Боярышня Дуняша 2 (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

— Оу, какие чудесные конфеты! Ай, да это же яблочки! А я думала, что ем персидское лакомство падишахов. Алексейка, ты чуешь волшебный запах?

— А? Чё?

— Скажи мне, где же ты раздобыл такое чудо? Их же можно где-то купить? — надрывалась Дуня.

— Так ты ж сама… ой.

— Наверное, стоит баснословно? Полцарства за такую прелесть отдать не жалко! Ум-м-м, какая вкуснотища! И как всё красиво уложено! Сразу видно, что руками прекраснейших девственниц упаковано!

— Какими руками? — обалдело переспросил Семён. Его готовность к любым сюрпризам подкачала.

А Дуняша отметила, что на неё все смотрят и о чём-то переговариваются. Тогда она сделала ход конём. Откусила кусочек и с новой силой завопила:

— Белиссимо, перфектно, фантастиш, файн!!!

Эти слова иностранцы должны точно понять и, кажется, поняли.

— Ерёма! Где?! Где ты купил эту прелесть? Скажи! Открой тайну! Любые деньги отдам за эту вкуснятину!

Народ подтягивался. Кто-то посмеивался, но были те, кто старательно вникал в произнесённые слова. Ерёма только собрался что-то ответить, даже бороду огладил, но Дуня наступила ему на ногу и подалась в народ:

— Попробуйте! Это ли не лакомство для знатных дам? Я хочу разделить толику счастья с вами!

Дуня подсунула коробочку иноземцам и сразу надавала по рукам тем, кто схватил больше одной дольки.

— Скромнее надо быть господа, скромнее! — укорила она.

— Это ж сушеные яблоки! — воскликнул кто-то и нашлись те, кто поддержали его.

— Это райские яблочки! — гаркнула Дуня, награждая правдолюбцев свирепым взглядом.

— Как? Прямо из рая?

Лицо Дуняши просветлело. Она верила, что не перевелись ещё любознательные и немного наивные души, и не ошиблась.

— Особый сорт, который выращивают монахини в московском монастыре. А сушка происходит по особому рецепту, и никто, кроме дев, не касается яблок!

— Во брешет!

— Баба твоя брешет! — громко крикнул Ванюшкин дядька. — А наша боярышня только правду говорит. Яблоки выращивали монахини! Перекреститься могу.

— Сударыня, где же ты купила эти райские яблочки?

— Ах, да вот он их продаёт, — небрежно махнула она в сторону Ерёмы. — А я так… шла мимо, купила и восхищаюсь! Душа поёт, вот и не сдержалась!

Судя по хитрым взглядам окружающих, Дуне никого не удалось обмануть, но иноземцы понимающе отнеслись к её хитрости. В их землях знатные люди не могли иметь отношение к торговым делам.

— Так, ежели телегой будете брать, — начал Ерёма и Дуня тут же оборвала его. Она создала некоторый ажиотаж и надо было этим пользоваться.

— Он хотел сказать, что больше десяти коробочек в одни руки не продаёт! Райских яблочек мало! Никак нельзя, чтобы эта вкуснотища досталась только кому-то одному! Правильно, товарищи? Надо, чтобы все попробовали, побаловали своих домашних и угостили друзей. Яблочек мало и продажа будет идти ограниченно!

— Э, да, — закивал Ерёма, видя, как покупатель попёр.

Дуня повернулась к обалдевшему от происходящего Алексейке, но судя по сверкающим глазам, ему всё нравилось.

— Беги, скажи, чтобы сюда везли… — начала шептать она.

— Сюда телегу нельзя. Я с ребятами на руках всё принесу.

— Там много, — предупредила Дуня.

— Ты же говорила… ай, справимся. В большие короба покидаем…

— Аккуратно положите! — зашипела она.

Ерёма умудрялся слушать её перепалку с Алексейкой и торговаться с покупателями. Вскоре он начал что-то чиркать по бересте, принимать деньги, а там уже вереница мальчишек подбежала к мосту, и Дуня объявила, что её великодушной милостью доставка до двора покупателя будет бесплатная. Мальчишки возмущенно загалдели, но Ерёма шепнул, что оплата будет от него.

Дуня с удовольствием смотрела, как ссорились покупатели, норовя купить больше положенного. Потом с чувством удовлетворения проводила взглядом носильщиков, коих вдруг стало очень много. Ни один иноземец не отказался от бесплатной доставки и гордо вышагивая, шёл следом, указывая только дорогу.

