал:

— Валера, я тебя очень прошу, надо сразу же заняться архивом. Ты даже не представляешь себе, как это важно.

— Юрий Петрович, а что надо сделать?

— Надо собрать весь архив и пока спрятать его.

И вот — Володи нет, еще ничего не ясно, а мы с Севой в чемоданах перетаскиваем все бумаги в кабинет. Мы выгребли все ящики, собрали все рукописи — и все это перенесли в кабинет. И по указанию Любимова дверь запираем на ключ. Знаем, что скоро начнут приходить люди — сотни, тысячи людей.

Марина прилетела вечером, я ее встречал. В первую ночь в квартире остались Марина и Нина Максимовна. Часа в три ночи звонит Марина и просит срочно приехать. Я приезжаю и понимаю, что у них произошел серьезный разговор. И Марина, наверное, хотела, чтобы я стал третейским судьей в каких-то вопросах. Ока начинает говорить о том, что в последние годы именно я вел все Володины дела — и финансовые, и творческие… Чувствую, что разговор пойдет об архиве. Марина меня спрашивает:

— Валера, ты не видел моих писем?! Я не могу их найти.

Я ответил, что не видел. Значит, эти письма в архиве были… Но куда они делись, до сих пор никто не знает. Потом Нина Максимовна легла спать, а мы еще долго разговаривали. Марина призналась, что последнее время у них с Володей были несколько натянутые отношения…

На следующий день снова речь пошла об архиве. Любимов сказал, что архив надо из дома увезти…

— Мало ли что может случиться…

Действительно, тогда никто не знал, что и как может произойти. Например, с квартирой…

И мы стали думать, куда же отвезти архив? Это было уже накануне похорон. Решили отвезти к Давиду Боровскому как к самому надежному человеку. Это предложила Марина. И двадцать девятого июля или чуть позже мы перевезли архив к Боровскому.

Тут надо сказать, что вначале родители ни во что не вмешивались. Оки во всем доверяли Марине и считали, что все, что она делает — правильно. Отношение было такое: «Мариночка, Мариночка, Мариночка…» Но потом, когда Марина улетела, позиция у них переменилась: они стали требовать, чтобы архив вернули домой. Видимо, кто-то стал влиять…

Родителям внушили, что вот Янклович женат на иностранке (брак с Барбарой уже был зарегистрирован), а Марина вообще — иностранка… Они хотят вывезти архив за границу и там продать его.

И родители говорят, что архива они вообще не видели и хотят на него взглянуть. Пожалуйста, мы ничего не имеем против. Они «взглянули». После этого мы решили срочно переснять весь архив, а потом передать его в ЦГАЛИ.

Я вспомнил, что часть рукописей (довольно большую пачку) Володя передал Терентьеву и Милосскому — ребятам, с которыми я делал «двухтомник». Надо было их разыскать и забрать у них рукописи. Мне вернуть они отказались, потом с ними разговаривали Марина и Сева. Они пообещали вернуть, но сказали, что отдадут только Любимову. С ними разговаривал Любимов, но и ему они ничего не сказали. Снова начались разговоры, что мы хотим вывезти архив за границу… В конце концов они вернули часть того, что у них было. Потом Семен Владимирович говорил, что остальное они отдали ему, а он передал в ЦГАЛИ.

Однажды я показал Марине записку Володи ко мне (когда и как она была написана, я уже рассказывал — сейчас речь об архиве), она попросила отдать эту записку ей. Я думал, что она об этом забудет и сказал:

— Хорошо, потом отдам.

Но Марина несколько раз напоминала мне об этом, и в конце концов забрала записку. Не понимаю, почему это было для нее так важно…

Потом надо было решать вопрос с наследством. Я договорился с нотариусом, собрал всех наследников. Сказал, чтобы они сами решали все вопросы, и ушел. Больше во все эти дела я не вмешивался. И я благодарен Марине и… случаю, что не пришлось влезать в эти запутанные дела. Машины, расчеты, долги… Всем этим занимался Артур Макаров.

Марина, с моей точки зрения, в делах наследства повела себя просто гениально, если не касаться ее чисто женских обид… Она продала обе машины, и эти деньги пошли на отдачу долгов, на выплату пая за кооперативную квартиру, на расходы на похороны, на поминки… Еще надо было заплатить за пересъемку архива — все до копейки дала Марина. Она не только полностью выплатила за квартиру на Малой Грузинской, но и выхлопотала Нине Максимовне право поселиться в ней. Председатель кооператива сказал, что для решения этого вопроса лучше всего обратиться к

Брежневу. Марина написала письмо. Но как передать его? Я позвонил Виктору Суходреву и, изложив суть дела, сказал:

— Виктор, ты точно нам скажи: сможешь передать или нет?

Он ответил:

— Дайте мне подумать до завтра. Завтра я точно скажу.

На следующий день он позвонил и сказал, что письмо будет передано. Он действительно сделал это, и вопрос был решен очень быстро. Квартиру на Малой Грузинской передали Нине Максимовне, а ее квартиру отдали сыну Володи — Аркадию, у которого уже была семья.

..Долги? Долгов после смерти Володи осталось около двадцати восьми тысяч рублей. Как образовалась эта сумма?

С Севера ему привезли сорок шкурок соболя — этим он хотел поразить Марину (несмотря ни на что она оставалась для него кумиром). Шкурки привезли. Прилетает Марина, а Володя вечером играет в «Гамлете». Он оставляет «Мерседес» припаркованным в Шереметьево и говорит мне:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});