Развод. Игра на выживание - Лина Коваль

делится тем, как проходит лечение, жалуется и интересуется внуками. А потом сообщаю ей, что мы не разводимся и она плачет от радости. Я не выдерживаю и, конечно, тоже реву как дура.

Так и получается, человек, которого я больше всего обижала словом, оказывается практически единственным на свете, кому я могу рассказать о том, что мы с мужем победили самый сильный кризис и, кажется, выгребли.

После того как довольная Юлия Сергеевна отправляется на процедуры, я пытаюсь дозвониться до Веры, но её телефон оказывается выключенным. Подобное часто бывает с её видом деятельности, поэтому решаю, что волноваться не стоит.

В приподнятом настроении принимаюсь за готовку. Дети играют наверху. Кружусь по кухне, практически пританцовывая, пока не слышу звонок. Стоянова наконец-то проснулась.

Не посмотрев на экран, отвечаю весело:

— Привет, Вер.

— Это не Вера, — отзывается отец, и я раздражённо закатываю глаза. — Мои юристы нашли дыру в уставных документах Соболева. Мы отберём у него всё.

Глава 42. Яна

Ощущая себя восемнадцатилетней девчонкой, слетаю по ступенькам и сгребаю мощную шею мужа в прочные объятия.

Всё сразу встаёт на свои места.

Планета останавливается.

По коже мурашки рассыпаются. Хотя ветер такой, что впору в ледышку превратиться.

— Я соскучилась, — шепчу, расцеловывая тёплые, чуть потрескавшиеся губы.

— Я тоже, — отвечает Богдан сдержанно, с лёгкостью удерживая меня на весу.

Прижимает к себе. К мощному, сильному телу.

— Три дня, Дань, — укоризненно качаю головой. — Когда уже твои командировки закончатся?

— Скоро. После Нового года не буду так часто мотаться. Федералы охуели, каждый пункт в договоре с двойным дном, — цедит сквозь зубы и закатывает глаза.

Сердитый и уставший после перелёта.

— Пойдём скорее в машину, — жмусь к колючей щеке.

— Может, ну его, это закрытие сезона, Ян?

Ладони забираются под шубку и ласково оглаживают ягодицы.

— Соболев, — рычу ему на ухо. — Я почти две недели подтирала сопли за твоими детьми, имей совесть.

— Я тебя расслаблю. Тебе понравится, — заманчиво обводит мои губы влажным языком.

Не выдерживаю и отвечаю на поцелуй, а потом снова мотаю головой:

— Уверена, что так оно и есть. Но после того, как мы сходим в бар.

Ни за что не пропущу вечер, в который мой муж пригласил меня увидеть ту сторону его жизни, которую я никогда не замечала.

Просто не хотела замечать. Закрывала глаза на его интересы, считая их несущественными.

— Дети с Верой?

— Да, попросила её остаться у нас сегодня.

— Тогда переночуем на квартире?

— На это и расчёт, — улыбаюсь, пока он несёт меня до машины, отворяет дверь и усаживает в кресло, затем отбирает сумку, чтобы закинуть её назад.

Не свожу с него взгляда, пока обегает автомобиль и запрыгивает внутрь. Потом, конечно, снова целую, просовывая ладошку под воротник кожаной утеплённой куртки.

Грею пальчики, перебирая короткие волоски на затылке.

В груди в мелкую крошку сердце взрывается. Мой.

После полумесяца идиллии три дня врозь показались возвращением в кошмар. Слава богу, хоть дети наконец-то выздоровели.

Лилю мы пока оставили, договорились с нашим детским садом, чтобы они приняли девочку на время. Оформили все справки, закупили недостающие вещи.

Третий ребёнок в семье даётся мне тяжеловато, но я держусь. На время ведь, жизненная необходимость пока такая.

Спортбар на окраине города трещит по швам от количества тестостерона внутри. Проходим к столику с двумя свободными местами, и Богдан помогает мне раздеться.