— Ну, боярышня, лихо ты! — похвалил Ерёма. — Никогда в жизни не видел, чтобы какие-то яблочки продавали по такой цене. Это ж немалые деньги получаются! Не держал бы в руках — ни в жисть не поверил бы, что такое возможно.

— Да уж, я тоже, — поддакнул возбужденный шумным торгом Алексейка. — Но ты мне теперь должна!

— Как сказать, как сказать, — поджав губы, заметила Дуняша. — Благодаря мне твои дружки заработали, и твой авторитет поднялся до небес.

— Чего? Какой авторитет?

— Твоя важность среди ребят выросла, и всё благодаря мне, — терпеливо пояснила Дуня. — Не каждый день можно за короткое время заработать полкопейки, тем более им. Так что это ты мне должен.

— Нет же!

— Да!

— Нет.

— А я уверена, что да!

— Ну ты горазда хитрить!

— А то!

Довольная собой Дуня думала пройтись по рынку, но мероприятие по продаже яблок забрало у неё все силы. Требовалось отдохнуть душою, подкрепиться телесно и распланировать своё пребывание в этом удивительно щедром на торг месте.

Глава 25

Дуня сидела на женской половине, беззаботно лузгала семечки и слушала из уст забежавшей к Посниковым гостьи сказ про то, как она яблоки продавала. История обрела красочность вкупе с иносказательностью, и по словам свидетелей на мосту стояла царевна, раздававшая благочестивому люду райские фрукты. Самым приятным в данный момент для Дуни было то, что вся семья уже знала подлинную историю, и поэтому женщины наслаждались враками, всячески способствуя их приукрашиванию.

— Ох, дивное то было угощение! — восклицала гостья, свысока посматривая на слушательниц.

— Тебе откель знать? — насмешливо спросила её дочь хозяйки дома.

— Так пробовала я его! Дивная дева прямо в руки мне вложила гостинец и сказала: «Попробуй, Степанидушка, не побрезгуй!»

Дуня фыркнула, заслужив укоризненный взгляд Степанидушки, но вскоре сплетница ушла, а Соломония велела всем угомониться.

— Ишь ты, какие слухи интересные ходят, — чуть помолчав, произнесла она. — Но нам они лишние, так что не болтайте.

Все согласно закивали, а тем, кто не понял, почему не болтать, отвесили подзатыльники и повторили приказ. Дуня притихла, а боярыня молвила:

— Повезло тебе, Милослава, с Дунькой. За неё можешь быть спокойна. Не пропадёт девка, а с ней и муж её добро наживать будет.

Милослава благодарно обозначила поклон головой, но Соломония уже смотрела на Машу:

— Рановато сватаете Машеньку.

Дуня с удовольствием пожала бы руку старой боярыне, но никто не понял бы её порыва. Машка вся затрепетала от намёка на осуждение, а мама занервничала.

— Девка ладная растёт, да и мастерица она видная. Моим дурехам уже столько нового показала, чему ни в одном доме не научат!

— Так оказия вышла, вот и… — начала оправдываться Милослава.

— Понимаю, — закивала Соломония. — Это правильно, но ныне-то не в ваших интересах хвататься за оказию. Я не просто так похвалила Марию. С каждым годом её ценность как невесты будет только расти, и женихи сами начнут приходить в ваш дом. А сейчас как выйдет? — со вздохом закончила говорить боярыня, а её дочь продолжила:

— Пучинковы — знатный и богатый род. Харитон Алексеевич муж зело серьёзный, и слово своё держит, но по рукам вы не ударили?

— Не ударили, — согласилась Милослава, а Маша совсем поникла.

— А женка Харитона Алексеевича вряд ли одобрит выбор сына и мужа.

— Но разве жена не следует за мужем во всём? — удивилась Милослава.

— Сурово у вас там, на Москве-то, — зацокали языками женщины.

— Да нормально у нас, — влезла Дуня, — отец всё по-маминому делает, а дед только грозит, но без нас как без рук!

— Дуня! — воскликнула Милослава, но женщины засмеялись.

— Добро, — улыбнулась Соломония и кивнула дочери, чтобы та продолжила разъяснять положение.

— Вот и за Пестинеей Ядвиговной будет последнее слово в семье Пучинковых, а Маша ей не понравится уже тем, что не она выбрала её. Но это полбеды. Хуже другое: сейчас Пестинея нацелена взять в невестки княжну.