Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого - Валерий Перевозчиков

В общем, всех нас вызывают на Петровку. И я понял, что это неспроста: они хотят что-то с Высоцким сделать… Даже Любимова допрашивали в связи с ижевским делом: получил ли он деньги, выданные Высоцкому по доверенности? Петрович ответил, что, конечно, получил… Была сделана работа на заказ — за нее и были получены деньги.

Дальше. Было ведь еще харьковское дело. Там администраторы как делали? Оплаты у них нет. Брали справку Высоцкого о концертной ставке — девятнадцать рублей, подписывали туда, что у него сольный концерт (как бы три ставки). Получали деньги, а Высоцкому давали на подпись. А он же никогда не смотрел, за что расписывается. Когда выяснилось, что справки поддельные, мы с Володей пошли к адвокату. Он сказал, что ничем не может помочь. Спасло то, что в нотариальной конторе была копия справки Высоцкого. Нотариус подтвердил, что на этой справке нет никаких приписок. И дело не очень коснулось Высоцкого. Когда выяснилось, что справка подделана не им, то дело перешло на администратора.

Тем временем наступает весна. Дело об автомобильной аварии не закрыто, а только по этому делу Высоцкого могут осудить на срок до трех лет. Ижевское дело тоже не закрывается. Более того, окончательно назначена дата суда — требуют присутствия Высоцкого. Телеграфируем в Ижевск, что выехать не можем, все свои показания подтверждаем. Суд вроде бы это принимает. Хотя одного нашего приятеля — Николая Тамразова — все-таки заставили туда приехать. На Высоцкого, видимо, такой санкции не было. Еще в больнице я говорил Кравцу:

— Почему Вы тем людям верите, а Высоцкому не верите? Вы даже имя его всуе не имеете права произносить, а тем более в таком контексте…

— А я считаю, что могу.

— А вот народ так не считает.

— Я не знаю, что считает народ, а я в «мерседесах» не езжу.

Суд в Ижевске заканчивается. Мне выносят частное определение, а Высоцкий должен выплатить две с половиной тысячи рублей, якобы, незаконно полученных.

Вот такая ситуация складывается к лету 1980 года… Обе машины разбиты, ездить не на чем. В это время — ссора с Мариной из-за его болезни. Все сплелось в один клубок. Да еще обострение болезни…

Володя и сам понимал, что погибает. В первый раз, когда он обратился ко мне с просьбой достать наркотик, я ничего не знал об этой болезни. Володя говорит:

— Дядя болеет. Рак. А ты знаешь, сколько дают — ему не хватает…

А я — администратор Таганки, много разных людей крутилось вокруг. В том числе и врачи. Раз Володя попросил, я же не мог отказать. Я спросил, врачи как-то странно на меня посмотрели… Потом, когда я разобрался, в чем дело, — стал кое-что читать, стал советоваться со специалистами… И качал понимать, что это катастрофа. Однажды я спросил его:

— Володя, ты понимаешь, к чему это может привести?

— Да, я знаю. Но мне это помогает работать.

А я вижу, что он почти не спит, спит не больше двух часов в сутки. Либо у него поздний концерт, либо он всю ночь пишет, либо доводит себя до какого-то ненормального нервного напряжения. То есть, я вижу, что он буквально сгорает…

А Володя мне доказывает, что это только для поддержки, что у него нарушен биологический цикл… Водка выбивает его из колеи, а он должен быть постоянно в форме (якобы, водка раньше помогала). В его творчестве появляются темы болезни, смерти… Помню, он мне говорил:

— Вот ты не был на Западе, а там все творческие люди это делают. Это ведь стимулирует творчество. Я же не злоупотребляю, а только для поддержания формы…

Но очень скоро он перестал контролировать себя… Мы с Севой едем к врачам, все им рассказываем. Врачи говорят: если все это так, то Высоцкому остается два месяца жизни. Мы говорим ему об этом.

— Володя, ты же убиваешь себя!

— Нет, я выскочу.

В Москве ему впервые в Союзе делают гемосорбцию. Это было весной 1980 года. В институте Склифософсхого работал Леонид Сульповар, который знал и помогал Володе лет десять. Сульповар договорился с профессором, который занимался этим. Профессор попросил Володю обо всем рассказать откровенно, иначе не имеет смысла пробовать… Володя рассказал все: когда, сколько и как… Когда он может бороться, а когда нет… Решили попробовать. Володя остался в больнице — гемосорбцию сделали.

Рано утром я приезжаю в больницу, вижу Володю и понимаю, что ничего не произошло. Он говорит:

— Забери меня отсюда.

Врачи стоят поникшие…

— Может быть, попробовать еще раз?

Володя сказал:

— Нет, не надо…

И дал подписку о том, что врачи не несут никакой ответственности, если он снова начнет употреблять…

Приезжаем домой, Володя говорит, что поедет в больницу. Я ему:

— Ну, ладно, ты о себе не думаешь, но людей подводить нельзя!

Все же садимся в машину, едем в Первую Градскую. Знакомых врачей нет. Но Володя же — гениальный актер: он мог очень убедительно изобразить почечную колику, приступ печени… Все, что угодно. И пока я бегал искать врача, чтобы предупредить: Володе ничего давать нельзя… он сумел убедить девочек-медсестер из приемного покоя. Я понял это по его глазам. Смотрит на меня и говорит, усмехаясь:

— Ну что, птичка моя… Видишь, ничего страшного не происходит.

Вскоре Володя уехал к Марине в Италию. Сказал, что должен объясниться с ней. Я-то думал, что она знает все! А оказалось, что Марина не знает ничего. Володя считал, что она и не должна знать:

— У нее другой взгляд на эти вещи…

Но к этому времени Володя понял, что сам он с болезнью уже не справится. Кто-то должен ему помочь. И в Италии он все рассказал Марине. Она сказала:

— Ну, вот что, Володя. Из этого мало, кто выскакивал, но ты — человек сильный. Давай решим так: или ты мне даешь слово, что это все прекратится, или мы с тобой расстаемся. Потому что я знаю, какие ужасы происходили с Игорем (ее старший сын): он скитался по свету, сидел в тюрьме…

Володя возвращается в Москву. В это время происходит разговор с врачами, о котором я говорил. Сева и Вадим Туманов сказали ему:

— Мы не можем видеть, как ты погибаешь. Надо что-то делать.

Вадим:

— Ты же деградируешь! Ты же писать хуже стал…

В этот период в моей жизни появилась Барбара Немчик (она — гражданка США). И Володя сказал, что когда я женюсь на ней, мы вместе поедем в Штаты:

— Мне нужен там свой человек. Попробуем понять, насколько серьезно американцы интересуются русской культурой.

И там он попытается вылечиться:

— В Америке есть врачи, которые могут мне помочь. А здесь никто ничего сделать не может.

Он очень хотел выскочить из своей болезни. Вот Вам пример. 25 января 1980 года, в свой день рождения, Володя твердо решил:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});