Все девочки взрослеют - Дженнифер Уайнер

Я высоко подняла голову и не обернулась, хотя слышала, что Брюс меня зовет. «Наверное, они рады моему уходу, — подумала я и смахнула слезу. — Теперь-то они повеселятся».

Поезд прибыл на Тридцатую улицу в семь сорок пять вечера. Я переоделась в туалете. Мне казалось, что мои дневные приключения обязательно выплывут на свет. С дыханием все было в порядке, для этого я сжевала целую банку мятных леденцов в автобусе по дороге с вокзала. Помимо этого, я стерла макияж и уложила волосы в узел… и все же. Домой я пришла чуть позже половины девятого. Пахло чили, который булькал на плите. На столе стояли ярко-голубые и золотые глиняные миски с нарезанным авокадо, сметаной и тертым сыром, для меня лежали коврик под тарелку и салфетка. Родителей я нашла в кабинете, они что-то изучали на компьютере. Мать поспешно захлопнула крышку ноутбука, отъехала от стола и повернулась ко мне.

— Как прошел день? — улыбнулась она.

— Много сделали с Тамсин? — поинтересовался отец.

Внутри меня забурлил смех. Со вкусом персиков. Я открыла рот и громко рыгнула.

— Очень мило, — удивилась мать.

Она барабанила пальцами по крышке ноутбука, словно ей не терпелось снова его открыть. Она пишет книгу? Но зачем тогда отец? Обычно мать и Лайла Пауэр скитаются по равнинам Сайдит Кхай, или как их там, в уединении.

Я далеко не сразу поняла, что отец даже не смотрит на мать. Он смотрел на меня.

— Джой, ты хорошо себя чувствуешь?

Ой-ей-ей.

— Живот болит, — пробормотала я, после чего ринулась наверх, заперлась в туалете, села на унитаз и обхватила голову руками. Через несколько минут в дверь постучали.

— Я болею! — крикнула я.

— Это всего лишь я, — успокоил низкий голос отца.

— Секундочку!

Я прополоскала рот антисептиком и открыла. За дверью стоял отец, высокий и такой домашний в джинсах и синем свитере. В руках он держал флакончик болеутоляющего и стакан виноградного спортивного напитка. Я вспомнила, как болела раньше. Отец всегда за мной ухаживал. Заваривал особый чай (ромашка и какие-то секретные ингредиенты), приносил подушки в хрустящих наволочках, омлет и тосты, сидел рядом, пока я смотрела телевизор.

Я проглотила слезы и очередную отрыжку. Меня корежило от сожалений и стыда. Надо было Питера пригласить на родительское собрание в синагоге, а не Брюса. Я должна быть похожа на него, темноволосого и темноглазого, а не на Брюса, тот вообще меня не хотел. Брюсу я только мешала.

— Постарайся выпить. — Отец протянул мне напиток.

Я осилила полстакана, снова рыгнула и осела на пушистый розовый коврик. Отец сдернул с вешалки полотенце и подоткнул мне под плечи.

— Судя по всему, — с расстановкой произнес он, — ты получила важный урок. Не стоит сообщать матери, что именно ты пила. Впредь будешь умнее.

Я кивнула, даже не пытаясь соврать насчет испорченного сыра или суши. В горле застрял комок. Вот бы отец обнял меня и отвел на утренник или матч «Иглз». Я хотела снова стать его маленькой девочкой, которая любила мороженое, розовый цвет и никогда не снимала слуховой аппарат. Девочкой, которая говорила только правду, не воровала и не сбегала тайком из дома. Я открыла рот, еще не зная, что скажу. Что важнее: персиковый шнапс, Брюс и Эмили или история о том, где меня целый день носило?

— У Эмбер Гросс есть парень, — выдала я.

Отец немного подумал.

— Тебе нужен парень?

Я засмеялась, представив, как мама и папа перегораживают Южную улицу сетью с видеоиграми и куриными крылышками и терпеливо ждут подходящего кандидата. Потом засмеялась громче, вообразив, как они сворачивают сеть и тащат жертву домой. «Солнышко, мы поймали тебе парня!» — крикнет мать. Или: «Выброси его, он не годится!»

— Мне влетит? — спросила я.

Отец покачал головой, снял очки и протер подолом рубашки. Без очков его взгляд стал мягким и усталым. Под глазами лежала синева.

— Просто впредь будешь умнее, — повторил он.

Я заставила себя улыбнуться, хотя хотелось заплакать.

— Как насчет тоста? — добавил отец, и я пообещала ему постараться.

19

— Не знаю. — Я ерзала на стуле рядом с Питером. — Как-то это странно. Аморально. Словно проститутку выбираем. Ой, какая миленькая!

Джой выпила чашку куриного бульона, пощипала тост и отправилась спать в половине десятого. Через пятнадцать минут мы с Питером поставили на поднос кофейник и песочное печенье и прокрались в мой кабинет. Я убрала план очередной «Звездной девушки», а Питер загрузил компьютер. Следующий час мы провели за ноутбуком, штудируя тематические объявления на сайте «Открытых сердец», который я предпочитаю называть «moms.com». Агентство условно одобрило нас и прислало код доступа. Теперь, в ожидании визита ревизора, мы могли просмотреть фотографии и биографии суррогатных матерей. Мы изучали кандидаток со смесью ужаса (в основном моего) и интереса (в основном со стороны Питера).

— Как тебе? — Я указала на хорошенькую брюнетку, чувствуя себя сводницей.

Брюнетка позировала с двумя счастливыми малышами на крыльце. Она щурилась на солнце, одной рукой обнимала сына за плечи, другой отводила челку со лба.

— Она даже немного похожа на меня.

Питер вгляделся в снимок.

— Не вижу сходства.

— Мы обе темноволосые, — пояснила я.

Он поднял бровь.

— И обе женщины.

Питер снисходительно улыбнулся.

— Да ладно, — продолжала я. — Она определенно в твоем вкусе.

— И что с того?

— По-моему, мать нашего ребенка должна вызывать у тебя сексуальное желание. Теоретически.

— Возможно.

Питер был, как всегда, покладист. Он вытянул перед собой длинные ноги.

— Но поскольку речь идет о моей сперме и твоей яйцеклетке, она должна вызывать желание и у тебя, не так ли? — заметил он.

— Ха! — Я глянула на фотографию брюнетки. — Это все меняет.

Муж улыбнулся, отчего складки вокруг рта стали глубже.

— Кэнни, Кэнни. Неужели мы действительно на это решились?

Я была на взводе, словно выпила десяток эспрессо. Испытывала страх, возбуждение и глубокое замешательство.

— Вроде того.

Мои пальцы забегали по клавиатуре. На экране мелькали десятки женских лиц и псевдонимов. Я остановилась и засмеялась — женщина позировала в футболке «Готова вынашивать за еду». Затем я вернулась к самой первой кандидатке.

— Двадцать девять лет, каштановые волосы, карие глаза, положительный опыт. — Я открыла объявление целиком и прочла вслух. — «Мой первый опыт суррогатного материнства оказался фантастическим! Я родила прелестного, здорового малыша весом девять фунтов две унции без каких-либо осложнений или обезболивающих препаратов…»