— Охренеть, — ворчит на ухо, когда видит кожаный корсет и такую же юбку до колена. — Зачем мы здесь?

Поправляю высокий хвост, чокер с металлическими вставками на шее и хитро улыбаюсь.

— Просто хотелось, чтобы конкурентки понимали, с кем имеют дело, — тихо проговариваю, когда усаживаюсь за стол.

— Ты серьёзно? — хмурится.

— Шучу, — усмехаюсь. — Выдыхай, Соболев.

Следующий час проходит довольно весело.

Богдан знакомит меня с представителями мотоклуба. Многие из них так же, как и мой муж, пришли со вторыми половинками. Мы классно проводим время, пока мужчины травят байки, связанные с ситуациями на дорогах.

Свободных дамочек здесь немного. Одна из них — уже знакомая мне блондинка.

Лана.

Украдкой изучаю её длинные волосы и симпатичное лицо. Она, заметив, открыто мне улыбается и машет пивным стаканом.

В глазах интерес и дружелюбие.

Окей.

Успокаиваюсь и отвечаю ей взаимным кивком.

Богдан слева от меня общается с Робом, который периодически с опаской на меня поглядывает. По всей видимости, наслышан о наших конфликтах?

Прикладываю ладони к горящим щекам и озираюсь.

Стыдно-то как.

Лучший друг моего мужа считает меня истеричкой.

С каждым часом музыка в баре становится всё ритмичнее, разговоры громче, пива на столах всё больше.

Соболев не пьёт, приехал за рулём, да и устал так, что алкоголь сейчас только навредит. Я сжимаю в руках уже второй бокал с красным вином.

Вновь и вновь рассматриваю широкую ладонь Богдана на моей ноге, внизу живота скапливается тёплый возбуждающий коктейль.

Муж не отвлекается, объясняет Робу, сколько именно заправок покупает, где они находятся и в каком состоянии.

Переживает, что я скучаю.

Сначала нежно поглаживает колено, потом поднимается к внутренней стороне бедра, а когда пальцы касаются широкой резинки чулок, ладонь резко стопорится, а я удостаиваюсь ироничным взглядом.

Тут-то и решаюсь на авантюру.

— Проводи меня в туалет, — шепчу на ухо, ведя по нему кончиком носа.

Даня тут же отвлекается. В глазах загорается еле заметный лихорадочный огонёк.

Кивает.

Улыбнувшись его собеседнику, поднимаюсь и шагаю по проходу, привлекая всеобщее внимание.

Мой наряд на грани.

Ничего пошлого и особо вызывающего… Если не знать, что под юбкой чулки.

А Даня уже знает.

Это волнует кровь.

Когда приоткрываю дверь уборной, в мою спину утыкается ладонь и мягко проталкивает внутрь.

Проворно разворачиваюсь на каблуках и веду пальчиками по белоснежной футболке.

— Туалет? — ворчит Богдан с выражением отъявленного скептика. — Серьёзно?

— Хочу тебя, — шепчу, склоняя руку к ремню и ловким движением распускаю пряжку. Дергаю вниз молнию на джинсах.

— Мне кажется, я уже стар для подобного, — коротко смотрит на дверь и усмехается.

— Не выдумывай, Соболев. Ты знаешь, что возраст молодёжи увеличили до сорока четырёх? У нас почти пятнадцать лет…

Пока пальчиками ныряю под резинку его трусов, Богдан не выдерживает, целует шею вдоль чокера и переходит к ложбинке.

Упирается пятой точкой о тумбу со встроенным умывальником и лениво оценивает изгибы, поглаживая талию.

— Как это снять? — хрипит, кивая на корсет.

— Там молния сзади, — послушно разворачиваюсь и убираю хвост, пока он освобождает каменные соски́ из тесного плена и растирает их пальцами.

Пульс разгоняется до максимума, когда дверная ручка трясётся оттого, что её кто-то тянет